— Она скоро будет, — ответила я.
Он потупился. Я видела, что он грустит.
— Эй, — сказала я, — что нос повесил?
— А ты как думаешь? — резковато ответил он. — Я буду скучать.
Я театрально надула губки, подошла и обняла его за талию.
— Очень мило, — промурлыкала я. — Но ты же совсем рядом живешь. Будем видеться.
— Не думаю, — ответил он.
— В смысле? У тебя же есть машина.
— Ага, машина, в которую тебе нельзя садиться, потому что мама запретила. — Он замолчал. Мы стояли обнявшись. Я посмотрела на него; он был сердит и опечален. — Да и какая разница? Мы же в разных школах. А в следующем году я уеду в колледж. — Он сместил вес на другую ногу и покачал головой, будто ему было трудно устоять на ногах. — Ты еще в девятом классе…[6]
Я ощутила знакомый дискомфорт в груди и отпрянула.
— Нет, — ответила я, — я уже в десятом. И с каких пор для тебя это важно?
Я разозлилась. За несколько недель, что мы были вместе, Дэвид ни разу не упомянул мой возраст и то, что мы ходили в разные школы. Теперь он использовал это как оправдание… Для чего? Чтобы бросить меня? Это казалось бессмысленным. Не зная, как еще поступить, я решила сменить тактику.
— А потом, — проговорила я голосом из «Лунного света», — ты же сам сказал, что хочешь вместе со мной исследовать мой район.
Я предприняла последнюю отчаянную попытку улучшить его плохое настроение. На миг мне даже показалось, что у меня получилось. Он улыбнулся и поднял на меня большие карие глаза.
— Звучит заманчиво, — ответил он.
— Вот видишь, — сказала я, крепче его обняла и легонько поцеловала в щеку. — Кто меня защитит, если тебя рядом не будет?
На кухню заглянула администратор.
— Эй! — окликнула она нас. — Влюбленные пташки, вас тут быть не должно! — Она нахмурилась, глядя на Дэвида. — Патрик, твоя мама приехала.
— Мне пора, — тихо проговорил он, и я заметила, что он снова погрустнел.
— Подожди, — сказала я и умоляюще взглянула на администратора. — Можно нам еще две секунды?
— Можете сколько угодно ворковать, только в лобби.
— Да ничего, — прервал ее Дэвид, поцеловал меня в щеку и прошептал: — До встречи.
И ушел.
Часть II
Глава 7. Капитан Апатия
Свет уличных фонарей отражался от асфальта. Я неслась по бульвару Сансет. Солнце зашло, и резко похолодало, а на мне были только шорты и футболка. Я потянулась включить обогрев, но поняла, что не знаю, как это сделать. Машина была не моя.
Я притормозила, рассмотрела приборную доску и нашла кнопки управления температурным режимом. Я угнала машину несколько часов назад и все это время гоняла по ночным улицам Лос-Анджелеса; разбираться в кнопках было некогда. Но теперь радостный мандраж прошел, я замерзла и ощущала лишь холод, пустоту и раздражение.
Наконец нужная кнопка отыскалась; зажужжала вентиляция. Из решеток подул горячий воздух, и я откинулась на сиденье, разомлев в тепле. Часы на приборной доске показывали полночь, и я вспомнила, что снова нарушила комендантский час в общежитии. Вздохнула, посмотрела на потолок и подумала: «Настанет ли когда-нибудь день, когда мне будет не плевать на комендантский час и вообще на что угодно?» Пока мысль об этом меня только забавляла.
Стоило согреться — и настроение мигом улучшилось. Несколько минут я просто сидела в машине, припарковавшись у аптеки. На пассажирском сиденье лежал бумажник владельца. Я взяла его и достала одну из кредиток. Вышла из машины и направилась в аптеку, готовая к следующему приключению.
Полгода назад я уехала из дома в колледж, и с тех пор все шло не по плану.
Я решила поступить в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе в одиннадцатом классе.
— Поздновато для поступления в колледж в другом штате, — заявила миссис Родригес, наш школьный профориентатор.
Я находилась напротив нее, а она восседала за столом. У нее за спиной висел постер, изображавший мужчину на фоне нескольких «ламборгини». Надпись гласила: «Вот зачем нужно высшее образование». Мне всегда хотелось сорвать этот постер и выбросить в окно.
Она изучила мой табель и сказала:
— Абитуриентам из других штатов советуют подавать заявки сильно заранее.
Я уже успела возненавидеть миссис Родригес. Несмотря на ее любовь к брючным костюмам ярких цветов, которые ее совсем не украшали, она явно была из тех, кто расшибется в лепешку, но никогда не нарушит правила. Еще она отличалась крайним пессимизмом, что вместе с остальным давало худшую комбинацию из возможных.
— Вообще-то, — бодро проговорила я, — мой папа живет в Калифорнии, так что я, считайте, тоже оттуда. — Я сказала это не для того, чтобы с ней поспорить, но миссис Родригес взглянула на меня так, будто хотела влепить мне пощечину. Она поерзала на стуле и затеребила брошку в виде гусеницы, усыпанной драгоценными камушками и безвкусно сверкавшей на лиловом лацкане ее пиджака.
— Насчет этого не знаю, — заметила она, — но не думаю, что есть смысл подавать заявку в Калифорнийский университет так поздно, особенно учитывая, сколько прекрасных колледжей есть у нас буквально в двух шагах от дома! Вот тебе самой понравилось бы, если бы калифорнийцы понаехали к нам во Флориду и заполонили Университет Флориды?
Мне было абсолютно начхать, даже если бы в Университете Флориды учились сплошь калифорнийцы. К тому же я не собиралась слушать совета женщины, считавшей вершиной успеха покупку древних спортивных машин. Но вслух я, естественно, об этом не сказала.
Я остановила выбор на Калифорнийском университете не потому, что мечтала об академических успехах, а потому, что он был далеко. Я была подростком, стоявшим на пороге взрослой жизни, но так и не приблизилась к пониманию того, что именно отличало меня от остальных людей. Хуже того, я так и не научилась направлять свои деструктивные импульсы в менее разрушительное русло. До сих пор мне везло. Помимо вечерней слежки за соседями и проникновения в пустые дома, я нашла еще несколько способов тайно реализовывать свои темные стремления и пользовалась ими все время, пока училась в средней и старшей школе. Но уравновешивать темную и светлую стороны личности очень сложно. Мы жили в маленьком консервативном городке, и рано или поздно удача должна была повернуться ко мне спиной.
«Мне нужно жить в большом городе», — решила я и представила место, где не надо будет постоянно тратить столько усилий, чтобы оставаться невидимкой, где можно будет спрятаться у всех на виду. И однажды меня осенило. Лос-Анджелес! Город, где теперь жил папа, мог дать мне то, о чем я прежде могла только мечтать: возможность мгновенно затеряться в толпе. Огромная территория, миллионы жителей — в Лос-Анджелесе я могла стать кем угодно. Слиться с окружением. Исчезнуть.
Мама не сильно обрадовалась, узнав о моем плане переехать на другой конец страны. Но я стояла на своем, и на то было много причин. Хотя я любила семью, я понимала, что должна уехать от родных подальше не только ради себя, но и ради них. Особенно это касалось сестры: та начала догадываться, что я лишь притворяюсь «хорошей девочкой», и это меня тревожило.
— Посмотри, — сказала она однажды.
Дело было в субботу, мы сидели в подвале. Харлоу на диване рисовала в скетчбуке, я играла в видеоигру. Сестра любила рисовать, особенно хорошо ей удавались карикатуры. Она показала мне свое последнее творение: рисунок персонажа. В центре страницы она нарисовала большую букву «А» и суперженщину в маске и плаще. «КАПИТАН АПАТИЯ, — гласила надпись. — Да здравствуют ложь, несправедливость и анархия!»
Я рассмотрела картинку и слова в облачке над головой героини: «Не бойся! — говорила она. — Капитану Апатии до тебя нет дела!»
— Ого, — тихо вымолвила я. Я лишилась дара речи, что было мне несвойственно. Харлоу усмехнулась.
— Это ты, — гордо проговорила она. — Каат, мой любимый супергерой! — И она весело ускакала на кухню готовить свое любимое лакомство — печенье с шоколадной крошкой, которое она слегка подогревала в микроволновке.
Я же сидела и мрачно разглядывала картинку. Я не знала, почему была не такой, как все, но точно знала, что никакой я не супергерой.
Вот Харлоу — та действительно была моим супергероем. Она была доброй от природы. Ей не надо было бороться с демонами, у нее не было тайн и разрушительных импульсов. Иногда мне казалось, что при рождении мне одной досталась вся тьма, в том числе ее «порция». Меня вечно тянуло не в ту степь, а Харлоу была сама доброта. Я всегда понимала, что мы очень разные, но, когда я увидела Капитана Апатию, мне стало ясно, что Харлоу тоже это знала.
К счастью, колледж мог бы стать идеальным спасением. Если бы я уехала, мне больше не пришлось бы прятаться от мамы и опасаться, что я дурно повлияю на сестру. Я смогла бы жить по своим правилам. Может, деструктивные импульсы сами пропадут, если не надо будет бунтовать? Я подозревала, что так и случится.
Может, тогда я смогу стать нормальной?
Эти слова молнией пронзили мое сознание однажды вечером, и с тех пор я все время об этом думала. Я всегда представляла, каково это — жить без темных импульсов и без накапливающегося напряжения. Сколько себя помню, я всегда робко мечтала об этом, но не слишком надеялась. До недавнего времени.
«Что, если в колледже все будет иначе?»
Поначалу так и было. Жизнь в Лос-Анджелесе казалась раем; я даже чувствовала себя нормальной. В день приезда папа встретил меня в аэропорту, и следующую пару недель мы изучали кампус Калифорнийского университета и обустраивали меня в общежитии. Мне досталась комната на втором этаже здания бывшего женского общежития с видом на Хилгард-авеню. Стеклянные двери от пола до потолка выходили на единственный в здании маленький декоративный балкончик. Я была в восторге от этой комнаты.
Первые несколько дней я жила одна. Мне уже назначили соседку — ее имя было написано мелом на двери рядом с моим, — но я не знала, кто она и когда планирует приехать. Проходили дни, и я начала надеяться, что она вовсе не появится. Но мечты о жизни в одиночестве рухнули за день до начала занятий. Дверь комнаты распахнулась, и порог переступила нереально красивая китаянка. Она тащила за собой несколько громадных чемоданов.