— Боишься за меня?
— Да, — Джер смотрит исподлобья, почти зло. Будто его раздражает это. Страх кажется ему слабостью. Даже если он переживает не за себя.
Я поджимаю губы и вкрадчиво произношу, взвешивая каждое слово. Только бы переубедить. Не хочу без него оставаться узницей в этом доме. А вдруг я правда умру? У нас всего три месяца…Не хочу.
— А оставлять меня одну на другой планете не боишься? — спрашиваю волка.
Джер сверкает глазами и молчит.
— Тебе шагу не дадут ступить без охраны, — наконец отвечает медленно, — Как только во всем разберусь- сразу вернусь.
— Ты уверен, что это будет быстро? — я иронично изгибаю бровь.
А волк молчит. Нет, он не уверен. Ни в чем не уверен сейчас. Переводит взгляд на мой живот и зачарованно смотрит.
— Если прямо сейчас отправишься в клинику и сделаешь аборт- возьму с собой, — глухо произносит.
— Нет… — я обхватываю себя руками, пытаясь защититься от его прошивающего насквозь взгляда. Ладони дрожат, холодея, — Что это вообще за условие? Боишься, что меня тоже захотят убить?
И тут я замираю от неожиданной догадки. Улыбаюсь, глядя в его хмурое лицо.
— Неет. Ты не за это переживаешь, да, Джер? Вернее, не только за это. Ты не хочешь, чтобы твой отец узнал, что я беременна, что у тебя появится наследник. Ведь тогда об аборте и речи быть не может. Старший Ансгар запретит. Я права? Ну же, скажи мне, права?
— Да, и это тоже, — Джер склоняет голову набок, обводя меня задумчивым взглядом, — Я не позволю тебе умереть, Мару. Как ты этого не понимаешь.
Я подхожу к нему, обвиваю руками талию и прижимаюсь лбом к широкой груди. Шепчу тихо, закрыв глаза, поглаживая его напряженную спину.
— А я и не умру, Джер. Я уверена. Я просто знаю. У нас будет настоящая семья. Я, ты, дети. Даже не один, Джер. Просто поверь мне…Пожалуйста…
Ансгар словно каменный стоит. Даже пошевелиться боится. Застыл в моих руках.
— Мне пора на базу, — сипит наконец едва слышно и аккуратно выбирается из моих объятий.
Полтора часа я меряю спальню шагами, расхаживая из угла в угол. Уже полтора часа его нет со мной. Только бы не улетел вот так, не попрощавшись. А вдруг на Вальдене с ним тоже что-то случится. Вдруг это не несчастный случай с Астором? А вдруг… Мурашки пробегают вдоль позвоночника и жгучим холодом разливаются внутри. Мне даже думать страшно об этом. Еще и Белинда. Ревность хищными когтями сковывает меня. Ее побег что-то значит для Джера? Конечно, значит, что бы он не говорил мне. Ее волчица — его истинная, а у меня волчицы нет….Ансгар был такой отстраненный сейчас. Пытался справиться с чувствами? Или винит меня в том, что оставил свою пару? Мотаю головой, пытаясь выгнать предательские мысли, но они и не думают уходить, одолевая меня со всех сторон, укладывая на лопатки. Быстрей бы вернулся. Вцеплюсь в него мертвой хваткой, по полу поползу, но не дам улететь без меня. Нет, только вместе.
Дверь в спальню открывается, и я вздрагиваю, резко оборачиваясь.
Джер.
Кидаюсь на шею ему, пытаясь дотянуться до хмурого лица, целую, куда придется. Я так боялась, что не придет уже.
— Грузовой корабль отправляется через пять часов, — Джер обнимает меня, зарывается носом в распущенные волосы и жадно вдыхает. Толкает меня в сторону кровати, так и не размыкая объятий, — У нас еще есть время попрощаться, Маррру…
— Я не буду прощаться! Возьми меня с собой, Джер. Ну, пожалуйста, пожалуйста!
— Нет, моя земляночка, — волк уже заваливает меня на кровать, накрывая своим телом, — все говорит о том, что случившееся с Астором не случайность. Я не могу так рисковать, не проси даже. Тем более Белинда…
И он замолкает, целуя меня жадно в губы. Рука ползет по бедру и добирается до завязок домашних штанов.
— Что Белинда? — я отстраняюсь насколько могу, заглядывая в янтарные глаза.
Джер фыркает раздраженно и садится рядом на кровати.
— Она бы не смогла сбежать просто так, — кривится Ансгар, и я замечаю, как гневно раздуваются его ноздри, — Волчица бы не позволила. А значит…
— Что?
— Значит, она ее убила. Либо Бел украли и заставили написать эту чертову записку. Почерк точно ее, уже проверили.
— Кого убила? — не поняла я.
— Как кого, волчицу свою конечно, — рычит вдруг зло Джер, вернее волк в нем. Я вижу, как зверь рвется наружу от одних только этих слов, произнесенных вслух, как дрожит лицо Ансгара, меняясь.
— И если это пррравда — я ее лично разорррву. Когда найду…
41
И опять горечь ревности разливается на языке. Я вижу, как Ансгара трясет от одной мысли, что с волчицей случилось что-то. Умом понимаю, что по-другому и быть не могло. Но внутри обида насквозь прожигает. Хочу выразить ее, выплеснуть на него, но не знаю с чего начать. Слова застревают в горле.
— Тебе плохо от этого? — мои губы онемели и еле шевелятся. Провожу влажной ладонью по его заросшей щеке. Заглядываю в янтарные звериные глаза, пытаясь уловить правду, — Плохо, от того, что Бел сбежала?
Ансгар не сразу отвечает, щурится, тоже вглядываясь в меня.
— Очень, Маррру, — произносит наконец хрипло и криво улыбается, — Но ты неправильно понимаешь причины. Ты думаешь, как человек. Не как волк.
И замолкает, кладя голову мне на грудь, обнимает крепко, будто утешения ищет, покоя. Я зарываюсь пальцами в его густые русые пряди, рассеянно перебирая.
— Так расскажи, чтобы поняла…
— Рассказать… — эхом отзывается Джер, — мой волк в отчаянии. Когтями рвет все внутри, скулит по белой волчице, воет. Он меня с ума сведет. В ушах гул, хочется прибить его. Загоняю в угол, но и там слышу, как он скребется от тоски.
Джер переводит дыхание и продолжает.
— Обычно мы с ним едины, а сейчас…Это очень тяжело, Мару. Словно с ума сходишь. А страшнее всего то, что…
Его голос переходит на сиплый шепот, речь становится торопливой, будто Ансгар боится не успеть рассказать все, что на сердце.
— Самое страшное…Я не должен так говорить, не должен. Не должен это чувствовать. Это позор, но…Но как человек, я рад. РАД! Понимаешь?
Последние слова он почти выдыхает, а не произносит. И я замираю от неожиданности, перестав перебирать его волосы. Джер подскакивает с меня и начинает нервно метаться по комнате.
— Я не должен это чувствовать, — опять повторяет Ансгар как заведенный и уже не смотрит на меня. Его лихорадочный взгляд отдает безумием, — У меня обязательства перед кланом, перед семьей. Я несу ответственность за жену. Я клялся в этом.
Волк останавливается резко и поворачивается ко мне.
— И все же я ощущаю облегчение, что ее, возможно, больше не будет в моей жизни. И сам себя ненавижу за это. И волк мой меня ненавидит.
Джер подходит ко мне медленно, протягивает руку и очерчивает овал лица выступившими когтями.
— Что останемся только мы, Марру, — шепчет мне в макушку, склонившись, — Я смогу сделать тебя своей женой. Отец будет в бешенстве, конечно. Но не сможет помешать. Ведь, скорее всего, у меня уже нет другой истинной. Только тебе нужно выжить. Я дам тебе все, что могу. А ты…Глупая упрямая землянка!
Джер вдруг снова рычит зло и хватает меня за шею, опрокидывая на кровать. Янтарные глаза как угли светятся в полумраке спальни. Кажется, расплавят меня сейчас, душу выжгут. Но я не боюсь его. Наоборот лоснюсь к Ансгару, прижимаясь всем телом, обвиваю руками напряженные каменные плечи. Он такой горячий. Ладони жжет от температуры его кожи даже сквозь рубашку, словно к печке прикоснулась. Это зверь наверно мечется в нем, ввергая хозяина в лихорадку.
— Я и хочу все от тебя, — приподнимаюсь и нежно провожу языком по его приоткрытым сухим от жара губам, — Хочу ребенка от тебя. Мальчика с медовыми волосами и янтарными глазами. Я буду любить его как тебя. Хочу пройти обряд и стать настоящей волчицей. Для тебя. Я хочу быть вся твоя, Джер.
Волк тяжело дышит, скалясь. Завороженно наблюдает за тем, как шевелятся мои губы. Напрягает слух. Его сердце колотится столь быстро и сильно, что меня и саму начинает трясти как в лихорадке лишь от того, что Ансгар лежит на мне, и я чувствую этот бешеный ритм. Постепенно я осознаю, что сказала, и мучительный румянец разливается по всему телу, смущение затапливает с головой. Я призналась, что люблю его. Так просто. Слова легко слетели с губ, словно дыхание. Хотя до этого я прятала их даже от себя. Все настолько быстро. Кто-то посадил меня в катапульту и, не предупреждая, нажал «пуск». Только полмесяца назад меня забрали с Земли и отправили на Вальден. И вот вся жизнь моя перевернулась за каких-то пару-тройку недель.
— Вся моя, — хрипло выдыхает волк мне в губы, и криво улыбается, — Еще не вся, Маррру…
Его взгляд моментально меняется, плавится желанием. Жесткие ладони скользят по бедрам, стягивают пижамные штаны. Сминают ягодицы, разводя в стороны. Я задерживаю дыхание, вытягиваюсь как струна под ним. Нервное напряжение сковывает до кончиков пальцев на ногах, когда я ощущаю, как волк настойчиво поглаживает сквозь шелковые трусики тугое колечко меж мягких половинок.
— Сейчас ты станешь полностью моей, Марру, — его жаркий влажный шепот опаляет кожу на моей шее, пульсирующей дрожью рассыпается по телу, — а после я улечу. И, чтобы не случилось, через неделю вернусь к тебе. Заберу на Вальден, или останемся здесь. Но мне нужна неделя, Марру. Разобраться… Почтить память брата… Мы не были близки, но…Я уважал его…Найти…И тут безопасней…
Его всё более путаная речь урывками долетает до моего затуманенного сознания. Жаркие губы волка накрывают мои. Впиваются грубо, сминая под собой. Язык заполняет рот, мешая вздохнуть. Приподнимаю бедра, давая стянуть с себя мешающую одежду. Хорошо, неделя.
42
— Брат, — Дирк подходит к нему и заключает в быстрые, но крепкие объятия. Джер рассеянно хлопает его по плечу. Непохоже на младшего, но…произошедшее могло повлиять на обычно холодного, не любящего лишних контактов Дирка, — Как долетел?
— Нормально, — Джер впивается в лицо брата золотистыми глазами, пытаясь разгадать его эмоции, не пропустить ни одной, — Как отец?