Хоть Иванов и насмехался над моей готовностью работать в свадебном путешествии, но о визите журналиста «Студенческого мира» в лабораторию Филиппа Георгиевича Староса все-таки договорился. И мое интервью с ним прошло намного плодотворнее, чем с академиком Глушковым. Невысокий крепыш лет сорока пяти с кучерявыми темными волосами, густыми бровями, усами и крупным носом – он и правда похож на грека. А острый взгляд выдает в этом человеке незаурядный ум.
Здесь мне по большому счету даже и объяснять ничего не пришлось: Старос сам прекрасно понимал, что несовместимость советских ЭВМ – это проблема номер один. А проблема номер два – необходимость миниатюризации электронной аппаратуры, невозможная из-за отсутствия нормальных интегральных схем. Я как будто встретил единомышленника, даже от сердца немного отлегло. Ну хоть кто-то мыслит в правильном направлении, а не витает в эмпиреях. И я совсем не удивлен, что у него обнаружились оба номера «Студенческого мира» с моими статьями на тему ЭВМ.
– Алексей, ты журналист, а переживаешь за развитие электроники побольше некоторых ученых, – улыбается Старос.
– Переживаю? – Моя усмешка получилась кривой. – Да я спать нормально перестал, с тех пор как в Японии увидел эту чертову IBM System-360! И оснащение лабораторий в Токийском университете. Но почему-то моей тревоги даже такие мэтры, как академик Глушков, не разделяют.
– Академик Глушков… это что… Ты еще с нашими чиновниками из Госкомитета по электронной технике не общался.
– Зато я уже до Гагарина добрался.
– И как результат? – заинтересованно поднимает бровь Старос.
– Ну… Юрий Алексеевич хотя бы по-настоящему обеспокоен сложившейся ситуацией. И, насколько я знаю, готовится к Пленуму по НТП. Хотя честнее было бы его назвать Пленумом по научно-техническому отставанию СССР от Запада.
– Жаль, Иосиф Вениаминович в отъезде – это наш главный инженер, он бы тебе сейчас стоя аплодировал!
Ага… это он про Берга сейчас упомянул. Дальше я вспоминаю, зачем, собственно, явился сюда, и приступаю к интервью, главной темой которого становится микроэлектроника и перспективы ее развития.
Хорошее в результате интервью получилось, честное. И главное, что радует, – нет у людей, создавших первую в СССР настольную ЭВМ, никаких иллюзий. Полученная за эту ЭВМ Госпремия головы им не вскружила. Работают люди и в облаках не витают.
Уже убирая блокнот в карман и давая понять, что последний вопрос не для печати, спрашиваю у Староса:
– А вы могли бы на базе своих разработок создать микрокалькулятор?
– В принципе да. Но нужна интегральная микросхема сверхбольшой интеграции.
– И ее нет?
– Пока нет…
И не спросишь ведь его: «А что же зеленоградские НИИ-336 и НИИ молекулярной электроники никак вам нормальную интегральную схему не разработают?»; «А коллеги из Минска и Воронежа чего телятся?» После таких вопросов, говорящих о моей чрезмерной осведомленности, вся журналистская легенда полетит к черту. Да и без этих вопросов понятно, что Советский Союз, обладая огромным научно-техническим потенциалом, очень плохо его использует.
…Ровно в четыре я уже дожидался Вику в вестибюле Эрмитажа. Время, отпущенное мне, я использовал с большой пользой, сделав много полезных дел. Так что обед в ресторане и вечерний поход в БДТ стали достойным завершением субботы. Спектакль Вике очень понравился, но меня он особо не впечатлил. Может быть, потому, что фильм с несколько измененным названием, «Еще раз про любовь», с участием Дорониной я сто раз смотрел по телевизору. А вот сравнить его со спектаклем Эфроса в «Ленкоме», пожалуй, стоит, хотя бы для общего развития. Интересно же, как другие актрисы играют Наташу…
В воскресенье у нас по плану были Русский музей и Мариинка. А вернее, Кировский театр, как его сейчас называют. И балет «Египетские ночи» нам с Викой обоим понравился. Конечно, вычурно немного, но есть какая-то прелесть в постановках Фокина. Когда бы я еще это увидел? Да и по Русскому музею побродить было приятно. Так что вечером мы уезжали в Москву вполне довольными проведенным в Ленинграде временем. Наше свадебное путешествие удалось. А по городу мы погуляем в свой следующий заезд. Теперь на очереди оставался главный сюрприз года – наш новый дом…
Когда мы рано утром вышли с Ленинградского вокзала и сели в такси, Вика все еще не отошла от сна. Не выспалась моя красавица. Слишком много впечатлений от Питера, плюс ночью я тоже ей, само собой, не давал спать – все-таки медовый месяц… Поэтому она устраивает голову на моем плече и снова прикрывает глаза. Шофер посматривает на нас в зеркало и добродушно улыбается в усы. Едем в уютной тишине. Такси подвозит нас к самому подъезду высотки, и я бужу Вику. Она недоуменно распахивает заспанные глаза, потому что адреса, названного шоферу, не слышала.
– А мы где?..
– Сейчас все узнаешь, – кратко сообщаю я и целую ее в висок.
Помогаю ей выбраться из такси, расплачиваюсь, забираю из багажника наши сумки. Все это время Вика удивленно озирается по сторонам, явно не понимая, где мы находимся. Молча распахиваю перед ней высокую входную дверь, пропуская в помпезный холл.
– Это гостиница, да?
Я только хмыкаю в ответ. А что? В общем-то, похоже. Я сам в первый раз офигел, когда увидел все эти колонны, витражи и хрустальные люстры.
В холле консьержка – а по-нынешнему вахтерша – отрывает глаза от газеты и расцветает, узнав меня.
– Здравствуйте, Алексей! Вы никак свою молодую хозяйку привезли? Ну наконец-то!
– Привез, Нина Алексеевна. Знакомьтесь: это Виктория, моя жена.
– Ох, какая хорошенькая! Ну, поздравляю вас, молодые!
– Спасибо. Вы извините, мы с дороги – устали. Хочется поскорее домой попасть.
– Конечно, конечно! А в субботу Матвей ваш приезжал, диван с рабочими привез, – докладывает мне бдительная дама, – просил, чтобы вы ему позвонили, как вернетесь.
Благодарю еще раз Нину Алексеевну и увлекаю растерянную Вику к лифту.
– А что…
Но тут дверь лифта распахивается, не давая Вике договорить, и из нее выходит соседский мальчишка с портфелем в руке. Увидев меня, испуганно шарахается в сторону.
– Привет! Почему не здороваешься? – весело интересуюсь у него. – Не узнаешь соседа или зазнался совсем?
– Здрасьте…
– Тебя как зовут-то, сосед?
– Колька…
– А нас Алексей и Вика.
– Вы чего – переехали уже, да? – загораются любопытством глаза мальчишки.
– Ага. Теперь часто видеться будем. Ну, беги. В школу, наверное, опаздываешь?
Колька кивает и уже спокойно проходит мимо нас. Слышу, как он уважительно здоровается с вахтершей, – видно, не все в этом семействе такие ущербные, как его папаша-боров.
– Леш… а что вообще происходит? – К Вике возвращается дар речи.
– Скоро все узнаешь. Подожди еще пару минут.
Выходим на своем этаже из лифта, я веду жену по коридору к нашей квартире. А там ставлю сумки на пол, достаю ключи и открываю дверь. Подхватив на руки пискнувшую от неожиданности Вику, переношу ее через порог нашего нового дома.
– С новосельем, любимая!
Ох, как же я люблю смотреть на свою притихшую жену, особенно когда она не понимает, что происходит! На родном лице эмоции мелькают, как в калейдоскопе: удивление, недоверие, надежда, снова недоверие… И, наконец, проступает понимание, которое тут же сменяется неуверенной улыбкой:
– Это правда наш дом?!
– Да. Если не веришь, загляни в спальню – там на кровати уже лежат твои вещи.
Вика подходит к двери, я показываю, как она тихо отъезжает в сторону. Жена осторожно заходит и сразу же ахает, увидев ветку сакуры над изголовьем кровати.
– Лешка… – восторженно шепчет она. – как же здесь красиво!
– Я старался.
– И ты молчал все это время?!
– Викусь, нечего было показывать. Ремонт долго шел, все доделывали в последние две недели. Даже мебели еще не хватает.
Жена подходит к окну, восхищенно проводит пальчиком по жалюзи и, взглянув в окно, видит вдалеке шпиль МГУ.
– Это же наш университет на Ленинских горах!
– Да. Помнишь, когда я там делал тебе предложение, обещал, что когда-нибудь мы будем жить в высотном доме и я положу к твоим ногам весь мир? Москва уже у твоих ног…
Вика недоверчиво качает головой.
– Так не бывает… сказка какая-то… Это тебе Степан Денисович помог квартиру получить?
– Нет. Это уж скорее подарок покойного Никиты Сергеевича. Его благодарность за спасенную жизнь. Но никому не нужно этого знать, хорошо? Для всех остальных квартиру мне выделил Союз писателей.
Вика заторможенно кивает, и мы идем смотреть гостиную, где она снова ахает, увидев вместительные шкафы-купе, содержимое которых надежно скрыто за перегородками из матового стекла. А меня вот больше интересует низкий диван, идеально вписавшийся в интерьер. Полотна многострадальных обоев с листьями бамбука оказались точно за его деревянными подлокотниками, выполненными в виде узких тумб. Все так, как задумано… Конечно, мебели здесь пока не хватает, но теперь можно уже не спешить, а со временем все купим.
Голодный желудок урчит, напоминая, что неплохо бы подкрепиться, и я веду Вику на кухню. Включенный еще в четверг холодильник приветливо тарахтит, встречая свою хозяйку, но в его морозилке лишь пачка пельменей. Вечером магазины закрыты, и едой я, конечно, тогда не запасся.
– Вик, помнишь, я обещал тебе показать, где продаются самые вкусные котлеты по-киевски? Гастроном и кулинария на первом этаже. Теперь можно покупать их хоть каждый день.
– Так вот ты куда постоянно отлучался?!
Я киваю. Пусть она так и думает. Обо всех моих делах Вике знать не нужно. Надеюсь, и дальше удастся скрывать свою вторую работу. Кстати, нужно бы срочно переговорить с Ивановым насчет приглашения Бурлацкого и вообще доложиться о встрече со Старосом. Так что, пока Вика освежается в душе, я успеваю позвонить в Особую службу. Вопрос с местной прослушкой давно решен, и все здесь оказалось не так страшно, как описывала Ольга Мироновна.