Я расстегиваю ремень, с вызовом смотря Джеру в глаза. Ведь волк больше не возражает, просто замирает в ожидании. Расстегиваю ширинку, оттягиваю резинку белья и высвобождаю горячий твердый член. Ансгар беззвучно скалится, раздувая ноздри, но так и не двигается, пристально следя за мной. Воздух словно плавится вокруг нас, вибрируя, мешая дышать. Медленно провожу рукой вдоль напряженного ствола вверх и вниз, задевая большим пальцем бархатную головку. И все так же смотрю волку в глаза, наблюдая, как радужка привычно уже растекается, затапливая белок. Завораживающее зрелище, всегда приводящее меня в трепет. Его сигнал мне, что Джер переходит черту, и мозг его отключается, уступая место инстинктам.
Ансгар задерживает дыхание, когда я сильнее сжимаю головку, выдавливая каплю смазки. И, рыкнув, резко хватает меня за волосы и притягивает к своему паху. Я послушно открываю рот, впуская его в себя. Слышу его рваный удовлетворенный вздох. Жесткие пальцы запутываются в моих волосах, задавая быстрый ритм, который мне с трудом удается держать. Челюсть сводит, в горле неприятно першит, вызывая рвотные позывы, рот наполняется слюной. Но я прикрываю глаза, дрожа от блаженства. Его запах, его вкус, рука, судорожно вцепившаяся в мои волосы, то, как член Джера пульсирует от приближающегося оргазма. Все это пьянит, заставляя меня мелко дрожать от возбуждения. Я опускаю руку под юбку и глажу себя в такт его двигающимся навстречу моему рту бедрам. Орган, уже словно каменный, становится больше, окончательно не давая вздохнуть. Вкус меняется. Рваный глубокий толчок, еще один. И Джер рычит, выдергивая член из моего горла, и кончает мне лицо. После медленно проводит подрагивающей головкой по приоткрытым губам. Звериные глаза с черными бездонными зрачками впиваются в меня, будто хотят сожрать. Мы замираем оба, заворожено смотря друг на друга.
Сильный стук по перегородке. И я только сейчас осознаю, что лётмобиль уже не двигается. Джер похоже тоже. Быстро приводит одежду в порядок и вытирает мне лицо влажными салфетками. Так заботливо, будто маленькой. Мне становится смешно.
— Иди в душ, Марру. А мне пока нужно с охраной переговорить. Я скоро. Проверррю, как хорошо помылась, — шепчет на ухо и прикусывает мочку.
Открывает мне дверь и звонко шлепает по попе, видимо, придавая мне ускорения. Я возмущенно фыркаю и одновременно смеюсь уже в голос. Я дома, я с ним, и все, наконец, хорошо.
55
— Ты правда отказался от наследства? — рассеянно вывожу узоры на покрытой испариной груди волка, цепляя золотистые волоски.
Джер щурится, уставившись в потолок, и не сразу отвечает, выдержав паузу.
— Правда, — наконец тихо произносит, прижимая меня к себе еще ближе. Я утыкаюсь носом в его горячую кожу и жадно втягиваю родной, такой будоражащий запах. Голова кругом идет, разливая удовлетворенную истому по телу. Все пропитано вокруг ночью, которая уже почти на исходе. Из окна на нас льется серая предрассветная хмарь, играя тенями на расслабленных лицах.
— Зачем? — спрашиваю Ансгара. Разговор выходит ленивый, с большими паузами. Нам все лень сейчас.
— Таков был уговор с Дирком, — пожимает плечами Джер.
— Но Дирк мертв.
— Это ничего не меняет.
— Неправда, — возражаю я, — Там были только ты, отец и нотариус. Никто бы не узнал.
Джер переводит на меня внимательный взгляд, чуть приподнимается на подушке и закидывает руку за голову. Секунда- другая, и на его лице расплывается кривая улыбка.
— Да, хорошо, признаю. Меня этот договор устраивает. Ты это хотела услышать? — Джер это даже с каким-то вызовом бросает мне в лицо.
— Нет, то есть да, — я теряюсь от его немного агрессивного тона, — Я просто хотела, чтобы ты честно ответил. Просто это…необычно…
— Что необычно, Мару?
— Ну, ты же — альфа. И добровольно отказываешься от власти, — я мялась, стараясь подбирать слова, — Это…необычно…
— Я не отказываюсь от власти, — фыркнул Джер, — Лишь не хочу большей власти, чем у меня сейчас. Это разные вещи.
— Почему? — я все равно его не понимала. Я всегда жила в твердом убеждении, что волки — альфы готовы глотки друг другу перегрызть за любой, даже самый маленький, клочок нашей Вселенной.
— Потому что, — Джер нахмурился и закусил губу, формируя свою мысль, — Потому…Ну а зачем мне больше, Мару? Территории, которыми я управляю, Император и так оставит за мной. Я ничего не теряю…А больше? Я не нуждаюсь, как Дирк, в том, чтобы кому-то что-то доказывать. Я знаю, кто я и на что способен. И просто хочу спокойно жить. Захват власти — это всегда опасно, всегда распри, интриги, смерть. Мне это не нужно. Моё я готов защищать. Чужое пусть останется чужим.
Джер вдруг переместил руку мне на живот и ласково погладил.
— И тебе так безопасней, Мару, — тихо произнес, целуя меня в висок, — Никто не будет нас трогать, вот увидишь.
Я потерлась щекой о его грудь и притихла, слушая как бьется сильное сердце волка. Мне так повезло.
— А как же аморы? Ты не будешь мстить им? — тихо поинтересовалась. И тут же почувствовала, как Джер напрягся всем телом. Снова кинул на меня изучающий взгляд.
— Буду, — едва слышно произнес, — Но не сейчас.
Его рука сильнее сжала мой живот.
— Тебе не стоит об этом волноваться. Мы все сделаем тихо, через время. На нас даже не выйдут.
— Ты уверен?
— Да.
— И уверен, что это нужно? — мне все равно было не по себе.
— Да. И больше не спрашивай об этом, — Джер отвернулся от меня и снова уставился в потолок.
Я замолчала, опять принявшись выводить узоры на его груди.
— Просто не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — пробормотала через некоторое время.
— Со мной? — Джер расхохотался, вновь поворачиваясь ко мне, — Защитить меня пытаешься?
Ему было смешно. Я такая слабая, беременная, беспомощная в его глазах. Былинка, на которую страшно дышать.
— Да, если понадобиться — защищу. Не веришь? — я тоже рассмеялась. А внутри что-то теплое разлилось от осознания, что это правда. Что я бы хотела оградить его от всего. Пусть это и не в моих силах.
— Верю, Маррру, — Джер накрывает мои губы своими, продолжая улыбаться. Его рука соскальзывает с моего живота на промежность и разводит в стороны влажные, липкие после ночи бедра.
— Я устала, — шепчу неуверенно, когда Ансгар ложится на меня.
— Я тихонько, — его урчащий шепот вибрирует в моем теле, оседая томной тяжестью между ног, — И медленно…
Его губы смыкаются на горле, оставляя влажный поцелуй. Руки подхватывают меня под ягодицы, приподнимая.
— И долго… — продолжает Джер хрипло, утыкаясь бархатистой головкой в набухшие складки, — Пока не станешь совсем горячей и не начнешь сжиматься вокруг меня. Ты так сладко это делаешь, Маррррру… Так жадно…
И меня несет только от его распущенных слов. Глаза сами собой закрываются, и я со вздохом принимаю его.
Дни потекли как река, плавно сменяя друг друга. Кажется, и разные, но все словно одурманенные розовым туманом, поселившимся в моей голове. Чувствовала я себя отлично, чем очень радовала профессора Ангеуса, у которого теперь наблюдалась, и хоть чуть- чуть успокаивала постоянно напряженного Джера. Волк больше не заводил речь об аборте. Смирился с неизбежным, но так смотрел…Особенно, когда думал, что я не вижу. Словно пытался сфотографировать меня взглядом, запечатлеть навсегда. Внутри все сжималось, когда я чувствовала на себе этот пристальный тоскливый взор. Но вслух ни разу не сказала, что все замечаю. Зачем? Волк все равно не прекратит. Просто еще один разговор, который лишь сдерет тонкую корочку с затихшей раны. Все, что я могла сделать, это показать, как мне легко дается беременность. И слава богу, это было действительно так.
Был один плюс в состоянии Джера, которым я бессовестно пользовалась: волк во всем потакал мне. Словно капризному больному ребенку. До смешного. Даже если явно не хотел, все равно, скрипя зубами, уступал и смирялся, теша себя тем, что сделает мне приятное. Так, через пару недель Джер появился на пороге фермы моих родителей, нарушая разом все волчьи традиции. Я до последнего не верила, что он пойдет на это, да и сам Ансгар отнекивался, как мог. И все же уступил под моим ласковым напором, притащив с собой даже букет цветов для матери и редчайший коньяк для отца.
Поначалу за столом царила гробовая тишина. Все молча ели приготовленного мамой молочного поросенка со сладким картофелем, исподтишка переглядываясь. Родители, особенно отец, сверлили волка недобрым и одновременно раболепным недоумевающим взглядом, до конца не веря, что оборотень с агитационных плакатов, сам Ансгар, оказался в их гостиной. Одно дело: мои рассказы, другое- реальность. Да и родители все равно до конца мне не верили. Чтобы я не говорила, для них я была его рабыня, игрушка, которую он рано или поздно без сожалений убьет. Да, Джер помог им, перевез из неблагополучного сектора, подарил ферму, устроил старшего сына в престижную академию. Но ведь они за это отдали дочь. Благодарности родители не чувствовали. Разве можно оценить жизнь собственного ребенка?
А мои слова про любовь… Молодая дурочка, очарованная властным сильным оборотнем, летящая к нему как мотылек на огонь. Все это было написано на их лицах. И вдруг он пришел… Пришел не как хозяин, а как возлюбленный их дочери. Смотрит прямо, разговаривает вежливо, и видно, что даже испытывает некую неловкость, ощущая их неприязнь к себе. Родители были оглушены, не зная, что и думать. Как относиться к Ансгару теперь. Между ними пропасть, но Джер ничем это не показывал.
На помощь пришла все та же бутылка коньяка. Пара дежурных фраз, вежливых вопросов, заинтересованность, подогретая крепким градусом, и вот уже отец костерит на чем свет стоит волчью систему управления планетой, а Ансгар с улыбкой ему внимает, лишь иногда возражая. Я смотрела на Джера с удивлением. Откуда в нем столько терпения. Папа не подбирал выражений, и даже меня передергивало от некоторых его фраз, а Ансгар лишь слушал внимательно, склонив голову набок, почти не перебивая. Мама пару раз пыталась одернуть отца, аккуратно кладя руку ему на плечо, но это мало помогало.