Проклятое место!– настаивала девушка.– Оно же поймало нас!
–Но мы выбрались,– парировал я.
–Мы – да. Но многие сгинули. Нам просто повезло. Или ты умный – считай как хочешь. Но его нужно сжечь. Мы даже не знаем, сколько здесь пробыли! Мне кажется, целую вечность.
–Ага,– подхватил Пригоршня,– я даже выспаться успел! Правда, снилась дрянь… будто я плаваю в вязкой жидкости и вынырнуть не могу. Но Андрюха прав, не надо жечь. Сжечь всегда успеем.
Искра в отчаянии обернулась к брату.
–У нас есть другие дела,– напомнил Май.
Найти выход не составило труда: коридор, закручиваясь по спирали, плавно вел наверх, с каждым шагом становилось светлее.
–Кажется, солнце вышло,– сообщил Май с непонятной для меня озабоченностью.
Это ведь хорошо – солнце в холодном и негостеприимном мире.
–Может, тебе показалось?– успокоила брата Искра.
Глава 6
По-зимнему ледяной ветер пробирал до костей, но было ясно, и солнце приятно грело макушку. Еще больше грела мысль, что, по словам Мая, до Небесного города идти всего ничего: лес скоро кончится, и мы выйдем на Серую пустошь, а там до цели останется ерунда. А вот в стороне деревни, там, откуда мы пришли, висели тяжелые дымчатые тучи, в них угадывались черные нити смерчей.
Искра, еще недавно так искренне радовавшаяся солнышку, заметно нервничала: озиралась по сторонам, то и дело проверяла кобуру с пистолетом.
–Что случилось?– спросил я.
–Солнце,– ответил Май таким тоном, будто это все поясняло.
–И что?– не понял Пригоршня.
Аборигены посмотрели на него с сожалением, как на любимого, но, вот беда, умственно неполноценного дитятку. У меня мелькнула мысль, что над планетой давно нет озонового слоя, и доза ультрафиолета от бледного светила окажется смертельной, но все оказалось не так просто.
–Растения любят солнце,– пояснила Искра,– они… активизируются.
–И что?– повторил Никита.
А я вспомнил живую изгородь вокруг деревни.
–Становятся быстрыми,– разжевала девушка,– и могут напасть. И всякие… твари тоже любят солнце. Не все, есть ночные отродья вроде тех, что в улье, но все равно их много. В лесу они стараются держаться подальше от деревни, а здесь гуляют как у себя дома.
Подул ледяной ветер, пробрал до костей. Май поежился и сказал, глянув вверх:
–Буря не ушла, это плохо. Они обычно быстро заканчиваются, ну, полдня побушует, и все. А эта,– он кивнул на тучи,– мне не нравится.
Там, откуда мы пришли, клубились свинцовые тучи с нитками смерчей. Заметив это, Искра как-то вдруг осунулась и застонала.
–Неужели опять?
–Что – опять? Снова буря?– насторожился Пригоршня, повел носом, будто принюхиваясь.– Ну да, ее ветер в нашу сторону гонит.
–Все гораздо хуже,– обреченно сказал Май и зашагал вперед.– Старики рассказывали, что давным-давно зима пришла среди лета и длилась целый год. Выжили только те, кто укрылся в пещерах с горячими источниками. Начался голод, люди ели тварей и друг друга. Источники остыли, а Великие льды подошли ближе.
–Да ну, может, еще обойдется?– Пригоршня недоверчиво покосился на тучи.
–То, что было, называется «рука льда»,– вздохнул Май.– Боюсь, это начало. Но в любом случае нам надо идти дальше и помнить, что твари любят солнце.
Тут не по себе стало даже напарнику: он поправил шляпу и взял пистолет в руку. Первая заповедь от Пригоршни: оружие лучше достать заранее – будешь выглядеть параноиком, зато останешься в живых.
Солнечный свет золотил лужи с черной водой, преломляясь каплями, играл всеми цветами радуги, и топь уже не казалась зловещим местом. Вскоре она закончилась, и мы зашагали по хилому леску. Чем дальше продвигались, тем больше попадалось скрюченных деревьев. Сначала подумалось: радиация, но дозиметр молчал. По сторонам шуршало, но тихо, будто бы даже деликатно, словно трава пробивалась сквозь прошлогодние листья.
–И долго нам еще брести?– пробурчал Пригоршня. Он остановился и уставился на серую равнину, изрытую черными полосами оврагов.– Что-то не видно города.
Из оврагов поднимался пар, от земли тоже парило, и небо с нечетким кружком солнца было мутным. Ледяной ветер сюда не долетал. Или, долетая, успевал прогреться.
–Километров двадцать плюс-минус,– пожала плечами Искра, сверяясь с картой.
–По-моему, ветер изменил направление и гонит бурю назад,– проговорил Пригоршня, придерживая шляпу.– Такое возможно?
Май ответил:
–Обычно бури короткие,– он посмотрел на сизое небо.– Не знаю. Она должна была прекратиться, а там, сзади, будто стена. Если что, в Пустоши негде укрыться.
В кустах зашуршало. Все обернулись как по команде, но ничего не заметили, разве что кривое деревцо шевельнуло ветками.
Мы двинулись вперед. Почва тут была серой, словно неподалеку извергался вулкан и опустились тонны пепла. Метров через пятьсот путь нам преградил извилистый овраг. Вширь и вглубь не меньше пяти метров, он тянулся, насколько хватало глаз – не обойдешь. Май успокоил:
–Говорили, где-то тут навесной мост. Нас ждут, поэтому должны были его оставить.
Вскоре обнаружили указатель маршрута – полосу, выложенную ветками, и двинулись по ней направо вдоль обрыва. Вдалеке, в небе над самым горизонтом, я заметил точку. Она то терялась в мареве испарений, то появлялась снова. Пригоршня тоже ее увидел:
–Вон там и есть ваш город?– спросил он на ходу.
–Не знаю,– ответил Май.– Мы никогда туда не ходили – молоды еще.
Ветки, указывающие направление, закончились, и мы вышли на тропу, что вела к утрамбованной площадке.
В овраге что-то шевельнулось. Я подошел к краю, заглянул в наполненную клубящимся паром глубину: такое чувство, что по почти отвесным стенкам ползла вовсе не водяная пыль.
–Мост!– вскрикнула Искра, отвлекая меня от наблюдений.
И действительно, в километре от нас через овраг вроде был перекинут мост – точно не разобрать. Сваи то появлялись, то исчезали в тумане. Надеюсь, это не оптическая иллюзия.
Я отвернулся от оврага, и тут меня схватило за лодыжку и дернуло.
Падая и цепляясь за землю скрюченными пальцами, я успел подумать, что еще ни один бывалый сталкер не заканчивал жизнь так позорно: расслабился, забылся, и какой-нибудь куст-живоглот уволок в пропасть. Испугаться я не успел. Пригоршня кинулся ко мне, упал ничком, схватил за запястья. Рывок – и движение прекратилось. Совсем рядом было перекошенное лицо напарника – его, как и меня, придавило рюкзаком. То, что цеплялось за ногу, не отпускало – продолжало настойчиво тянуть, все сильнее и сильнее – этак разорвут меня или сдернут в пропасть вместе с Никитой.
–Нож!– прохрипел Никита.
Май, уже избавившийся от рюкзака модели «муравьиное яйцо», осторожно двигался к нам, обшаривая взглядом край оврага. Искра зажимала рот ладонью. Пригоршня глянул за мою спину и выдохнул:
–Твою ж Зону душу мать! Кусты, блин! Секатора на них нет!
Я осторожно повернул голову: над краем оврага шевелились плети растений – так в мультиках изображают «злые» колючки, опутавшие замок Спящей красавицы. В отличие от спецэффектов, эти растения двигались медленно, но уверенно, и такое чувство, что нацелились на людей. Щиколотку полоснуло болью, будто держащий меня побег выпустил зубы.
А может, и не будто.
–Химик!– Май говорил очень спокойно.– Оно тебя уже пьет?
Я кивнул – говорить не мог. Если бы Никита не держал, я бы уже съехал вниз.
–Слушай меня. Эти колючки ядовитые. Они оглушают. Ты начнешь засыпать. Мы тебя вытащим.
Засыпать? Когда я уже почти по пояс сполз в овраг?
Глаза слипались. Я попытался разжечь в душе огонь злости, но ничего не получалось. Из-за моей спины длинный и гибкий побег выстрелил в Никиту, почти достал. Пригоршня перекатился на бок, не выпуская меня, и прошипел:
–Май, ты чего ни мычишь, ни телишься?! Режь его!!!
Май метнулся к краю оврага, уцепился за мой пояс и принялся что-то делать вне зоны видимости. А мне все сильнее хотелось спать. Спать…
–Андрюха!– гаркнул над ухом Никита.– Подъем!
Внезапно ногам стало легко – то, что держало, отпустило. Пригоршня рванул меня – получилось не очень стремительно, рюкзак-то не легкий.
Май отскочил и резво отбежал от края оврага. Искра бледно улыбнулась. Меня все еще клонило в сон, но я нашел в себе силы отползти подальше, в безопасность.
–Сейчас мост переходить не будем,– сказал Май,– подождем, пока солнце уйдет. Оно ненадолго.
–Химику нужно противоядие?
–Нет,– покачала головой Искра,– кусты здесь не смертельные, пока вниз не стащат – ничего. Ему бы поспать. Химик, ты ложись, поспи, правда, а мы покараулим.
Предложение было заманчивым, но шестое чувство подсказывало: пора убираться отсюда и как можно скорее. Насторожился Пригоршня. Пошевелил носом, словно принюхиваясь:
–Уходим. Быстро.
Земля под нами еле заметно подрагивала: будто кто-то очень и очень тяжелый прыгал поблизости.
Я нашел в себе силы подняться и даже сделать несколько шагов в направлении моста и остолбенел: здоровенная кочка в пяти метрах от нас ожила и зашевелилась.
–Май,– прохрипел я, глядя на живой бугор.– Глюки от яда бывают?
–Вроде нет,– ответил он, оборачиваясь.
Тем временем холм начал трансформироваться: плоские дискообразные лапы, которыми накрывалась тварь, маскируясь под кочку, разошлись в стороны, взметнув облако пепла – я различил на их концах крюки. Из панциря вынырнули две то ли птичьи, то ли черепашьи головы; существо приподняло массивную грудь.
–На землю!– заорал Пригоршня, падая и выхватывая пистолет.
Тварь среагировала мгновенно – не дав никому опомниться, она врезалась в Пригоршню. Никто из нас даже выстрелить не успел. Мутант с человеком, сцепившись, упали. Май и Искра целились в него, но не стреляли: рисковали зацепить Никиту. Я тоже достал пистолет и тут же его опустил: перед глазами все плыло, движения казались замедленными – скорее своих уложу, чем врага. Двуглавая тварь была раза в два больше человека и отдаленно напоминала колосса из Зоны: массивное тело и передние конечности, задняя нога одна, вторая рудиментарная. На этом сходство заканчивалось.