– Ну, Лешка, это уже как-то… чересчур!
– Хорошо. Исправь сковородки и кастрюли на чудесных фарфоровых слоников всех размеров.
– Да ну тебя… вредина!
Вскоре памятка для гостей готова, и перечисленные в ней вещи вполне доступны студентам для покупки. Если и не в одиночку, то вскладчину точно. А главное – они действительно нам необходимы.
– А еще срок нашего приглашения в салон для новобрачных истекает через десять дней, – вздыхает Вика, – жалко будет, если мы так и не используем его.
– Ладно, на поездку в салон я согласен, – уступаю нехотя, – может, еще в пару универмагов по дороге заскочим. Но на этом остановимся, хорошо?
– Обещаю!
Повеселевшая невеста бросается меня целовать, и понятно, чем это для нее заканчивается. На какое-то время вся эта ерунда с покупками и подарками отступает на задний план. Десять дней! Мне надо просто помнить, что через десять дней все это сумасшествие закончится и можно будет вздохнуть спокойно…
Но это только через десять дней, а до девятнадцатого декабря еще дожить нужно. Пока же мне даже выспаться в законный выходной не удалось. Не говоря уже о других моих увлекательных постельных планах. Полночи я просидел за печатной машинкой, извлекая из памяти два сценария – «Адъютанта…» и моэмовского «Театра». Писчей бумаги и копирки перевел немерено. Наверное, соседи меня здесь уже тихо ненавидят – то у нас громкие стоны за стеной, то музыка, то я по клавишам машинки фигарю без передыха. Но им, бедным, тоже осталось подождать совсем недолго, скоро мы съедем на площадь Восстания, и они забудут нас, как страшный сон.
И вот как сердце чувствовало, не зря я так торопился с «Театром» – в десять утра воскресного дня меня разбудил телефонный звонок Александрова. Обменялись приветствиями, мэтр вежливо поинтересовался, как мое драгоценное здоровье, и аккуратно перешел к делу. Они, мол, в курсе, что я был в командировке, но Любовь Петровна так переживает, так переживает… как там у меня идет работа над сценарием? Услышав, что сценарий я нынешней ночью закончил, Григорий Васильевич воодушевился:
– Тогда мы вечером ждем вас с Викторией в гости! По-простому, по-соседски.
– Непременно будем, спасибо за приглашение.
А как отказаться? Сам же затеял эту историю со сценарием, теперь не отвертишься. И приглашение на свадьбу звездной паре все равно нужно вручить. Уж лучше свой выходной день на это потратить, чем на неделе вечером во Внуково ехать.
Так что дальше я окончательно проснулся, сходил в душ, позавтракал плотненько и метнулся по уже известному маршруту: Елисеевский магазин – Дорогомиловский рынок. Вика в это время по-быстрому справилась с домашними делами, накопившимися за неделю, а потом приступила к чистке перышек перед ответственным визитом. В этот раз она почти не нервничала, потому что не так давно видела Александрова и Орлову, когда они навещали меня в больнице. Мне теперь скорее нужно волноваться, чтобы моя невеста не впала в ступор, когда увидит в Грибоедовском весь остальной звездный состав наших гостей. Она ведь пока знает далеко не обо всех, потому что я благоразумно решил заранее ее не волновать.
К пяти мы были уже во Внуково. Встретили нас тепло, и обстановка была для нас уже привычной. Мы с Григорием Васильевичем как-то очень синхронно склонились к ручкам наших дам, что вызвало у них смех – до того забавно это получилось. Смех разрядил обстановку, нас с Викой снова мило пожурили за чрезмерные дары, но, кажется, оценили и красивый букет, и корзину с фруктами. Известие о предстоящей свадьбе вызвало у этих милейших людей искреннюю радость за нас. Любовь Петровна от души расцеловала Вику, а Григорий Васильевич долго тряс мне руку, заверив, что пары лучше нас давно уже не видел. Официальное приглашение было тут же им вручено, и, чтобы у хозяев не возникло мысли вежливо отказаться, я рассказал про «взрослую» и «молодежную» часть торжества. Поняв, что в Грибоедовском будут в основном хорошо известные им персоны, пара заметно расслабилась.
– Очень разумно, – похвалила нас Любовь Петровна. И тут же встревоженно повернулась к мужу: – Григорий Васильевич, ну мне же совершенно не в чем пойти на это торжество! Придется завтра же заняться новым нарядом.
Мне стоило большого труда сдержаться и не расхохотаться, поскольку о размере гардеробной Орловой и количестве ее нарядов по Москве гуляют целые легенды. Юлька, например, недавно рассказывала, что якобы у Любовь Петровны абсолютно к каждому наряду подобраны и отдельная пара обуви, и определенного цвета перчатки. Вот совсем не удивлюсь, если так оно и есть. И в Париж Любовь Петровна летает явно не за тем, чтобы в сотый раз сходить в Лувр. На улице Риволи для этой модницы есть и более интересные заведения.
– Вика, а что у вас со свадебным платьем? – проявила заботу Орлова и о моей невесте.
Услышав, что наряд привезен мною из Японии и Вика от него в полном восторге, Любовь Петровна заинтересовалась фасоном, и наши дамы погрузились в обсуждение модных тенденций нынешнего сезона.
– Алексей, поверь мне, это теперь надолго! – Григорий Васильевич лукаво подмигнул и увлек меня к бару. – Пока женщины обсуждают наряды, мы вполне успеем принять аперитив, обменяться последними новостями и даже сыграть в шахматы.
– Боюсь, и не одну партию! – поддержал я его шутку.
– Тогда мартини? Или что-нибудь покрепче? – Хозяин гостеприимно распахнул передо мной дверцу бара, открывая вид на батарею разнокалиберных бутылок. А там все что хочешь для души!
– Если можно, виски со льдом.
Александров кивнул и потянулся за серебряным ведерком со льдом, накрытым салфеткой.
– Пожалуй, присоединюсь к тебе. «Баллантайнс» или «Уайт Хорс»?
– «Уайт Хорс», пожалуйста.
– Хороший выбор. А дамам мы сейчас предложим шампанского.
Почему я выбрал «Уайт Хорс»? Да потому что он там был не классический, а двенадцатилетней выдержки и в какой-то совершенно незнакомой бутылке. По крайней мере, в прежней жизни мне такую не доводилось видеть. Красиво живет наша творческая интеллигенция!..
Пока дамы увлеченно щебетали, сидя на диванчике, о чем-то своем, мы с Григорием Васильевичем расположились в глубоких креслах, и общение наше сразу приняло непринужденный характер. Настолько, насколько это вообще возможно между людьми с такой разницей в возрасте и положении. И разговор, конечно, довольно быстро перешел на сценарий «Театра». Я вручаю Александрову приготовленный экземпляр, объясняю, что постарался обойти все щекотливые моменты в романе, сместил акценты и подобрал самые тактичные слова для тех сцен, которые обойти было нельзя в силу сюжета. Зато тонкий юмор автора, его очаровательно-ироничный стиль повествования я максимально сохранил.
– Обещаю, что с вашим голосом и вашими интонациями закадровый текст будет звучать феерично!
– Но тема адюльтера все же осталась? – вздыхает мэтр. – К этому обязательно прицепятся. Моральный облик строителя коммунизма – ну, вы знаете…
– Совсем адюльтер убрать нельзя, иначе теряется весь смысл, – развожу я руками.
И предлагаю Александрову избрать такую стратегию по продвижению сценария. О наших планах на совместное творчество мы пока молчим, чтобы не возбуждать чиновников раньше времени. Сценарий сдаем в Министерство культуры в таком виде, как есть. Дожидаемся замечаний от сценарного отдела и лично от Фурцевой. Потом, в зависимости от строгости этих замечаний, выбираем дальнейшую тактику поведения.
– Думаю, Екатерина Алексеевна не будет возражать. Потому что перед «Театром» у меня идут два отличных сценария с патриотической тематикой. Уж третий-то может быть на постороннюю тему?
– Один «Город», а какой второй? – тут же делает стойку мэтр.
– Там про красного разведчика в штабе белогвардейцев, – легкомысленно машу я рукой, – Гражданская война и чисто мужской состав актеров. «Адъютант его превосходительства».
Александров тут же теряет интерес к «Адъютанту», и разговор возвращается к «Театру»:
– Мы пообещаем министру утереть нос французам, вернув действие романа в 20-е годы и убрав всю эту современную мишуру с фривольными сценами и ненужной роскошью западной жизни. И никто нас не сможет упрекнуть в поклонении современной западной культуре – эпоха-то совсем другая. По сути, это уже давняя история: Англия, начало века и никакой политики. Мы с вами сосредоточим внимание зрителя на главной теме сюжета – театре, все остальное пойдет лишь фоном. Но красивым. Только представьте, насколько выигрышно будут смотреться в кадре необычные наряды героев той эпохи, даже самые повседневные. Да, стиль модерн, но не роскошный декадентский арт-нуво, а более поздний сдержанный арт-деко.
– И автомобили 20-х! – довольно добавляет мэтр. – На «Мосфильме» в гараже есть несколько подходящих экземпляров. Я договорюсь.
– Да, и автомобили тоже. Но в то же время авторский текст за кадром позволит нам что-то дать пересказом и обойтись сравнительно небольшим количеством декораций, поскольку действие происходит примерно в одних и тех же интерьерах. При большом желании этот роман можно было бы и в театральную пьесу превратить.
Григорий Васильевич уже не может сдержаться и засунул любопытный нос в папку со сценарием. Не терпится ему взяться за работу, и идея моя захватила его уже с головой.
– Так что прочтите сценарий вместе с Любовью Петровной, не спеша обсудите его и вынесите свой вердикт. Буду с нетерпением ждать вашего звонка.
– А если у Фурцевой все же возникнут серьезные замечания?
– Тогда озвучим ей ваш интерес к сценарию и общими усилиями немного поправим текст. Или же наоборот – начнем втроем отстаивать именно свою точку зрения.
– Мужчины, как всегда, самое интересное обсуждают без нас! – шутливо грозит нам пальчиком Орлова. – Давайте уже сядем за стол.
– Любовь Петровна, для вас мы готовы повторить все дословно еще раз!..
Глава 5
Все споры вспыхнули опять