Иду смотреть диваны, кресла и стулья – и там та же беда. Все деревянные детали блестят, ножки тонкие, как у рахитов. Про обивку вообще молчу – где только такую дрянь берут? И ведь тоже все распродано… Причем люди, похоже, здесь с ночи дежурят, чтобы мебель купить. Нет, машина у меня есть – в принципе можно и подежурить у магазина, не вопрос. Но я эту полировку с детства ненавижу. Еле-еле уговорил родителей в 80‑х от нее избавиться. Так она потом долго мне еще глаза на даче мозолила, куда ее свезли из московской квартиры. И что теперь – все снова здорово? Ну уж нет, хватит мне прошлого раза!
Иду в дальний зал посмотреть, а что здесь хотя бы по записи сейчас продают. Сама запись проходит раз в полгода, сколько потом открытку придется ждать, одному богу известно. Но эта мебель уже, так сказать, предел мечтаний – импорт из соцстран. Ага… та же ДСП и та же полировка, только классом чуть повыше и качеством получше. Главный предмет вожделения всех новоселов – «Хельга», это такой симбиоз серванта со шкафом, прообраз будущих «стенок». А кухонные гарнитуры представляют собой простой комплект из стола со стульями и буфета из окрашенного ДСП. Понятно, почему так скромно – на стандартных пяти с половиной метрах нынешней кухни особо не разгуляешься. Там ведь еще тумба с раковиной стоит, плита и если повезло достать – холодильник.
Я расстроенно обозреваю зал магазина, понимая, что все это «богачество» мне и даром не нужно. Дома надо отдыхать душой, а не раздражаться каждый раз, упираясь взглядом в полированную мебель. Иначе дальше по списку неизбежно будет приобретен ковер на стену и поставлен хрусталь за стекло серванта. Чур, меня!..
– Что-нибудь ищете, молодой человек? – вкрадчиво раздается за моей спиной.
Я оборачиваюсь и вижу крепкого невысокого мужичка лет пятидесяти. Судя по всему, это коллега Фреда и Боба, только специализация другая – мебельная, и выглядит он иначе – попроще. У меня в руках ключи от машины, так что его интерес к моей персоне тоже понятен – потенциальный клиент с деньгами. Связываться с этой публикой мне не очень хочется, но надо хотя бы выяснить у него, бывает ли вообще в продаже хоть что-то стоящее. А то, может, и искать нечего – придется все на заказ делать. Объясняю мужику свои пожелания и озвучиваю главное требование: никакой полировки. Тот удивленно качает головой:
– Ты чего на нее так взъелся? Полировка сейчас – самое оно, народ за этим давится.
– Пусть давится. А я не хочу.
– Парень, длинные тумбы, которые ты ищешь, называются подсервантниками, но они редко в продаже бывают, в магазине ты их не найдешь. Их в основном для ресторанов или для гостиниц делают. Вот помню, три года назад наш комбинат делал большой заказ для Дворца съездов – там они точно были.
Мужичок хорошо информирован, в мебели действительно разбирается, но наш с ним разговор ни к чему не приводит. И я четко понимаю, что не там ищу себе обстановку. Мне или на крупную оптовую базу нужно, или сразу на мебельный комбинат – иначе все бесполезно. Ухожу из магазина несолоно хлебавши. Хватит время терять, пора ехать домой. Поесть, переодеться и к Гагариным. Но прежде надо будет сделать несколько важных звонков…
Пока убираю продукты в холодильник и пишу записку для Вики, успеваю между делом поставить разогреваться на плиту плов, купленный в кулинарии гастронома. По-быстрому обедаю и берусь за телефон. Первый звонок Евтушенко, пока тот не свинтил куда-нибудь тусоваться.
– О, Русин, привет, старик! Ты по делу или как? А то мне скоро уходить.
Вовремя я позвонил, как знал.
– Жень, у тебя нет случайно телефона Наташи, с которой мы у Аннеты познакомились?
– Манекенщицы? – уточняет Женя и тут же подкалывает меня: – А как же Вика?
Вот кто о чем… Всех женщин этот дамский угодник воспринимает лишь в одном контексте. Ну, на то он и поэт.
– Жень, это строго по делу, для журнала. И с ней Юлька поедет встречаться.
– Где-то был, сейчас поищу. А я уже хотел напроситься с тобой за компанию. У нее одна подружка есть, такая знойная девчонка – закачаешься!
– Я вообще-то женюсь скоро, мне теперь не до девчонок. Кстати, мы с Викой приглашаем тебя на свадьбу.
– Да ладно?! И когда?
– Восемнадцатого декабря в Грибоедовском. Там сначала днем фуршет будет для солидных людей, а вечером мы студенческую вечеринку для друзей в МГУ закатим. Приглашение пришлю.
– А меня в какую кучку определил? – смеется эта ехидна. – Если в первую, то я приду с женой, а если во вторую, то исключительно с Робертом!
Эх, если придет еще Рождественский – жди эпохальной пьянки.
– В обе. Так что готовься днем чаровать чиновников, а вечером студенток. И Роберта с собой обязательно бери, а то я даже не поблагодарил его за митинг.
– Да какие счеты, старик? Одно дело делаем. Аннета, кстати, очень обижалась на тебя за то, что давно не заглядывал к ней. Не хочешь в четверг заехать? У нее опять вечеринка.
– Жень, ну что я забыл в этом псевдосветском салоне, а? Потешить самолюбие Аннеты?
– Ты зря так, Леш. Там иногда можно познакомиться с очень интересными людьми.
– Ключевое слово «иногда». Боюсь, я сопьюсь, пока они у Аннеты появятся.
– Ну, я же не спился! Ладно, скажу Аннете, что ты к свадьбе готовишься и тебе некогда. – Возникает пауза, слышно, как он шуршит страницами записной книжки. – Карандаш под рукой? Записывай телефон Наташи…
Следующий звонок отцу на работу. Договариваюсь, что завтра днем заеду к ним на ЗИЛ забрать готовый сноуборд. Осторожно интересуюсь у отца возможностью приобрести холодильник их производства в обход магазина.
– Конечно, поможем! Ты же у нас теперь, считай, что свой человек, – смеется он, – практически внештатный сотрудник КБ по внедрению спортивных ТНП. Скоро прогрессивки платить будем.
– Вы меня так совсем захвалите, Денис Андреевич! С меня тогда всесторонняя поддержка вашему спортивному направлению, причем на самом высоком уровне. Я сегодня с Гагариным встречаюсь, что там у вас с досками для космонавтов?
Слышу в трубке почтительный вздох:
– Огромный привет ему от нас передавай! И скажи, что их доски тоже уже готовы.
Что ж, несколькими проблемами меньше. И сноуборд готов, и холодильник новый, считай, у меня есть. Значит, можно и кухонную мебель менять. Только где ж ее опять-таки найти?
Так, теперь пора бежать в душ. Мне еще по дороге в офис Особой службы и в редакцию заскочить нужно, одному своему шефу сдать исправленный отчет по Японии, другому – готовые статьи. И не забыть снова провериться со слежкой на Пятницкой. Бумага об отсутствии претензий ко мне со стороны КГБ – это, конечно, хорошо, но верить на слово я никому не собираюсь. Пусть сначала Мезенцев наведет порядок в своем ведомстве и искоренит там до конца сторонников прежнего руководства.
…В Особой службе Иванова на месте нет, как по секрету сообщает мне Ася, он вообще сейчас с утра до вечера в разъездах. Оно и понятно – столько сразу дел навалилось после пленума. Прошу передать шефу папку с развернутым отчетом и статьями, обещаю через пару дней еще заскочить. Получаю от Аси конверт с очередной зарплатой. В кабинете по-быстрому закидываю договоры с редакцией и часть денег в сейф, забираю починенный нашими спецами японский приемник в виде глобуса. Теперь бегом в редакцию.
Марк Наумович, в отличие от Иванова, на рабочем месте, наших никого еще нет. Вручаю шефу многострадальный сувенир из Японии, все статьи для новых номеров журнала и утвержденный Фурцевой план нашей презентации журнала. Со смехом рассказываю ему про свою маленькую победу.
– Видел эту «Заставу» на закрытом просмотре в ЦК, – ворчит шеф, – и почему все с этим фильмом носятся? Вон, мой Левка даже его и не видел, но утверждает, что это шедевр.
– Я тоже, если честно, не понимаю. Но согласитесь, что сейчас для привлечения внимания к журналу нам именно такой спорный фильм и нужен.
– Так интеллигенция же будет ждать от нас, что мы его расхвалим.
– А в ЦК – что мы вдрызг его раскритикуем. И что нам теперь – разорваться?! Мы же им не Труффальдино из Бергамо! – с иронией развожу я руками и добавляю уже серьезно: – Напишем такую рецензию, которую мы сами посчитаем честной. Наша главная задача – формировать непредвзятое мнение в молодежной среде. Почему мы должны прогибаться под одних или под других? Я и с интеллигентской тусовкой заигрывать не собираюсь, не только с ЦК.
– Как ты сказал – «тусовкой»?! – смеется Коган-старший. – Забавное слово, но их суть оно передает отлично.
Вот опять меня занесло… Засоряю я нормальный русский язык своими словечками, а они ведь к молодежи как жвачка липнут, ребята из клуба даже бравируют ими. Пока шеф, нацепив на нос очки, пробегает взглядом мой план, я рассказываю про идею с танцами в финале мероприятия. Коган согласно кивает и ставит на плане свою подпись. Утвердил и одобрил. Потом уже он показывает мне образец приглашения, присланный сегодня с курьером из типографии. В левом углу лаконичный логотип нашего журнала, в правом – хорошо узнаваемый силуэт «России», ниже идет сам текст приглашения, набранный курсивом, и начинающийся со слов «Дорогие друзья…». Выглядит вполне достойно, о чем я и сообщаю шефу.
Рассказываю Марку Наумовичу про идею со статьей об экономической реформе в стране, которую я поручил написать Пилецкому. Он задумывается, потом с сомнением качает головой:
– Алексей, а нужно ли нам встревать в экономическую дискуссию, идущую в прессе? Уж больно у нас широкий охват тем в журнале получается.
– Вы правда так думаете? Но ведь реформа Косыгина определит развитие страны на ближайшее десятилетие, молодежь же должна иметь представление, что ее ожидает. Да и в случае неудачи кому потом придется все это расхлебывать? Старшее-то поколение реформаторов к тому моменту на пенсию уйдет, тому же Либерману уже под семьдесят.
– А ты ведь не очень веришь в успех этой реформы, да? – проницательно прищуривается Коган.
– В том виде, каком задумал ее Евсей Либерман? Нет, не верю. Там изначально заложено слишком много противоречий, он не учитывает всех реалий. И боюсь, что Косыгин выбрал этот вариант реформы лишь из-за его мнимой простоты и дешевизны. Во‑первых, все очарованы примитивной логикой этой реформы, доступной людям без экономического образования, во‑вторых, Алексей Николаевич элементарно сэкономить решил, поскольку он скуп по натуре. Поэтому новую волну критики нужно бы поднять именно сейчас, еще до того, как они реформу успели начать. Но критики конструктивной!