— Нельзя было позволять тебе дебютировать. Грязные желания этого отребья… Раздражают, — произнес он, шумно сглотнув. — Хочу вырвать им глаза, чтобы они на тебя не смотрели.
Так. Ребята, срочно собираемся. Сейчас вообще не время растекаться.
Он упомянул про «желания»? Неужели... Нет. Такого не может быть. Или может? В книге об этом ни разу не упоминалось, но автор мог просто посчитать незначительной подобную мелочь, однако…
Все начинало обретать смысл, если брат и правда обладал способностью ощущать тайные желания людей. Вот, почему он не любил сборища, и вот, почему хотел, чтобы мои платья были более закрытыми.
Но это…. Значило ли это, что и мои желания с самого начала он тоже видел насквозь?! Господи-ты-боже-мой…
— Это неважно, — прошептала я, решив сначала успокоить брата, до того как мой дебютный бал превратится в кровавую резню. — Неважно, как они на меня смотрят или что думают. Мне все равно на любого из них. Только твое мнение для меня имеет значение.
По его губам скользнула кривая усмешка.
— Ты слишком наивная, Азалия, — сказал он низким голосом. — Ты доверилась не тому.
Так. Мы все еще об убийстве несчастных гостей говорили? Мой потрясенный поведением Ридриха мозг несколько не поспевал за развитием разговора. А то, что мужчина находился ко мне неприлично близко, только усугубляло ситуацию.
Гребаный запах шафрана, который путал мысли!
Мужчина погладил мои щеки большими пальцами, а кончик его носа задел мой, и я вся с ног до головы покрылась мурашками. Это вообще нормальная дистанция для разговора брата и сестры? Что если кто-то увидит?
— Ты будешь в безопасности с Регори, — вдруг сказал он, и я поняла, что окончательно потеряла нить разговора.
О все боги всех миров, кто-то вообще может мне сказать, как работал мозг моего брата?!
Я понятия не имела, к чему он клонил, но решила включить свою излюбленную пластинку, которая всегда работала.
— Мне нравится его величество, но я люб… — почему-то привычные слова просто застряли в горле, и у меня просто язык не повернулся произнести свое стандартное признание. Вместо этого я сказала: — Но мне нужен только брат.
Его ладонь скользнула на мой затылок, рождая в теле необъяснимую дрожь, а затем он произнес, уговаривая то ли себя, то ли меня:
— Ты не можешь быть со мной вечно.
Да, кто тут собирается с тобой вечность торчать? Я, по-твоему, роман не читала? Знаю я про твою великую и единственную любовь и надоедать не собираюсь. Дождусь, когда отец придет, и даже след от меня простынет! Но чего началось-то? Подождать пару месяцев не можешь? Зачем пристраивать меня кому-то под бок? В сводника поиграть захотелось?
— Я знаю, Ридрих, — прошептала я. — Ты вскоре найдешь себе жену, и мы уже не сможем быть так близки, как раньше. Но я пока не хочу замуж. Мне ведь всего восемнадцать.
Он молчал, и я решила закрепить эффект.
Мои руки взметнулись к его лицу, и когда пальцы коснулись кожи, он вздрогнул. Я улыбнулась и тихо произнесла:
— Позволь мне, хорошо? Еще чуть-чуть я хочу побыть рядом с тобой.
— Тебе нужно вернуться на бал, — ответил он холодно и, убрав мои ладони от своего лица, отошел от меня на пару шагов и отвернулся.
Это значило «нет»?
В сердце поселилась необъяснимая обида. За десять лет я решила, что научилась понимать Ридриха хоть на чуточку, но сейчас поняла, что это был самообман.
И мне бы спросить у себя, почему меня так ранило то, что он подсовывал меня другому мужчине. Поинтересоваться у своего сердца, почему оно сейчас разбухло от эмоций. Но вместо этого я лишь кивнула и отступила к двери.
Это ощущалось похожим на позорный побег.
— Хорошо, Ридрих. Встретимся дома, — проговорила я тихо, а потом развернулась и быстрым шагом двинулась назад в зал.
В конце концов, у меня был дебютный бал, время веселиться!
Тут я, конечно, маханула. Ни про какое веселье и речи быть не могло. Едва люди увидели, что я вернулась меня тут же облепили со всех сторон, совая мне под нос визитки и карточки. Некоторые особенно упорные мамами даже всучали мне портреты своих ненаглядных отпрысков.
А я, мысленно благодаря своего учителя за уроки этикета, улыбалась и вежливо, но твердо пресекала их попытки обручить меня прямо на этом балу.
Лишь примерно через час я кое-как смогла выбиться из круга придворных и отойти к столу с закусками и напитками.
Мысли то и дело хотели вернуться к странной сцене с Ридрихом, но я пресекала их намерения, жестко возвращая разум к выбору аппетитного канапе или бокала игристого. И вот, когда я раздумывала над тем, попробовать мне конвертик с грибами или сыром, вдруг услышала рядом с собой мелодичный голос:
— Сейра Азалия.
Я подавила мысленный вопль. Только не опять…
Но мужественно собравшись, я изобразила на лице улыбку и повернулась к девушке, которая хотела со мной поболтать. Однако улыбка на моем лице тут же исчезла, стоило мне встретиться с карими глазами знакомой сейры.
Сейра Юлина за десять лет, в течение которых мы не виделись, заметно похорошела. Сегодня ее золотистые локоны были убраны в высокую прическу, а точеную фигурку обтягивало изумрудное платье с низким лифом, в котором соблазнительно виднелась ложбинка груди.
Именно эта девушка издевалась над Азалией, и она стала причиной того, что я перестала ходить в пансионат для аристократов и перешла на домашнее обучение. Это также помешало мне выстроить некоторые связи с аристократами моего возраста.
Юлина была довольно противной в детстве, и я сомневалась, что с того времени что-то изменилось.
— Вы что-то хотели? — спросила я довольно прохладно, отворачиваясь к закускам.
— Знаете, у нашей семьи были большие финансовые проблемы после того инцидента десять лет назад, — сказала она с явным наездом.
— Я этого не знала, — коротко отозвалась я.
— Мне все не давало это покоя. Небольшая стычка между детьми, но ваш брат, досточтимый эрцгерцог Абенаж, отреагировал чересчур остро. Он явно приложил немало усилий, чтобы перекрыть кислород моему дому.
Не нравилось мне, к чему она клонила. Я подхватила бокал с золотистой, пузырящейся жидкостью и развернулась к девушке, которая смотрела на меня с прищуром, выглядя так, словно намеревалась разгромить меня в пух и прах.
— Мой брат заботится о чести нашего рода, и никому не позволит безосновательно нас оскорблять, — холодно отозвалась я, делая глоток шампанского.
— О чести рода или о вас, сейра Азалия? — тонко улыбнулась девушка.
Она опустила голову, а ее аккуратный пальчик заскользил по краю стола.
— Знаете, мне показалось, что в тронном зале стало слишком душно, и я хотела выйти на балкон, но стала свидетельницей несколько… Неоднозначной сцены.
Она видела, как мы с Ридрихом… У меня внезапно заболела голова. А Юлина продолжила:
— Иметь такого рода отношения между братом и сестрой… Сейра Азалия, даже для рода Абенаж это слишком аморально, вы так не думаете?
Мы стояли к балконной двери спиной, и с такого ракурса, пожалуй, было действительно похоже на то, что мы целовались. Головная боль усилилась, но я, не подав виду, лишь спокойно улыбнулась.
— Полагаю, в зале и правда было слишком душно, если вам привиделось нечто столь странное.
— Правда? — вскинула она брови. — Любопытно, но пару дней назад до меня дошел слух, что досточтимый сейр Абенаж сопровождал вас в магазин одежды. Разве не странно иметь подобную близость с единокровным братом?
— Вы, кажется, очень интересуетесь мной, сейра Юлина.
Она дернула плечиком и посмотрела прямо мне в глаза.
— Вы можете думать, что водите всех за нос. Но люди все видят, сейра Азалия. И если вашему брату они все простят, поскольку слишком боятся его. То вы… Станете изгоем в обществе.
Но между мной и Ридрихом ничего такого нет! Чей болтливый язык нужно было укоротить, чтобы он перестал молоть всякий бред? Хотя почему «чей». Кажется, один я уже нашла.
— Вы, видимо, ничему не учитесь, сейра Юлина, — улыбнулась я шире и поставила бокал с шампанским на стол. — Если мой брат едва не уничтожил вашу семью, за то, что вы обвинили меня в нападении, не думаете, что он сделает с вами за подобные сплетни?
В карих глазах девушки, наконец, блеснул страх.
— На каждый рот платок не накинешь.
— Не совсем так, сейра Юлина. Обычному человеку это может и не удастся, но род Абенаж - исключение. Однако благодарю вас за беспокойство, — с этими словами я отошла от стола, решив, рассказать об этом разговоре Ридриху чуть позже.
Последнее, что бы мне хотелось, это что бы по столице поползли о нас такие слухи. Да, моего отца инфаркт сразу хватит! Но это также значило, что нужно было быть осторожнее, а еще лучше - ненадолго отвлечь от нас внимание сплетников.
И словно под направлением самого провидения мне вдруг на глаза попался его величество Регори. Я улыбнулась. Он хотел меня использовать в каких-то своих целях, а я добьюсь своих.
Прекрасно. Взаимовыгодная сделка, что могло быть лучше?
— Наша очаровательная звездочка, — протянул мужчина, отходя от какой-то сейры, когда заметил меня. — Что у вас произошло с Ридрихом? Подаришь мне свой второй танец?
В этот момент словно по волшебству как раз заиграла новая музыка, и я, приняв ладонь императора, вошла с ним в круг танцующих.
— Ее величество вдовствующая императрица приходила сегодня ко мне, — сказала я, тут же заводя нужный мне разговор.
Улыбка Регори стала шире, а в глазах заплясали хитрые огонечки.
— Я знаю.
Я легонько ударила его по плечу.
— Знаете? Если вы хотели показать серьезность ваших намерений, нужно было прийти ко мне самому, а не подсылать свою матушку.
— Не злись на меня, малышка Азалия, — рассмеялся император. — Это была не моя затея. Я узнал о ее визите уже после. Но… — он крутанул меня в танце и вновь поймал в свои объятья. — В сущности, она права. И я уже говорил тебе, ты кажешься мне отличной партией.