Ох, молодец какой парень! Лучше и не скажешь. В зале студентов немного, в основном партийцы – это преподавательский состав и сотрудники канцелярии. Но и они, как ни странно, осуждают старую грымзу.
– Совершенно согласен! – поддерживает студента один из преподавателей. – Устали мы уже от ваших бесконечных кляуз, товарищ Краськова. Принятая на XXII съезде КПСС новая Программа Коммунистической партии внесла в Моральный кодекс строителя коммунизма идеи простоты и скромности в общественной жизни. А вы этими принципами постоянно пренебрегаете, засовывая свой нос в чужую личную жизнь.
Солодков стучит карандашом по графину с водой, пытаясь восстановить порядок.
– Товарищи… товарищи! Давайте не будем отклоняться от темы. У нас на повестке обсуждение кандидатуры Алексея Русина. Предлагаю прекратить прения и проголосовать уже…
…В партию меня в результате все же приняли. Ага… подавляющим большинством голосов. Против были только двое: товарищ Краськова и ее аспирантка – такая же бесцветная моль, как и ее начальница. Свое право устраивать личную жизнь по своему усмотрению я все-таки отстоял.
Когда я приезжаю в редакцию, из наших там еще никого нет. Один Марк Наумович сидит в своем кабинете и с задумчивым видом рассматривает фотографии, отобранные для журнала. Отдельно в сторонке лежат две шикарные фотографии с Викой и Юлькой, одна из которых украсит собой обложку первого номера.
– Определились с выбором? – пожимаю я протянутую Коганом руку.
– Обе девушки хороши, мне трудно выбрать. Сам-то что думаешь?
– Однозначно эту, – уверенно кладу перед ним фотографию Юли.
– Обоснуй свой выбор.
Я вздыхаю и пускаюсь в объяснения:
– Вы хоть представляете, какая слава обрушится на нашу девушку с обложки? Мало того, что ее завалят письмами со всей страны, так еще и подкарауливать начнут около университета. А Вика – натура тонкая, она с этим всенародным обожанием не справится.
– А Юля?
– Юля любому отпор даст. И потом, вы же видели – она сама на обложку рвется. Так не будем отказывать девушке в такой малости. К тому же ее работа в журнале послужит дополнительным аргументом, когда нам придется защищать обложку. Мол, это не какая-то случайная красотка, а младший редактор нашего журнала и очень серьезная девушка. Спортсменка, комсомолка и просто красавица!
– Это действительно хороший аргумент…
– Но в запасе нам нужно иметь и компромиссный вариант. К сожалению, бикини могут не пропустить. – Вздохнув, я поворошил кучку фотографий и вынул из нее очень похожую, но на ней Юлька была в закрытом купальнике. – Поэтому сначала показываем обложку с бикини, а если поднимается вой и мы понимаем, что это не прокатит, нехотя идем на компромисс.
– Хитро, – согласился главный редактор. – Но надеемся все же на вариант с бикини, да? Хорошая тактика.
Марк Наумович снова разглядывает обе Юлькины фотографии, потом убирает их в большой конверт.
– Ладно, подумаем. Может, дадим ваш групповой портрет на волнах. Пусть это будет наш последний запасной вариант.
Затем переводит на меня задумчивый взгляд:
– Алексей, скажи мне честно: куда ты так торопишься по жизни? Не разумнее ли делать шаг за шагом, отвоевывая свои позиции? Ну ладно я – сколько мне там еще осталось… Но вы, молодые? У вас же вся жизнь впереди, уйма времени еще…
– А вы уверены, что оно у нас есть – это время? Что будет с журналом, если завтра верх возьмут Суслов, Ильичев и им подобные? Думаете, нас просто прикроют, и все?
– Что же может быть хуже этого?
– Не-ет… студенческий журнал им нужен! Только другой, – с послушной редколлегией и выхолощенным содержанием. Они ведь тоже хотят влиять на молодежь через прессу, а вашу «Правду», уж извините, Марк Наумович, добровольно из молодых редко кто читает, скорее «Комсомолку» или «Известия». Так что сначала эти партийные идеологи поизгаляются над нами всласть, повыкручивают руки, шантажируя партбилетом, и попьют нашей кровушки, заставляя плясать под их дудку. А только потом сменят весь состав редколлегии, издав перед этим какое-нибудь разгромное Постановление по нашему журналу, чтобы другим было неповадно.
– Думаешь, сам журнал все-таки не закроют?
– Уверен. Поэтому правильный темп и планку нужно задать сразу, чтобы заработать среди молодежи не просто дешевую популярность, а весомый авторитет. Чтобы нас остерегались трогать. И сами тексты статей должны быть такими, чтобы ни одна зараза не подкопалась. Мы будем бить своих оппонентов их же оружием – на каждую спорную фразу у нас будет аргумент в виде цитаты из Ленина или из материалов последнего съезда. А наш Никита Сергеевич за последние годы столько уже наговорил, что на любой случай найдется.
Не могу же я Марку Наумовичу сказать, что у нас и четырех лет нет. Ведь конец «оттепели» наступил не со снятием Хрущева, а с введением танков в Прагу – вот что стало переломным моментом в жизни страны. Но теперь все события ускорились, и когда у нас Пражская весна полыхнет – только одному Логосу известно. А наверное, и он уже не может прогнозировать такой набор вероятностей.
И как Хрущев на пражское восстание отреагирует – тоже неизвестно. Я вот, например, совсем не уверен, что Никита сможет удержаться от искушения ввести в Чехословакию танки. Разгневается наш барин и велит выпороть дерзких холопов! Как же! Социализм с человеческим лицом им подавай. А лицо-то какое? Во-первых, частная собственность. Во-вторых, политические свободы – многопартийность, отмена цензуры… Да…
И вот тогда все мои усилия повернуть этот огромный поезд, на всех парах спешащий к обрыву, пойдут коту под хвост.
– А Ольга – она ведь не из вашей компании? Ее нет на фотографиях с юга, – внезапно проницательно замечает Коган, собирая фото со стола. – Да и держится отстраненно. У девушки вообще немного… резковатый характер.
– Ольгина резкость с лихвой компенсируется ее обязательностью и огромной работоспособностью. Вы будете приятно удивлены.
– Она твоя девушка?
– Нет, моя девушка – Вика. Но она у меня учится на биофаке, поэтому в журнал работать я ее не пригласил.
– А Димина девушка…
– Юля.
– Так я почему-то и подумал… – задумчиво произносит Марк Наумович, путем нехитрых умозаключений, видимо, вычисливший девушку сына. Но свое открытие он никак не комментирует.
– Марк Наумович, – перевожу я разговор на нейтральную тему, – а это нормально, что у нас рабочий день всегда будет начинаться во второй половине дня?
– Нормально. Ни для кого не секрет, что у журналистов ненормированный рабочий день. Ты сам-то как свой «Город» писал, по ночам, небось?
– По-разному случалось. Иногда и между лекциями в библиотеку бегал.
– Видишь. Профессия у нас такая. Но с Заславским вашим я переговорю, чтобы он разрешил всем вам, а не только тебе, свободный график посещения занятий. Хотя бы по некоторым предметам.
– Да, это лишним не будет, – соглашаюсь я. – Тем более что троечников среди нас нет.
Наш разговор прерывается с появлением ребят. И что мне нравится – Ольга приехала вместе с ними. Пусть она и держится пока чуть скованно, но в коллектив явно начинает вливаться. Все рассаживаются за столом, и Марк Наумович озвучивает свои первые кадровые решения:
– Младшими редакторами становятся Оля Быкова и Юля Лисневская. Остальные пока работают в статусе внештатных корреспондентов. Всех забрать в штат я сразу не могу, – позже проведу приказом.
У обеих девушек глаза вспыхивают победным блеском, а щеки легким румянцем. Ох уж это женское честолюбие!.. А вот Лена на это реагирует спокойно, как и Димон с Левой.
– Кузнецов Дмитрий. С 15 сентября он у нас отправляется на курсы фотокорреспондентов. На повестке дня покупка фотокамеры с профессиональной оптикой. Деньги на все уже выделены, но подождем, когда Дмитрий определится, что именно ему требуется. И еще: Алексей Иванович Аджубей распорядился, чтобы наш фотокорреспондент мог в любое время пользоваться фотолабораторией «Известий».
Так… кажется, еще у кого-то от радости в зобу дыханье сперло. Помню, Димон все уши мне прожужжал, какая замечательная фотолаборатория в «Правде», неделю потом успокоиться не мог. Вот и сбылась его мечта – думаю, известинская фотолаборатория даже покруче правдинской будет.
– Теперь обсудим, что вы успели сделать к сегодняшней редколлегии. С кого начнем?
Ольга тянет руку, как в школе. Срабатывает синдром отличницы.
– У меня готов черновик статьи об МГУ.
Исписанные аккуратным женским почерком страницы переходят в руки Когана-старшего. Он пробегает глазами лист, другой… и недовольно качает головой. Передает черновик мне, чтобы я тоже прочитал, а сам в это время выносит свой приговор:
– Простите, Ольга, это хорошая студенческая работа, но для профессионального журнала этого мало. С информационной точки зрения познавательно, но не более того. Здесь нет вашего личного отношения к тому, о чем вы пишете. Этой статье не хватает эмоциональности – душевности, если хотите. Забавных случаев, неожиданных для автора открытий… Читатель должен увидеть ваше искреннее восхищение альма-матер, понимаете? А вы лишь сухо перечисляете факты, которые можно почерпнуть в Большой советской энциклопедии, и вдобавок перегружаете текст обилием цифр.
– Но… как же без фактов и цифр? И потом, это пока скорее черновик, – растерянно возражает Ольга.
– Я понимаю. И скажу больше – вы проделали большую работу за два дня. Но этого недостаточно. В следующий раз я хочу увидеть текст, в котором учтены мои замечания.
Заметив, что девушка расстроилась, Марк Наумович смягчается:
– Друзья мои, вы должны понимать: обсуждение чужих статей и их профессиональная критика – это прямая обязанность любого редактора. Потому что и газеты, и журналы – это плод коллективного творчества, где общий результат превалирует над личными желаниями и амбициями отдельно взятого журналиста. И студент, работая в таком журнале, получает бесценный опыт. Ваши сокурсники только еще через пару лет начнут осваивать профессию журналиста, а вы к тому моменту уже станете практически профессионалами. Если, конечно, научитесь конструктивно относиться к критике, в том числе и старших, более опытных коллег.