Печатать, сидя на низком диване за низким столом, вполне удобно. Задумался, можно и полежать немного, приводя мысли в порядок, а то и вздремнуть. Жена здесь клетчатый плед и небольшую подушку для меня положила, заботливая моя пчелка! Внимательно изучила журнал, привезенный из Японии, и, кажется, начала постепенно понимать, чего я хочу добиться в нашем доме.
Подхожу к шкафу-купе и мягко отодвигаю в сторону красивые дверцы шкафа – купе из матового стекла и темных реек. Он, по сути, стал воплощением идеи японского шкафа ошиере, в котором хранятся все вещи семьи: начиная со спальных принадлежностей, заканчивая одеждой и разными мелочами. Раскладывая там перевезенные с Таганки вещи и свадебные подарки, Вика быстро оценила преимущества такого шкафа перед отдельно стоящими шифоньерами. Все туда отлично уместилось, включая сервизы от Фурцевой и Орловой и другие не очень нужные подарки, так и оставшиеся лежать в коробках.
Впрочем, были среди них и вполне симпатичные, а главное, полезные вещи. Андрюха подарил большой альбом для семейных фотографий в кожаном переплете – его вполне можно поставить среди книг. Герман тоже угадал с подарком – наверное, потому, что видел мои покупки в Японии. Его строгая цилиндрическая ваза из прозрачного чешского стекла идеально вписалась в интерьер спальни. Сейчас в ней стоит цветущий багульник, и его сиреневые цветы отлично перекликаются с веткой сакуры на стене.
А по сервизам я свою позицию объяснил жене в первый же день.
– Викусь, как ты думаешь, зачем люди выставляют парадную посуду в горках и сервантах?
– Для красоты?.. – неуверенно отвечает она.
– Нет. Это скорее из тщеславия – чтобы другие смотрели и завидовали. Люди подвержены магии вещей, потому что многие не имели возможности покупать то, что нравится, и жили в тесноте. Теперь ситуация с жильем меняется, но появилась уже новая опасность – люди увлеклись накоплением, а от него один шаг до следующей стадии – захламления. Но разве захламленный дом может быть комфортным? Вот и скажи: зачем и кому нам демонстрировать все эти сервизы и столовые приборы из мельхиора, если пышные пиры я здесь закатывать не собираюсь? От общения с гостями нужно получать удовольствие, а не суету и кучу грязной посуды. Поэтому с друзьями мы и на кухне уютные посиделки устроим безо всяких сервизов, а с прочими знакомыми лучше будем встречаться в кафе и ресторанах или в Абабурово, где Гораздо больше места. Согласна?
Вика, подумав немного, кивает.
– Если честно, я вообще не очень хочу видеть в нашем доме посторонних людей, только твою маму и самый ближний круг. Но им эти парадные сервизы точно не нужны.
– А как же новоселье? Мы же хотели пригласить друзей на этой неделе?
– Хорошо, – вздыхаю я, поняв, что один раз придется уступить, – достанем эту посуду из коробок, примем гостей и потом снова уберем в шкаф. Иначе тебе придется постоянно протирать с нее пыль, а я не хочу, чтобы ты тратила на это время. Превращаться в прислугу в собственном доме я тебе не дам – в жизни есть дела и поважнее.
– А стирка? Например, постельное белье нужно крахмалить и гладить!
Я закатываю глаза от возмущения:
– Викуся, у нас на первом этаже открыта прачечная! Мои сорочки и постельное белье сдаем туда. Или ты их по всей кухне собралась развешивать?!
– Ну… можно в ванной леску натянуть… – неуверенно предлагает она.
– Вик, если тебе тяжело донести их до прачечной, давай я это буду делать. Как раньше делал на Таганке.
– Мне же нетрудно хлопотать по дому!
– Учебник вон лишний раз почитай. В кино давай сходим. У нас через дорогу зоопарк и планетарий – ты хоть раз там была? – Жена смущенно опускает глаза. – А не мешало бы, они у нас в Москве одни из самых больших в мире. И ты хоть представляешь, сколько в столице театров и музеев?
– Может, еще и готовить мне запретишь? – возмущается она.
– Надо будет, и запрещу. Я сам в состоянии ужин приготовить.
– Диктатор!
– Да. А также тиран, сатрап, узурпатор и прочее, прочее, прочее.
…За ужином моя бесхитростная жена пытается вызнать у меня про брюнеточку, напавшую на Димыча. И явно делает это по заданию Юльки – женская солидарность в действии. Зря многие мужики думают, что таковой нет в природе. Она есть, и мне ли, проработавшему всю жизнь в женских коллективах, этого не знать. Просто женская солидарность в отличие от мужской проявляется исключительно в те моменты, когда кого-то из дам крепко и незаслуженно обидела особь мужского пола. Подозреваю, что женщины невольно проецируют эту ситуацию на себя, и вот тогда уже стеной встают на защиту обиженной «сестры». А вот за счастливую подругу им радоваться почему-то трудно.
– …Ну как же ты не в курсе, откуда она его знает? Леш, вы же все время вместе там были.
– Викусь, ты, правда, считаешь, что я с парней там глаз не спускал и за руку их водил? Они же взрослые мужики. Может, Димыч с ней просто на склоне познакомился.
– Нет, непохоже… там что-то большее, – включается женская проницательность, – она так нагло с Юлей разговаривала…
– Вик, а какое у Юльки право вообще его ревновать и допрашивать? Насколько я знаю, она сама не считает их с Димкой отношения чем-то серьезным.
– Почему ты так думаешь? – удивляется моя наивная женушка.
– Потому что Кузнец несколько раз предлагал ей выйти за него замуж. А она все вертит хвостом. Раньше хоть была уважительная причина – боялась, что его по распределению зашлют на край земли. А теперь? Понятно же, что мы все остаемся работать в редакции журнала. Нам Заславский даже тему курсовых сам выбрал. И защита диплома у нас явно коллективной будет. Так чего она теперь медлит – ищет лучшую партию? Значит, и Димка может поискать. Все справедливо.
– Все-таки ты что-то знаешь про эту девицу…
Ага… удачная попытка, но со мной этот номер не пройдет. Я стреляный воробей.
– Викусь, не нужно меня ловить за язык. Ты видела сама: мы с ней не знакомы. Точка.
– И Димка тебе ничего про нее не рассказывал?
– Нет. Я сильно сомневаюсь, что он вообще помнит, как ее зовут. А своей подружке Юле передай, что она его потеряет, если за ум не возьмется и выводов не сделает.
Встаю, мою за собой тарелку. Целую растерявшуюся «шпионку» в висок и, прихватив с собой чашку с чаем, отправляюсь к пишущей машинке. А вот нечего тут мне допрос устраивать. Друзья – взрослые люди, сами разберутся.
А мне к завтрашнему заседанию редакции нужно дописать статью про новую логическую головоломку – судоку. Или же лучше нам назвать ее «русским квадратом» или «японским» по аналогии с латинским квадратом Эйлера? В любом случае сначала нужно четко прописать правила и для первого раза извлечь из памяти таблицу уровнем попроще.
Вот вроде только из Карпат вернулись, а уже старый Новый год на дворе. Праздник, конечно, неофициальный, и никто его сейчас особо не празднует, но… для молодежи любой повод сгодится, чтобы от души тусануться. Вот и мы с друзьями приурочили итоговое заседание клуба к этой дате. Тем более занятий в универе уже нет, и зимняя сессия вот-вот закончится. А некоторые товарищи типа меня так и вовсе досрочно все экзамены сдали.
Расквитавшись с сессией, я все силы бросил на подготовку февральского номера – это сейчас главное. Первый номер журнала за 1965 год на днях уже вышел, и тираж у него просто гигантский – 1 000 000 экземпляров! При этом его полностью раскупили всего через несколько дней. Вдумайтесь только: всего лишь третий номер – и уже миллионер! Голова идет кругом от такого взлета… И мы с Марком Наумовичем твердо решили: на этом этапе с тиражом нужно притормозить. Погоня за количеством еще никого до добра не доводила. Все силы теперь брошены на повышение качества материала, а свежие идеи уже есть, и перспективы открываются неплохие.
Репутация и миллионный тираж начинают работать на нас – в редакцию потянулись молодые авторы. Причем всех мастей: и поэты, и прозаики, и даже журналисты из каких-то небольших изданий. Последние, конечно, приносили свои статьи в надежде попасть потом в наш штат. Но руководство не спешило с его расширением, хотя Лену и Леву с января перевели на постоянные должности редакторов. Но все же нам разрешили на внештатной основе привлекать гораздо больше помощников, Аджубей выделил на это фонды.
Так, например, писем в адрес редакции стало приходить столько, что Лена при всем желании не могла бы сама их обработать. Привлекли двух девчонок из клуба, которые занимались у нас исключительно сортировкой редакционной почты, вылавливая в лавине писем самое интересное. Кто-то из читателей ругал нас за безыдейность и за девиц на обложке, кто-то за чрезмерное увлечение спортивной и экономической темами, кто-то жаловался, что в киосках журнал поймать трудно. Но в большинстве писем нас, наоборот, хвалили. Приходили в редакцию и коллективные письма, в которых студенты настойчиво требовали написать в следующем номере про их вуз, а хватало и просто наивных писем с объяснением в любви девушкам с обложки и предложениями дружить. Особенно много таких посланий приходило из армейских частей. Причем география – от Сахалина до Калининграда!
Такая корреспонденция, разумеется, ответа не требовала. Но встречались в общей массе очень толковые письма, на которые грех было не ответить на страницах журнала – вот именно такими и занималась потом Лена, размещая их в рубрике «Вопрос – ответ». А если в послании затрагивались тема какой-то конкретной статьи, тогда уже на него отвечал и сам автор.
Большую помощь оказывали нам ребята из клуба, особенно болиды. Один притащил в редакцию свежий сборник фантастических рассказов, изданный в Англии и привезенный в Союз кем-то из дипломатов. Когда я посмотрел оглавление, оказалось, что большую часть этих рассказов я читал, а значит, вполне могу воспроизвести их по памяти на русском языке, пока меня никто не опередил с переводом. И потом напечатать в нашем журнале в разделе фантастики. Мне оставалось только мысленно хлопнуть себя по лбу за то, что сам не догадался до этого раньше. Заодно задумался о том, что нужно бы нам выйти на контакт с советскими молодыми фантастами, имена которых никому пока не известны. Никому, кроме меня.