— Ясно. Хорошо, давай поговорим об этом подробнее, — сказала она.
Я покачала головой, пытаясь подобрать слова:
— Всю жизнь я думала, что хочу быть как все. Я хотела быть нормальной. Но теперь не хочу. Теперь мне нравится, что я равнодушна к мнению окружающих; я рада, что чувство вины не тяготит меня, как остальных. Если совсем начистоту, — сказала я, — иногда мне даже нравится апатия. Когда я ничего не чувствую… я будто погружаюсь на дно Большой голубой дыры.
Доктор Карлин растерянно моргнула:
— Какой дыры?
Я улыбнулась и ответила:
— Большой голубой дыры. Это геологическое образование в Белизе. Глубина дыры — несколько сотен футов; она окружена светло-голубой кристально чистой водой, но посередине, где океанское дно резко уходит вниз, вода черная. — Я посмотрела в окно. — Эта дыра — единственное, чего я всегда боялась, — призналась я. — В детстве я смотрела на нее на фотографии, и при одной лишь мысли о том, чтобы переплыть провал, мне всегда хотелось… — Я не договорила. На меня снизошел глубокий покой.
— Что тебе хотелось?
Я нахмурилась и посмотрела ей в глаза:
— Кому-нибудь навредить.
Она подняла бровь, дожидаясь, пока я продолжу.
— Моя апатия всегда казалась бездной, даже в детстве, когда я не осознавала, что со мной происходит. — Я опустила глаза и принялась рассеянно разглядывать узор на ковре. — Думаю, я ее боялась потому, что не знала, какие монстры обитают в той темноте.
— А сейчас?
Я пожала плечами.
— Сейчас я знаю всех монстров в лицо, — улыбнулась я. — И капитулирую перед ними.
В комнате стояла такая тишина, что было слышно тиканье часов. Послеобеденные тени прокрались в углы кабинета и окружили меня, как старые друзья. И вдруг меня осенило.
— Вот так должно быть, — тихо проговорила я. — Так должны чувствовать себя социопаты. Это и есть наша надежда. — Я начала расслабляться. — Вот я сижу здесь с вами сейчас и впервые с раннего детства себе нравлюсь. Я в мире с собой. Я наконец поняла, что мне в себе не нравилось: поступки. Мне не нравилось мое поведение.
Доктор Карлин кивнула.
— У тьмы есть и другая сторона. Все социопаты должны это понять. И это несправедливо, что они не могут этого сделать.
— Не понимаю, — сказала доктор, — почему не могут?
Я пожала плечами:
— Потому что некому объяснить. Потому что социопаты молчат, а говорят только лжесоциопаты. А книги о социопатии пишут идиоты с ложными сведениями, — пожаловалась я. — И как настоящим социопатам понять, что к чему?
— Ты же поняла, — заметила доктор Карлин.
— Мне просто повезло, — ответила я с саркастической усмешкой. — Я разобралась во всем этом, потому что мне посчастливилось найти несколько научных работ в библиотеке. — Я снова посмотрела в окно, откинувшись на диванные подушки. — Но есть люди, которым повезло меньше, — я всплеснула руками. — Где им искать психотерапевтов? А группы поддержки? А книги? — раздраженно перечисляла я.
Доктор Карлин выждала секунду и произнесла:
— Так напиши книгу. — Я посмотрела на нее как на ненормальную. — Я уже говорила, Патрик. Думаю, у тебя талант, ты можешь стать психологом. Ты бы поинтересовалась обучением в аспирантуре. — Она следила за моей реакцией. — И про книгу я серьезно. Тебе стоит попробовать.
Я оторопела:
— Да кто я такая, чтобы писать книгу?
— Ну, во-первых, ты высокоадаптированный социопат, — рассмеялась она.
— Точно, — ответила я. — Я социопат. И вы думаете, кто-то поверит написанному в моей книге?
— Другие социопаты поверят. Ты же сама сказала: ты их понимаешь. Знаешь, каково это — жить с таким расстройством. Твой взгляд уникален, ведь ты можешь проанализировать болезнь с личной и профессиональной точек зрения. Пускай у тебя нет ответов на все вопросы, но ты способна понять социопатов и помочь им, как помогла себе. — Я снова повернулась к окну, к уже знакомому виду на парк. — Социопатов считают импульсивными и неспособными на саморефлексию, — добавила она и покачала головой. — Но я вижу перед собой совсем другое. Также считается, что социопаты не способны любить, но ты умеешь, я сама видела. — Она наклонилась ко мне, чтобы привлечь мое внимание. — А еще говорят, что социопаты не способны на эмпатию.
Я повернулась и посмотрела ей в глаза.
— С эмпатией у меня не очень, — тихо произнесла я.
— Это тебе так кажется, — возразила она. — Я вижу, что ты сочувствуешь другим социопатам. — Она отклонилась в кресле и сложила руки на груди. — И кто лучше тебя напишет эту книгу?
Я посмотрела на часы:
— Смотрите, как время пролетело. — Я поднялась с дивана. — Мне пора.
Она улыбнулась и подняла руки в знак капитуляции.
— Просто подумай над моим предложением, — сказала она.
Глава 17. Орион
Через несколько недель мы с отцом сидели у него в кабинете и просматривали отчеты о расходах. Стояла нехарактерная для Лос-Анджелеса пасмурная погода, и, глядя в окна большого углового кабинета, я вспомнила наш с доктором Карлин разговор. Папа, прищурившись, смотрел на экран компьютера и пытался разобраться в таблице.
— Пап, а что скажешь, если я вернусь в университет? — спросила я.
Он растерялся.
— Хочу получить степень по психологии, — добавила я. — Мой психотерапевт сказала, что у меня способности.
— По-моему, это здорово, — ответил он. — Скажу больше: давно пора.
— Что давно пора?
— Найти дело по душе, — он наклонился ко мне. — А что думает Дэвид?
— Он будет рад, если я уйду с этой работы.
Отец внимательно на меня посмотрел:
— Он меня недолюбливает, да?
Я пожала плечами.
— Не в этом дело, — я решила не отвечать прямо. — Ему не нравится шоу-бизнес в целом.
— Проблема таких людей, как Дэвид, — заметил папа, — в том, что он все видит черно-белым. Не понимает, что мир состоит из оттенков серого.
Я заерзала на стуле. Мне не хотелось об этом говорить.
— Поэтому я его так люблю, — ответила я. — Мы друг друга уравновешиваем.
Папа ничего не ответил.
— В любом случае, — продолжила я, — мне полезно иметь структуру, понимаешь? Если я вернусь к учебе, у меня будут распорядок и цель.
— О, Дэвид любит распорядок, — поддразнил отец. — Он наверняка в восторге.
— Вообще-то, нет, — ответила я.
— Серьезно? Удивительно.
По правде говоря, я тоже была удивлена.
Вечером, после нашего разговора с доктором, мне не терпелось обо всем рассказать Дэвиду. Я очень удивилась, когда она предложила мне пойти в аспирантуру, и сначала сама не поняла, хочу этого или нет. Но по дороге домой убедилась, что мне это необходимо.
— Постой, давай-ка проясним, — проговорил он, после того как я все ему рассказала. Мы закончили ужинать; в гостиной тихо наигрывал Кит Джарретт.
— Хочешь сказать, что, пока ты ехала домой от доктора, ты решила поступать в аспирантуру и стать психологом?
Я улыбнулась:
— Угу.
— Как-то странно, — ответил он. — Обычно люди не решают пойти учиться вот так, вдруг.
— Я не обычный человек, — напомнила я ему.
— Точно, — рассмеялся он. — Просто я в последнее время много думал о будущем… о нашем будущем.
Поняв, что я не уловила его намека, он наклонился и прошептал:
— Я имею в виду детей.
— Детей? — ошеломленно воскликнула я. — Ты хочешь начать разговор о детях? Мы даже не женаты!
— Да, но поженимся когда-нибудь, рано или поздно, — он улыбнулся. — Правда ведь?
Я инстинктивно улыбнулась в ответ. Я-то знала, что хочу за него замуж, с того момента, как впервые его увидела. Для меня это было само собой разумеющимся: тут даже обсуждать было нечего.
— Правда, — согласилась я, — мы это знаем.
— Об этом я и говорю, — ответил он. — Мы хотим пожениться. Хотим завести детей. Это обоюдное желание. Возможно, решение продолжить образование сейчас… — это чересчур.
— Я так не считаю, — возразила я и нахмурилась: — По-моему, сейчас лучшее время вернуться в университет. До того как мы поженимся и заведем детей. Если оттягивать, потом будет сложнее.
Он встал и взял меня за руку.
— Пойдем со мной, — сказал он. Мы вышли через стеклянные двери в патио. — Видишь? — он указал на небо. — Три звезды выстроились в одну линию.
Я прищурилась и проследила за его пальцем:
— Кажется, вижу, да.
— Это созвездие Орион. Охотник. Защитник. Мама показала его мне, когда я был маленьким, — сказал он. — Она знала все древнегреческие мифы и созвездия, названные в честь героев. Орион был ее любимчиком.
Мне стало любопытно, куда он клонит.
— Интересно, — тихо ответила я, прибегнув к ответу, который использовала Кими на все случаи жизни.
Он отошел на шаг назад и взял меня за руки.
— Я ждал подходящего момента, чтобы тебе сказать, — он безуспешно пытался скрыть радость. — На прошлой неделе мне предложили работу.
— Серьезно? — обрадовалась я. — Где?
— В стартапе в Санта-Монике, — ответил он. — Им нужен соучредитель-айтишник. Финансирование есть. Денег куча.
— Дэвид! Это же так здорово! — Но он, кажется, нервничал. — Это же здорово, да?
— Думаю, да, — ответил он. — Поначалу будет трудно. Они хотят, чтобы я выстроил целую систему. Но когда мы ее наладим, все пойдет как по маслу.
Я в недоумении склонила голову набок.
— Патрик, — продолжил он, — я люблю тебя и хочу на тебе жениться. Хочу заботиться о тебе всегда. — Он притянул меня к себе. — Тебе необязательно идти учиться. Ты даже можешь больше не работать у отца. Можешь уволиться завтра, если хочешь.
Я покачала головой, раздумывая, что ему ответить.
— Но я не хочу увольняться, — наконец выпалила я и отодвинулась. — Дорогой, не пойми меня неправильно. Это здорово, что ты хочешь заботиться обо мне. Но это необязательно.
Он криво усмехнулся.
— Я знаю, что необязательно, — тихо ответил он. — Но я хочу. Хочу, чтобы ты была свободна. Не только от работы и счетов, а от всех проблем, с которыми тебе приходилось бороться всю жизнь. — Он покачал головой. — Подумай, как здорово будет жить нормально. Ты же всегда этого хотела. — Он поцеловал мою руку. —