– Ну да…
– А с какого? Я вор, и они воры. Кто им запретит? Я? Ты? Никто. А если кто и предъявит, то сам беспредельщиком себя объявит… Согласен?
– Ну… Да… По закону оно как бы так и выходит… А в общак они деньги положили? Вот за это их и притянуть можно.
– Прикинь, Слав, что приперли эти фартовые в Первопрестольную из какой-то там Липердеевки. И старший там у них вор Егор по кличке Жопа. Вот от него они разрешение на работу получили, и в его общак положенное скинули. И этот вор Егор при любом разговоре подтвердит, что ребятишки эти все из себя правильные, с детского сада по воровскому закону живут, общаку внимание всегда уделяют. А с последнего фарта так бродяг местных подогрели, что те всем обчеством на крыло встали, и курлы-курлы на юга отдыхать от делов праведных. Может такое быть?
– Вполне…
– Так и мне думается, что может. Тут о другом очень крепко подумать надо.
– О чем, Вась?
– Вот смотри. Сколько те фартовые у Кацо денег сняли?
– Говорят, целый миллион! – крестник оживился, понизил голос. – Ходят слухи, что там доляна самого Мжаванадзе была!
– Что за гусь?
– Ну как же, хозяин Грузии.
– Допустим… Важно, что лавэ просто огромные. И как все эти цеховики, фарца и прочая приблуда деньги косит? При помощи разных тем криминальных. Согласен? Вот! А если они с криминала копейку свою подымают, то почему на благо воровское ни шиша не кладут? Почему закон нарушают? Это первое. Второе. Вот смотри. Если бы этот Кацо тебе и твоим ребятишкам копейку хоть какую платил каждый месяц типа как за охрану, чтобы такие вот залетные его не прессовали, для нас это было бы полезно?
– А то! И тогда таким вот фуцманам можно было бы предъявить, что они не у барыги деньги отняли, а у воров… А если у нас деньги взяли, то они крысы, а крыс всякий душить обязан!
– Вот! Соображаешь!
– Ну ты, Петрович, голова! На ровном месте такое замутить вздумал…
– Нет, Славик, не я голова. Все как бы новое – это хорошо забытое старое. Тезка твой с погонялом похожим еще нэпманов таким вот макаром щипал. В общем, согласись, что подумать тут есть о чем. Ну ладно. Скажи мне, ты ведь уже поляну-то протоптал, как этих красавцев вычислять будешь?
– А то! Завтра Ромчик Горбатый с Риги припрется. С ним мои ребятишки по гостиницам да вокзалам прошвырнутся. В камеры хранения заглянут. «Углы» нам описали. Время примерно знаем… Фарцу потрясем. На предмет пушистых фраеров, что шмотками интересуются. Надо еще с халдеями в кабаках перетереть. Может, кто еще из молодых да ранних не по чину мошной трясет…
– Добро. Займись. Только аккуратно!
Глава 9
Я сам пройду сквозь гарь и воду
по вехам призрачных огней,
я сам найду свою свободу
и сам разочаруюсь в ней.
– Обмывать будем?
– Что обмывать?
– Как что? Твой первый рабочий день.
И Лева, и Димон выжидательно на меня смотрят. Что же им ответить?
Сразу после школы я отправился одеваться. Благо тысяча от «Советского писателя» жгла карман, и надо было опять прибарахлиться. Впереди – прием у Фурцевой, и требовалось поразить в самое сердце главную «культурную» даму Советского Союза. Костюмами и даже смокингами ее не удивишь. Такой одежды, как грязи, на дипломатах. А Фурцева уже как следует по миру поездила, несколько раз была в Париже, дружит с французскими кутюрье.
Поэтому надо идти с козырей – даешь стиль милитари! Неделю назад я закинул два заказа в эсэмгэушное ателье – штаны с боковыми карманами из зеленой саржи и зеленый же свитер. Позавчера забрал, занес свитер швее, делавшей штаны, и она за двадцать минут настрочила на него саржевые накладки на плечи и локти – получился почти идентичный British Army Sweater, на все с надбавками за срочность ушло около ста рублей. Заезжаю в ГУМ, нахожу там Боба, который при виде меня начинает невольно потирать руки, киваю ему на гумовскую лестницу. Заказываю коробку индийских презервативов и жвачку Blibber-Blubber – знаменитый бабл-гам. Боб мгновенно ставит на уши подельников, и спустя пару часов, которые я потратил на поиск в многочисленных отделах универмага черного берета под югославским брендом «Монтгомери», искомое приносят. Пятьдесят рубликов. Больно много, особенно в сравнении со штанами и свитером.
– Обмыть, конечно, можно, – я размышляю над историей со школой. Там все закончилось удачно, капустник прошел на ура, хлопали все – и наши, и немцы. Репортаж у Седова тоже вроде бы вырисовывался неплохой.
Потом обновки. Их тоже можно обмыть. Или лучше пока не светить? Все вещи я свалил в общаге, в своем шкафу. Пока разбирался и раскладывался, подтянулись Димон с Левой. И тут же захотели сабантуя.
– А где Индус? – интересуется Лева.
– Поди, побежал стучать кураторам. – Я пожимаю плечами.
– Индустрий стукач? – неверяще смотрит на меня Кузнецов.
– Ну, а кто доложил о моих выступлениях, стихах? – злюсь я.
– Это тебе Мезенцев сказал, – соображает Коган. – Да ладно… Тут полкурса барабанит.
– Темную ему устроим! – хмурится Димон.
– Какая темная, Кузнец?! – Я запираю шкаф на ключ. – В комнате только мы втроем живем. Это тебе не казарма.
– Индуса в ЭсПэКа надо принять, – хмыкает Лева. – Тебе же нужен был стукач в «Метеорите»? Кстати, о клубе. Надо уже делать что-то с этими первокурсниками. Уже и с филфака приходят.
– Девчонки? – оживляется Димон.
– Дамы тоже есть. Некоторые ничего, фактурные такие. – Коган закатывает глаза, причмокивает. – Я тут, кстати, Лену на свидание позвал.
– Да ладно! – эту фразу мы произнесли с Кузнецовым почти одновременно.
– Ну а что? Вам можно, а мне нельзя?
– Льзя, конечно, – отвечаю я и вываливаю коробку со жвачками на кровать.
Друзья смеются над несуществующим словом.
– Неужели это… – первым соображает Коган.
– Американская жвачка. Жуем, не глотаем. Но только тут – в универе не дразним гусей.
Ребята открывают упаковки, пробуют. В глазах наслаждение экзотикой. Эх… я вас еще пузыри надувать научу.
– А с «болидами» вот что будем делать…
– С кем? – удивляется Димон. Жующий Коган объясняет ему нашу иерархию, показывает значки. Получились они отлично, слесарь даже отполировал их до зеркального блеска.
– Соберем «болидов» на встречу. Объясним правила клуба. Их, кстати, надо будет записать, – я киваю Леве. – Дадим задания. Торжественно вручим значки.
– А где собирать-то? – вздыхает Кузнецов. – В универе не дадут. Может, через комитет комсомола?
– Да, Рус, поговори с Пылесосом. – Лева мне подмигивает. – Она к тебе неровно дышит.
– Уже вряд ли.
– Почему?
– Леха вчера при народе с Петровым подрался. За Вику, – поясняет Димон. – Уже, поди, доложили.
– Вот это номер!
Теперь уже тяжело вздыхаю я. Одни убытки от этой драки. Бок еще болит, отношения с Олей наверняка испорчены. Или все-таки можно поправить?
– Нужна своя база, – я решаю повернуть разговор в конструктивное русло. – Что там по дому?
– Есть вариантик, – оживляется Коган. – Говорил с дядей Изей, у него есть продавец.
– Отец не узнает? – интересуется Димон.
– Не исключено, – тяжело вздыхает Лева.
– Ладно, семь бед – один ответ, – решаюсь я. – Иди звони. Прямо сейчас и поедем взглянуть.
До Абабурова мы добрались часа за полтора. На электричке с Киевского вокзала до станции Внуково, и дальше минут двадцать пешком по лесу и тенистым улицам поселка. Дядя Изя – пузатый плешивый мужичок в модной болонье – добрался быстрее нас. Когда мы подошли к дачному участку, его «Москвич» уже стоял у ворот. Сам маклер, облокотившись на капот, читал газету. При нашем появлении снял очки и принялся с интересом нас рассматривать.
– Дядя Изя, познакомься, – представил нас Лева. – Это Дмитрий, это Алексей. Мои однокурсники.
Мы пожали друг другу руки. Хватка у маклера оказалась что надо, а с виду и не скажешь.
– Первый раз у меня такие молодые… клиенты. – Дядя Изя сворачивает газету трубочкой, шлепает себя по шее. Комары тут действительно злые и голодные. Пока шли по лесной дороге – подверглись массированной атаке с воздуха.
– Прежде чем идти к продавцу, давайте проясним один важный вопрос. – Маклер запирает автомобиль на ключ. – Откуда у вас деньги, ребята? Нотариусы стучат в ОБХСС, я не хочу потом проблем.
Хороший подход. Правильный. Молча достаю из портфеля договор с «Советским писателем», показываю маклеру сумму. Дядя Изя надевает очки, внимательно читает документ. Уважительно смотрит на меня:
– Хорошо. Но этого будет мало. Продавец хочет десять тысяч. Даже если поторговаться и сбить цену…
– Это не единственное наше произведение. Мы сейчас еще несколько пьес собираемся продать.
Ребята синхронно кивают.
– И потом… Я бы хотел для начала договориться снять этот дом на месяц или два и осмотреться. А вдруг тут непростые соседи или постоянные проблемы с электричеством? Как узнать такие тонкости, не пожив в доме? Мы хотим организовать здесь писательский клуб, но не хотелось бы, как вы выразились, получить проблемы, купив кота в мешке.
Дядя Изя задумчиво на меня посмотрел.
– Все чуднее и чуднее… Ладно, мне и не с таким приходилось работать.
Маклер нажал на звонок, и вскоре калитку с цифрой «16» открыла пожилая ухоженная женщина в черном платье и в накинутой поверх серой шали. В глазах женщины удивление – видимо, мы слишком молодо выглядим для покупателей недвижимости. Придирчиво окинула нашу компанию строгим взглядом, но вскоре приветливо улыбнулась. Видимо, лица наши внушили ей доверие, и фейс-контроль мы с успехом прошли.
– Знакомьтесь, Любовь Андреевна.
Дядя Изя сначала представляет нам хозяйку, а потом по очереди нас ей. Любовь Андреевна приглашает войти и предлагает осмотреться. На большом участке с деревьями стоит добротный бревенчатый двухэтажный дом с просторной застекленной верандой вдоль всего первого этажа. Прямо как в дореволюционных дачах, будет где почаевничать летним вечерком! С интересом разглядываю участок, в котором навскидку соток пятнадцать, не меньше. Несколько старых сосен, штук восемь яблонь, три вишни. Грядок, конечно, нет – не барское это дело, – но цветочная клумба в наличии. Все остальное – большая поляна, заросшая изумрудной травой с вкраплением ярко-синей вероники и одуванчиков. В отдалении стоит ажурная беседка с площадкой для мангала, к которой проложена дорожка из дикого камня. Красота… Все сделано добротно, на века, хоть на участке и чувствуется легкий налет запустения. Забор высокий, из добротного теса, ворота тоже массивные, с железными пиками поверху – пойди, перелезь. У Левки с Димкой в глазах немой восторг – кажется, парни уже мысленно жарят шашлыки, накрывают стол в беседке и откупоривают вино.