–Удачи,– шепнула она, улыбнулась вовсе не обиженно и зашагала прочь.
Брожение по лесу надоело адски, я с удовольствием побыл бы еще пару дней в деревне, понежился бы в объятьях красавицы, но нас ждали важные дела: чем раньше доберемся до города, тем скорее кончатся наши злоключения. То и дело посещали мысли, что горожане нас обманут, но я гнал их прочь.
У веревочной лестницы, ведущей на мост – ветку дерева,– нас ждал старейшина Головня и его жена, Мила. Старики смотрели ласково, как на любимых детей.
–Хорошие здесь люди,– заметил Никита,– правильно, что мы им помогли.
Я мысленно с ним согласился, но промолчал.
–Химик, Пригоршня!– торжественно обратился к нам Головня. Мила держала в руках какой-то сверток.– Сегодня я говорил с Небесным городом и удостоверился, что горожане окажут вам достойный героев прием. Но путь долог и небезопасен. Май знает Великую топь, Искра – тоже, но лишь настолько, насколько может человеческий разум объять необъятное.
Он перевел дыхание, собираясь выдать очередной зубодробительный период, но Мила опередила мужа, сказав просто:
–Мальчики… Там зверья полно. Неизвестного и опасного. Зверье, излучение, гнилые места с черной водой. Стрелять придется, а вы все на нас истратили. Возьмите оружие.
С этими словами она сунула мне сверток. Я развернул: в чистой тряпице лежали два гаусс-пистолета.
–Умеете обращаться?– спросил Головня.
–Не-э,– протянул Никита, как зачарованный пялясь на незнакомое оружие,– откуда нам?
Головня крякнул от досады.
–Я объясню!– сунулся было вперед Май, но старейшина остановил его.
–Я сам объясню. Под мою же ответственность.
Следующие несколько минут были посвящены обучению. Обращаться с гаусс-пистолетом оказалось не сложнее, чем с родным «Глоком»: тот же принцип наведения и прицеливания, та же техника безопасности, даже спусковой крючок присутствует. Из плюсов: не нужно взводить, не нужно передергивать, досылать патрон, таскать с собой лишний груз. И отдача слабая, что значительно облегчает попадание. А вот разрушительной мощности у оружия жителей леса было поболее, чем в огнестрельном короткостволе – на дистанции в пятьдесят метров оно с легким треском прожигало ветку дерева приличной толщины. Правда, выстрел Головня продемонстрировал только один раз, пояснив: чем дольше держишь спусковой крючок, тем дольше длится воздействие.
–Берет панцирь фибии за секунду,– прокомментировал старейшина.– Но заряд надо беречь. Здесь – на тысячу импульсных выстрелов. Дольше пяти секунд подряд держать спуск не рекомендую – перегреется. После тысячи нужна подзарядка, да и на последней сотне, а то и двух, мощность станет меньше… Подзарядить можно только в Небесном городе.
–Спасибо!– от души поблагодарил Никита, прилаживая новый пистолет в бедренную кобуру,– может, вы нам жизнь спасли!
–А вы спасли жизни нам. Ступайте.
Мила шагнула вперед, коротко обняла меня и поцеловала в щеку, привстав на цыпочки. Май уже махал ей рукой с ветки-моста.
Путешествие к Великой топи началось.
Через полчаса ординарного пути через лес Пригоршня потребовал остановиться и извел зарядов пятьдесят, паля по деревьям – не мог он так, только похолостив, освоить оружие. Я же счел, что ничего сложного в гаусс-пистолете нет, а заряды стоит беречь – у нас катастрофически мало боеприпасов: осталось по магазину к винтовкам, одна коробка патронов для дробовика да по два магазина для пистолетов плюс одна граната. Много с этим не навоюешь, а с ножами против местной фауны идти – это надо быть психом.
После тренировки Никита милостиво позволил нам продолжить движение, но все равно периодически тянулся к пистолету, оглаживая рукоятку.
С каждым шагом рюкзак становился все тяжелее, а корни деревьев – все злонамереннее. Искра с Маем шли легко: такие переходы им не в новинку. После вчерашней битвы, похоже, разбежалось все зверье, и лес замер, поэтому, несмотря на неудобства, двигались мы быстро.
Увлеченный битвой между корнями и собственными ногами, я не сразу заметил, что лес изменился. Мы были в пути уже несколько часов, а судя по заявлениям живота – так и вовсе дело шло к обеду.
–Привал,– объявила Искра.
Мы скинули рюкзаки, и тут я заметил…
Что называется, «а что в камере нет стены, индеец Зоркий Глаз понял на третьи сутки».
Деревья стали ощутимо ниже: если раньше это были исполины, поражающие сознание, огромные настолько, что мозг отказывался воспринимать их целиком – лишь по частям, то теперь стволы, все еще сизые, и в выступах коры, по диаметру не превосходили двухсотлетние дубы. Ветви отходили от них почти на уровне нашего роста. Задрав голову, можно было разглядеть верхушку – высоко, метрах в двадцати над землей, но все же. Кроме того, деревья росли гуще, мы стояли на поляне, прямо за которой начинались заросли, сильно напоминающие старый, но обыкновенный земной лес.
Никита присвистнул.
–Фига себе. Лес что, болеет? Или вырубка старая? Или тут бомба взорвалась в войну?
–Нет,– торжественно ответил Май.– Это – топь. Она подтачивает корни, питает почву черной гнилой водой.
От этих слов мне стало не по себе – как в Зоне, если к аномалии приближаешься. Налетевший ветер принес тревожные запахи – гнили, комариных заводей, мха, застоявшейся воды и болотных растений.
–Топь дышит,– прошептала Искра и немного побледнела.
Хотя еще несколько минут назад казалось, что привал будет длинным и неторопливым, мы наскоро перекусили – всех одолевало странное нетерпение первооткрывателей – и продолжили путь.
Как только лес стал чаще, а среди деревьев появились тонкие и гибкие, Май срезал нам с Пригоршней шесты.
–Ощупывайте дорогу,– предупредил он,– тут встречается… странное.
Только после его слов до меня дошло: предчувствовал я вовсе не топь, а аномалию.
–Никита,– позвал я.– Рядом аномалия.
–Значит, так,– с расстановкой сказал напарник,– теперь все слушаются Химика. У него на «странное» чуйка.
Возражений не последовало.
Мы перестроились: впереди шел я, следом – Май, за ним – Искра, Никита замыкал. Я выудил из кармана серого костюма горсть гаек – еще утром распихал все по новым вещам, и принялся кидать их, обозначая путь. Май из-за плеча корректировал направление. Здесь не пользовались привычным «на три часа, на одиннадцать часов», только «левее и правее», поэтому приноровиться было тяжеловато, но мы справлялись.
Впрочем, особо в подсказках я не нуждался: лес постепенно редел, деревья становились все более чахлыми, а земля под ногами подозрительно пружинила, вынуждая прощупывать ее слегой. Вопросов жители леса не задавали.
Аномалия обнаружилась довольно скоро. Не знаю, как мы умудрились выйти на это редкое явление среди бескрайнего леса – такое чувство, что нас притягивало. Гайка резко взмыла вверх, презрев закон тяготения, общий для всей обитаемой и необитаемой вселенной. Три последующие последовали ее примеру. Где они приземлились, если и приземлились, я не понял.
–Ты знаешь, что это?– требовательно спросил Май.– В Топи и рядом случается всякое. Я не верю в чудеса, просто место нехорошее, но объяснений у меня нет. Ты же ведешь себя так, будто ожидал подобного!
–Я видел не конкретно это, но похожее. В нашем мире.
–Чтобы гайки вверх летали?– возразил Пригоршня.– Да ладно тебе, такого даже я не видел!
–Аномалии я видел, мой одаренный и опытный друг,– огрызнулся я.– А тут и ежу ясно: аномалия.
–Ну да,– легко сдался напарник. И тут же не удержался: – А ты у нас, выходит, вожак ежей!
–Ладно, чем трепаться, давай проверим.
Мы раскидали еще с десяток гаек, обозначив границы аномалии – она занимала небольшую поляну, покрытую слоем серых листьев, которые, по неведомым мне причинам, взмывать в воздух не торопились.
–Обойдем?– спросила Искра.
–Понимаешь, какое дело,– ответил я, снимая рюкзак, Никита последовал моему примеру,– в таких странных местах, мы называем их «аномалиями», и у нас они встречаются чаще, можно найти полезные предметы. Очень, знаешь, и очень полезные. Как раз таким мы тебя спасли, когда ты умирала.
–А в этом… в этой а-но-ма-ли-и,– девушка выговорила слово старательно,– что можно найти? Тоже лекарство?
–Поживем – увидим. Может, и вовсе ничего. Сейчас нужно понять, как аномалию разрядить, ну сделать безопасной. Вроде ловушки или капкана. Вот мы с Пригоршней – специалисты по этому делу.
–Не обобщай!– обиделся Никита.– Это я специалист, а ты – так. Бакалавр-недоучка.
Продолжать перепалку я не стал – надоело. Искра и Май смотрели на нас с благоговейным ужасом. Еще бы, непонятными словами перекидываемся и собираемся рисковать жизнью ради предметов с чудесными свойствами. Мне аж совестно стало, вроде как я обманывал товарищей – конкистадор впаривает аборигенам стеклянные бусы в обмен на золотые слитки, картина маслом! Но я быстро отогнал ложные ассоциации. Во-первых, золота у аборигенов не было, и вообще, они нам по гроб жизни обязаны, а во-вторых, я не бусы собирался впаривать, а достать какую-нибудь полезную в хозяйстве хреновину.
Ну, надеюсь, что полезную.
И что она там вообще есть…
–Так что делать будем?– спросил Пригоршня, несмотря на заявленный статус специалиста, признававший мой авторитет.
Я задумался. Понятия не имею, что это за аномалия – никогда не встречал подобных. Все известные мне магнитные притягивают к земле, «карусель» не отправляет в полет избирательно: что туда попадает, то и начинает крутить… Остается предположить, что разряжаются они примерно одинаково: достаточно поместить в аномалию что-нибудь тяжелое.
Вот только увесистых предметов в пределах доступа не наблюдается. А если немного поиграть в канадских лесорубов?
–Придется тебе, Никита, переквалифицироваться в дровосека,– сообщил я.
–В кого-кого?!– недослышал напарник.
–В лесоруба,– исправился я.– Надо что-то туда забросить.
Пригоршня кивнул с важным видом. Я объяснил задачу остальным, и следующие минут пятнадцать мы с энтузиазмом рубили и ломали тонкие ветви, пока не набралась куча, условно схожая по весу с человеком (мелким, конечно, но дальше заниматься этим не было желания).