– Вы давно в Оленевке живете, баб Гань?
– Давно. Еще до войны с мужем покойным сюда с Украины перебрались. Село-то это тогда Караджи называлось, татар здесь много жило. Это уже после войны его переименовали, когда всех татар из Крыма выселили.
– А муж ваш на войне погиб?
– Да нет, – вздыхает хозяйка. – Он потом уже умер, лет через десять. Иван мой с войны контуженный вернулся, без ноги. Болел долго.
– А дети у вас есть?
– Есть, как не быть. Сын – военный, на Дальнем Востоке служит, всю жизнь по гарнизонам мотается. А дочь сейчас в Харькове живет, замуж там вышла. Вот внучонка старшего мне на лето прислала, Ванькой назвали – в честь деда.
Потом хозяйка расспрашивает нас, кто мы и откуда. Уважительно качает головой, узнав, что все мы учимся в Московском университете. Постепенно переходим к животрепещущей теме еды. Договариваемся о сумме, в которую входит и готовка, и покупка продуктов. Все нужное баба Ганя найдет сама – овощи возьмет с собственного огорода, остальное прикупит на рынке. Нас это более чем устраивает.
– Летом я в основном на улице готовлю, вон моя помощница, – кивает баба Ганя на дровяную плиту летней кухни. – Давайте для начала я вам завтра борщ к обеду сготовлю. А на ужин голубцов натушу.
– Нам со своим котелком к вам приехать? – проявляет инициативу радостный Лева.
– Да вы же в машине все расплескаете, пока довезете! Нет, первое придется в бидоне носить. Вы не переживайте – я к вам своего внука пришлю, все равно парень без дела весь день мотается. И раз уж я подрядилась за деньги вам готовить, так пусть Ванька тоже немного потрудится. Сейчас кликну его, он у соседей должен быть.
Через несколько минут мы знакомимся с хозяйкиным внуком – вихрастым белобрысым парнишкой лет десяти. Узнав, что мы на машине, Ванька собирается с нами ехать, чтобы узнать, где мы остановились. Этот парень – настоящий кладезь информации.
Глава 11
Труднее всего сохранить
в толкучке, текучей, как дым,
искусство и мужество быть
всего лишь собою самим.
3 августа 1964 года, понедельник, 10.00.
Кремль, Москва
– Проходите, товарищи, проходите… – Хрущев махнул рукой в сторону стола для совещаний. – Совсем зарылся в документах.
Генерал Мезенцев оглядел знакомый кабинет в кремлевском здании Совнаркома и сразу уселся на ближайший к Хрущеву стул. А вот мужчина, вошедший вслед за ним, – грузный и лысый, словно бильярдный шар, одетый в строгий аппаратный костюм, – сделал несколько шагов вперед и по-военному застыл по стойке «смирно».
– Представляюсь по случаю прибытия к новому месту службы!
– Иван Григорьевич! – Хрущев недовольно крякнул. – Мы же не в армии. А Особая служба при ЦК – не Главное управление контрразведки Смерш. Товарищ Иванов, садитесь, я сейчас освобожусь и поговорим.
После того как все расселись, Никита Сергеевич дочитал какой-то документ, отложил его в сторону и тяжело вздохнул, сложив руки на животе.
– Собрал я вас здесь, чтобы обсудить координацию КГБ и ОС ЦК. Служба новая, не обкатанная, так сказать, в боевых условиях. Могут быть пересечения, всякие накладки.
– Считаю, что с Иваном Григорьевичем мы сработаемся. – Мезенцев постучал ручкой по столу. – Еще в войну в Смерше служили вместе, потом наши пути разошлись, но надеюсь, что контакт восстановим быстро.
Иванов согласно кивнул.
– И как только ОС ЦК наберет штат, соберем расширенное совещание, разграничим сферы, так сказать, ответственности.
– Со штатами у нас большая беда, – тоже вздохнул Иван Григорьевич, повернулся к Хрущеву. – Брать людей из Лесной школы КГБ вы мне запретили. Собственных специалистов – кот наплакал. Вот вы дали первое задание. Восстановить зарубежную агентурную сеть товарища Сталина. Передали мне документы. Но это же международный масштаб, для этого нужна целая операция прикрытия, тайниковые операции!
– Можно воспользоваться нашей зарубежной резидентурой, – отреагировал Мезенцев. – Опыт у нас наработан большой.
– Я против, – покачал головой Хрущев. – А если в резидентуре предатель? Засыплет нам всю сеть. Не вы ли, Степан Денисович, недавно приходили ко мне с санкцией на разработку генерала Полякова?!
Мезенцев покосился на коллегу, на чьем круглом лице не отобразилось ровным счетом ничего. Слегка поморщился. Хрущев заметил это, моментально отреагировал:
– Ничего, ничего, пусть Иван Григорьевич тоже знает. Предателей ОС ЦК искать не должна, это прерогатива контрразведки, но если вдруг случайно наткнутся… Ведь инициативника по Полякову вы так и не знаете! Вдруг у Ивана Григорьевича получится наладить с ним контакт? Прошу это обсудить в рабочем порядке.
Хрущев многозначительно посмотрел на Иванова. Тот успокаивающе кивнул.
– Так вот насчет кадров. – Первый секретарь ЦК побарабанил пальцами по столу. – Есть у меня для вас один очень хорошо зарекомендовавший себя парень. Боевой хлопец!
Мезенцев обеспокоенно взглянул на Хрущева, уже догадываясь, о ком пойдет речь.
– Он очень нам помог в последних событиях. И прикрытие у него отличное – придумывать ничего не нужно. Зовут его Алексей Русин.
– Я, Никита Сергеевич, категорически против! – помотал головой Мезенцев. – ОС ЦК нужны профессионалы, с образованием или хотя бы с опытом работы.
– У Шелепина были образование или опыт работы? – тут же отреагировал первый секретарь ЦК. – А у Семичастного?
– И к чему это привело? – набычился генерал. – Заигрались в заговорщиков!
Иванов лишь переводил взгляд с Хрущева на Мезенцева и обратно, никак не комментируя их перепалку.
– А кстати, – Хрущев решил сменить тему. – Где сейчас наш герой, у него же каникулы в университете?
– Русин сейчас с друзьями-студентами в Крыму отдыхает. Я посоветовал ему исчезнуть из Москвы.
– Отдыхает – это хорошо… Нам бы с вами, Степан Денисович, тоже передышка не помешала бы, но покой нам только снится.
– Ну, неделю отдыха вы, Никита Сергеевич, себе вполне можете позволить, пока у нас затишье. Осенью, боюсь, у вас такой возможности уже не будет.
– Это да… в октябре очередной пленум намечается.
– А мы здесь с Иваном Григорьевичем присмотрим за особо беспокойными товарищами.
Хрущев снова задумался, барабаня пальцами по столу.
– Если только в Крым слетать на недельку, поплавать в море… Заодно на обратном пути можно будет в Киев заглянуть. Пообщаться, так сказать, с товарищами перед пленумом в неформальной обстановке.
На обратном пути выясняется, что у местной детворы лето – это не только школьные каникулы, но и благодатное время для разного рода мелкого заработка. Поток туристов с каждым годом уверенно нарастает, и оленевцам грех на этом не заработать. Взрослые сдают отдыхающим жилье и торгуют на рынке овощами-фруктами. Пацаны, кто постарше, ловят рыбу на продажу и занимаются ракушечным бизнесом. Раз в неделю сюда приезжает скупщик из поселка Черноморское, забирающий у местных ребят ракушки рапанов по две копейки за штуку.
– Эх, жалко, что мне бабушка не разрешает нырять, я бы за лето уже на велосипед накопил, – жалуется Ванька и, увидев скептические гримасы на наших лицах, пылко добавляет: – Не верите?! А Шурка на прошлой неделе вот та-а-акую ракушку нашел, ему Семеныч за нее аж целый рупь дал. Честное пионерское!
Чтобы не обижать его, мы дружно делаем вид, что поверили. Хотя ракушки показанных Ванькой размеров разве что в тропиках встречаются.
– А чем местные зимой занимаются?
– Да ничем. Скукота у них здесь.
Тем временем мы подъезжаем к нашему лагерю. Ванька первым выпрыгивает из машины, с интересом разглядывает организованный нами бивуак. Знакомим его с Димоном и Юлькой, но та сразу же уходит купаться. Парнишка уважительно косится на вторую машину, накрытую чехлом, обводит острым взглядом палатки, «столовую» под тентом и санитарную зону. И вдруг замирает, увидев мою доску, скромно стоящую в теньке на просушке.
– Это что?
Приходится объяснять любопытному парнишке, что такое серфинг и с чем его едят. Восхищенный Ванькин взгляд впивается в доску, и парень… потерян для общества. Это явно любовь с первого взгляда. Пионер медленно подходит к доске, осторожно проводит по ее гладкой поверхности, повторяя пальцами плавные очертания корпуса. В глазах сияет восторг сродни религиозному. Кажется, еще секунда – и он упадет перед доской на колени, трепетно прижавшись к ней щекой. Мы с друзьями тихо посмеиваемся, немного удивленные произведенным на парнишку эффектом. Ванька с легким придыханием и надеждой в голосе просит:
– А мне дадите покататься?
В глазах такая мольба, что отказать ему просто невозможно. Обещаем дать. В команде почитателей серфинга пополнение. Лева коварно пользуется моментом и спрашивает:
– Слушай, Вань… нам бы на ужин рыбы наловить. Поможешь?
– Да легче легкого! А у вас какая снасть?
Мы достаем из багажника все наши богатства и раскладываем их на траве. Два складных бамбуковых удилища, спиннинг. Это наша давняя мечта с Димоном – настоящий складной спиннинг в аккуратном матерчатом чехле. Да, с бамбуковым клееным удилищем, да, с большой алюминиевой инерционной катушкой, но ведь спиннинг же! Вещь крайне полезная, можно даже сказать, жизненно необходимая. А еще три закидушки, сделанные под чутким руководством нашего однокурсника из Одессы Сереги Прохоренко, который провел с нами целый ликбез по ловле рыбы на Черном море. Закидушка представляет собой отрезок лески в четверть миллиметра толщиной и длиной двадцать пять метров, на конце которой располагается грузило из свинца, отлитое в столовой ложке, и поводок с крючком. Снасть нехитрая, но, как заверил нас Серега, очень эффективная.
Ванька придирчиво все это осматривает, уделив особое внимание закидушкам и большой жестяной коробке с «запчастями» – крючками разного размера, поплавками и прочей нужной мелочью. Потом с важным видом выносит свой вердикт: