Однако был ли у меня выбор? Время бежало, никого не щадя. Если через неделю он отправлялся на войну, значит, через несколько месяцев битвы закончатся. Иргейс будет покорен, и брат встретит главную героиню и влюбиться в неё. И для меня уже точно не будет места.
Наверное, я просто не выдержу, если мне доведется наблюдать их сладкую семейную идиллию.
На сердце стало тяжело, но я кивнула.
— Дай мне эту неделю, папа, — прошептала я. — Хорошо? Ридрих стал важным человеком для меня, я хочу с ним проститься.
— Как пожелаешь, Азалия, — после недолгой паузы отозвался Лендрис.
Похоже он без восторга относился к нашим с братом близким семейным отношения.
— До меня дошли некоторые слухи… — начал он, и причина его недовольства сразу стала понятна.
Я вздохнула, а желание подрезать кому-то слишком длинные языки усилилось многократно.
— Это все неправда, мы с Ридрихом никогда не переходили черту. К тому же, он ведь мне не кровный брат.
— Но он об этом не знает, Азалия. Я беспокоюсь за тебя, — произнес Лендрис, ловя мой взгляд.
— Он воспринимает меня лишь как сестру, не более. Просто долгое время мы были одни друг у друга. Поэтому обществу это кажется несколько чрезмерным, — нахмурившись, отозвалась я.
Отец кивнул, но по его взгляду было понятно, что он не очень-то мне и поверил.
Ну, и пусть. Как он мог знать Ридриха, если даже я, прожив с ним десять лет, не имела понятия, что находится у него за душой?
К слову о душе…
Если у меня оставалось всего неделя и приближались события основного сюжета, то медлить больше было нельзя. Мы должны были провести таинство. Лишь так я буду знать, что Ридриху ничего не угрожает и смогу спокойно уйти.
Простившись с отцом и договорившись, что следующее занятие проведет для меня он, а не священнослужитель, я отправилась в нашу резиденцию. Назревал непростой разговор, и брату сегодня лучше быть дома, а не шляться по своим шлю… Кхм. Пассиям.
ГЛАВА XVIII
Какой уже час подряд я сидела на диване в гостиной, из которой видно входную дверь, и ждала Ридриха?
Стрелка часов, мерно тикая, остановилась на третьем часу ночи. Шу, миленько посапывая, расположился на подушке рядом со мной, а я забралась с ногами на сидение, спрятав голые ступни под подолом домашнего платья.
Я отложила книгу, которую взяла, чтобы убить время, и в очередной раз бросила взгляд на входную дверь, но она так и оставалось закрытой.
«Быть может, он и вовсе сегодня не придет?» — вбросил закономерную мысль разум, и я устало протерла лицо.
Глаза слипались. Но если я не дождусь Ридриха сегодня, то не встречусь с ним и завтра, а нам нужно было обговорить и запланировать проведение таинства. Оставалась ведь всего неделя.
Разумеется, будь это любой другой человек, то там и три таинства можно было бы успеть провести, но у Ридриха расписание всегда было забито под завязку. Лишь вечера он оставлял свободными, да и то не всегда.
Признаться честно, я скучала по тем временам, когда после работы в кабинете, или возвращаясь из дворца, он проводил время со мной, а не уходил к очередной любовнице. А со дня моего дебюта, так он по-моему всего один раз дома и ночевал - когда мы уснули в одной постели.
Раньше все было не так.
Иногда я играла на фортепиано, а он читал рядом. К вечеру его глаза начинали уставать, и тогда он надевал специальные очки, и - господи-ты-боже-мой - за его вид в очках можно было убить, честное слово.
В другие дни я просила его помочь мне поупражняться с плетью. Изначально я думала, что ей очень легко управлять, но как оказалось, чем дольше ты с ней сражаешься или тренируешься, тем больше концентрации тебе нужно, иначе плеть просто начнет хлестать всех без разбору. Хотя на Ридриха она никогда не нападала. Может быть потому, что он ее создал?
А бывали дни, когда он наоборот засиживался допоздна с бумагами, и тогда я тащила к нему в кабинет печенье, садилась рядом и либо помогала ему работать, либо просто читала на диване. В последнем случае я часто в итоге засыпала, не дождавшись его, а просыпалась всегда в своей кровати. Он относил меня в постель.
Мы не делали ничего особенного, но это были очень уютные вечера, по которым я буду скучать.
Чем больше я погружалась в свои мысли, тем сильнее на меня накатывала сонливость. И я, не заметив как, привалилась к спинке дивана, а потом и вовсе свернулась калачиком, уместив голову на подлокотнике кресла.
Только на минуточку прикрою глаза. Я ведь все равно услышу, если входная дверь откроется.
На периферии разум кричал мне, что это плохая идея, и если уж решила дождаться Ридриха, то нужно стойко вынести все невзгоды. Но держать глаза открытыми становилось почти невозможно. А потому я отмахнулась от надоедливого разума и, устроившись поудобнее, смежила веки.
Сквозь сон я чувствовала, как меня осторожно поднимают на руки, и слышала звук мерно бьющегося чужого сердца. А заползший в ноздри аромат шафрана говорил мне проснуться, открыть глаза. Но я никак не могла вспомнить, зачем это нужно, а сонный мозг придумывал сто и одну отговорку, почему мы должны продолжать спать.
Я коротко вздохнула, ощутив прохладную мягкость простыней и знакомый свежий запах порошка. Так хорошо.
Заворочавшись, я перевернулась на бок и обняла ногами одеяло. Мое сознание снова стало уплывать, погружаясь в глубокий сон, но что-то все равно удерживало его на поверхности, как поплавок.
Кто-то провел по моей щеке в еле ощутимой ласке, а затем я почувствовала теплое прикосновение чужих губ к своему лбу.
Аромат шафрана поглотил меня целиком, даря ощущение безопасности. Уснуть, вдыхая этот запах, было так легко. Но откуда-то вдруг пришел страх, что он вот-вот исчезнет.
Тут мозг поднапрягся, забарахтался и дал мне хороший такой пинок.
Я открыла глаза.
Который час? И как я оказалась в кровати? Неужели я пропустила приход брата? Нахмурившись, я собиралась уже было сесть, но вдруг поняла, что в комнате находилась не одна.
Ридрих, усевшись на пол, скрестил руки на постели и, положив на них подбородок, молча наблюдал за мной.
Наши взгляды встретились, и по коже прошла легкая волна дрожи. Я сжала одеяло, не предпринимая попытки пошевелиться или что-то сказать. Мужчина тоже ничего не говорил.
Почему он был здесь? Может, мне все это снится?
— Ридрих, — прошептала я.
— М-м?
И сердце пропустило удар от этого его: «М-м». Разум недовольно упер руки в бока и дал косяка на сердце, но то только руками развело, мол: «Ну, да, слабо я. Не выдержало. Каюсь».
— Мне нужно тебе кое-что сказать, — продолжила я тихо.
— Больше не жди меня в гостиной. Ты ведь не собака, — произнес он.
Я поджала губы.
— Мне не нравится, когда ты ночуешь не дома. Я хотела с тобой поговорить.
Мои глаза привыкли к темноте, и я смогла различить, как его губы изогнулись в усмешке. А затем он протянул руку и коснулся моей щеки. Ридрих сделал это так ласково и осторожно, что в груди все затянуло, а сердце, хоть и держалось из последних сил, но пропустило еще один удар.
— Говори, — сказал брат тихо.
Я перехватила его ладонь у своего лица и сжала ее.
— Пора мне исполнять свое обещание, Ридрих. Таинство. Мы должны провести его в ближайшую неделю.
— Этот болтун, — с легким раздражением произнес Ридрих. — Регори сказал тебе, что я отправляюсь на войну.
Конечно же, брат не спрашивал, а утверждал. Кто еще кроме императора мог бы поделиться со мной такими сведениями? А я не стала его переубеждать.
— Это очень важно, — нахмурилась я.
А затем произошло то, к чему ни сердце, ни разум, ни я - никто из нас не был готов. Ридрих переплел наши пальцы, а затем поднес их к своему лицу и провел по ним носом. У меня по коже побежали мурашки, сердце заколотилось в груди, а разум побежал искать красную кнопку. Он говорил мне, что это конечная, и он собирался выходить здесь.
Я его не винила.
Мне бы тоже не помешало куда-нибудь выйти, потому что в комнате внезапно стало слишком жарко, а от аромата шафрана, который кружил голову и путал мысли, было некуда деться, как и от брата, который вел себя очень противоречиво.
Ридрих. Переплел. Наши. Пальцы. Что это такое?
— Я не хочу, — шепнул он.
— Что ты не хочешь? — сглотнув, спросила я, пытаясь угадать на его лице эмоции. — Проводить таинство?
— Не хочу, чтобы пропадала метка нашего контракта, — поразил меня ответом мужчина.
И тут я поняла, что он был пьян. Как же я раньше не заметила терпкий с древесными нотками запах алкоголя?
— Мне нравится, что на тебе лежит темная печать, — продолжил Ридрих, и, перевернув мою ладонь, прошелся носом по запястью, на котором был еле заметный узор нашего давнего договора.
У меня от подобных действий все слова растерялись, а сердце разбухло до размеров воздушного шара и мешало сделать вдох.
А мужчина, даже не понимая, что наносил мне урон, сравнимый со сбросом атомной бомбы, продолжил:
— Это делает тебя не такой чистой. Оскверняет тебя. И позволяет мне думать, что ты можешь оставаться со мной во тьме.
Оскве… Что? Я ему какая-то божественная статуя?
Я сглотнула, надавала пощечин пребывающему в полном коматозе мозгу и попыталась взять себя в руки. Наш разговор свернул в какую-то не ту сторону, мы вроде бы про другое начинали говорить.
— Ридрих, таинство… — попыталась я придать нашей беседе правильное направление.
— Ты знаешь, что пахнешь светом? — продолжил он и прижал мои пальцы к своему лицу. — Также пахнет в храмах. Сладкий запах османтуса, благовоний и божественной энергии. Я ненавижу это.
— М-моя мама служила в церкви до того, как стала любовницей отца. Наверное, поэтому… — пробормотала я, потому что Ридрих очень близко подошел к тому, что ему еще рано было узнавать.
— Плевать. Раздражает, что столько отбросов могут вдыхать твой запах. Хочу закрыть все храмы.