– Жаль твоего друга, – сообщил он бесстрастно. – Зомбак был.
– Теперь мне за артефактами идти? – тоном смертельно больного поинтересовался Воронов.
– Незачем. При зомбаке сумка была, а в ней – все требуемые артефакты. Если бы не выброс… В общем, живи, парень, но не забывай Артиста.
И ушел, позволяя Саше Воронову остаться наедине со своими кусачими мыслями.
Погибших во время выброса кремировали тем же днём, а прах развеяли по ветру над чёрными берёзами, куда все сталкеры Надеждинска приходили перед уходом в рейд. Стихийное прощание всколыхнуло город. Сотни жителей Надеждинска стекались рыдающим людским потоком к окраине, чтобы навсегда проститься с близкими.
Мрачный, погруженный в свои мысли Спам натолкнулся в толпе на Верещагина. Тот выглядел озадаченным, он явно узнал Воронова и теперь пытался вспомнить, где с ним пересекался. Наконец, протянул парню руку – вопреки сталкерским суевериям.
– Воронов, верно?
Саша кивнул.
– Ничуть не изменился, – потом, словно извиняясь, сказал: – Там есть вакансии, загляни в комендатуру, как время будет. Вот, к Калинину зайдёшь, – указал на одного из дознавателей, который возник рядом, будто из-под земли.
Спам кивнул, а Верещагин, обернувшись к кому-то из бредущих к окраине, принялся втолковывать:
– Да все прекрасно понимают, что тут полгорода – сталкеры с семьями, но ничего сделать не можем. Заречный обещал новый пропускной режим сделать, может, удастся отсекать. А так – сотнями гибнут каждый год…
Сумеречным сентябрьским вечером Саша перебрался через оживлённую магистраль, пересёк небольшой хвойный лесок, отделяющий линию Рубежа от мира живых, и направился к разведанной Артистом тропке. Ночью он пробрался в Зону, оставив свою потасканную личность, «ры-го-ту», по ту сторону, окончательно став Спамом.
Он не хотел становиться героем. Желал лишь разобраться в себе. Но Зона дохнула смрадом: ты! Да, да, ты – тощий, с пустым взглядом и синяком на скуле, шаг вперёд, за линию Рубежа. За шиворот тебя – и в пекло!..
В бункере у торговца Гривы пахло свежей хвоей и сосновой смолой. А ещё – мандаринами.
– К Новому году готовишься? – поинтересовался широкоплечий сталкер, протискиваясь в узкий дверной проём.
Его, тридцатилетнего прибалта, все называли Юргенсом.
– Типа того, – хохотнул вышедший навстречу торговец, мужик лет сорока с пышной бородой и копной рыжих волос вместо стандартного сталкерского «ёршика». – Домофон видел?
Сталкер кивнул.
– Во-от. Домофон установил, ковёр на пол постелил. Ты, кстати, разувайся… Кресла поставил, торшер.
– Зачем в бункере торшер?
– Чтобы ощущать себя, как дома. Задолбался я сидеть в подвале.
– Зато никакой мутант тебе башку не оттяпает.
– И то верно… Но заедает всё. Заказал тут сталкерам недавно ковёр, кресла, книги. Сижу, кофе варю – кофеварку, кстати, тоже приволокли – и книжки читаю. Знаешь такого Шарова?
Юргенс отрицательно мотнул головой.
– Сказочник феерический. Читаю его талмуд про Зону. Об аномалиях мужик вообще ни черта не знает, о мутантах слышал через десятые уши и пятый язык. Мрак, в общем. Красивая сказка. Знаешь, как твоё ползанье в грязи называется у этого писаки? «Приключение» – во как.
Сталкер фыркнул.
– Ага. Я сначала обалдел: какое, нафиг, приключение, когда каждую минуту тебя убить могут. Хочешь почитать?
Юргенс смерил торговца взглядом.
– Ладно, шучу… Проходи. Я же ёлку поставил.
– Чтобы «ощущать»? – иронично поинтересовался сталкер.
– Ага. Не наряжал, правда, ещё… – Грива прошел в просторное помещение, уставленное ящиками и тюками. Посреди комнаты, упираясь в потолок, стояла пушистая ель.
– Счётчиком Гейгера проходился по ней? – недоверчиво спросил прибалт.
– Обижаешь… Это из-за Рубежа.
– И в какую сумму тебе обошлось провезти через блокпосты ёлку?
Торговец иезуитски улыбнулся:
– А я не одну ёлку провозил. Четыре. Одну себе, а три – на блокпосты военным.
Юргенс с опаской покосился на ель, окинул взглядом захламлённое помещение с двумя креслами и ворсистым ковром в дальнем углу.
– Так сентябрь же. Не рано ёлку ставить?
– Вот тут самое интересное, – торговец словно ждал этого вопроса, – я раздобыл несколько артефактов «Морозко». Положил их в погребок, чтобы температура была минусовая, туда же ёлки, сосны. В общем, колючесть всякую. Они замёрзшие там пролежат до следующей весны, если потребуется.
– Не осыплются? – вновь подверг сомнениям доводы собеседника сталкер.
– А если и осыплются – не велика потеря. Ты чего пришел-то? Купить? Продать? За жизнь потрещать?
Юргенс молча протянул торговцу прорезиненный чехол. Намётанным глазом Грива тут же определил, что принесли ему упакованную в «шкурку» винтовку «L-85».
– Продаёшь?
– В залог хочу оставить.
– Сумма нужна такая же, как обычно?
Юргенс кивнул. Он не любил залезать в долги, а тем более закладывать свои вещи, но сейчас был экстренный случай – давний знакомец оказался в сложной ситуации, и срочно требовались деньги, которыми располагал разве что Грива.
– А может, артефакт есть? «Серп»?
– «Серпа» нет, извиняй. Других – хоть попой кушай, а «серп» разбирают махом. Редкость большая.
– Ну да, ну да… – Юргенс уложил чехол на сложенные штабелем ящики, заменявшие торговцу стол, расстегнул молнию и протянул восхищённому Гриве бельгийскую штурмовую винтовку. Практически новенькую, тщательно смазанную.
– Я ласково зову её Эля.
– Чё? – Грива озадаченно взглянул на собеседника.
– Ну, имя такое. Женское, – прибалт потупился.
– Ты «пушке» имя дал?
– Я так… Чтобы не скучно было.
Торговец не то хохотнул, не то хрюкнул:
– Скучно… В Зоне, мля, ему скучно.
– Может, срок возврата продлишь?
Грива важно прошествовал к продавленному креслу, уселся поудобнее и медленно, по слогам, протянул:
– Всё по ста-ро-му. Мне хоть Эля, хоть Юля – всё одно. Либо давай ствол и бери деньги, либо проваливай. Харитон тебе и того меньше даст.
Юргенс с полминуты помешкал, потом обречённо махнул рукой:
– Хрен с тобой, Грива. Жив буду, выкуплю.
Торговец расстегнул молнию на штормовке, извлёк из внутреннего кармана перетянутую резинкой пачку банкнот и кинул Юргенсу.
Тот ловко поймал, принялся пересчитывать – суетливо, что-то нашептывая.
– Ты зачем с ними связался, дурень?
– С кем? – встрепенулся Юргенс.
– С наёмниками. Поди, задолжал. Видел с тобой этого… Сеню Барабаса.
Сталкер кивнул:
– Вроде того… Сеня вляпался в неприятности. Задолжал артефакт «серп». Ищет деньги, чтобы рассчитаться.
– Сеня? – Грива хохотнул. – Он же легенда живая.
– Чуть живая. Ты его давно видел? Мужик совсем спился. Ходит по всяким тошниловкам, нарывается на драки. «Рыготой» называет тех, кто ему не нравится.
– За такое и «втащить» могут, – согласился Грива. – А ты почему для него деньги собираешь? Вон, и «Элю» свою не пожалел.
Юргенс пожал плечами:
– Эля – это только винтовка. Можно другую купить. Это если совсем честно. А человека спасать надо. Говорят, вчера во время выброса погиб какой-то сталкер, который беспредельщикам задолжал. Они его, представляешь, погнали в Зону перед выбросом.
– Многих вчера не стало, – согласно кивнул Грива. – Я вот тоже хотел пройтись по Зоне, да не смог. А потом – как сверху придавило… Жуть. Ты-то сам как? Деньгами, вижу, не богат. Как отдавать долг думаешь.
– Деньги будут. Через две недели – железно, – раздраженный придирчивостью торговца, сообщил прибалт. – У меня новая работа. Платят хорошо.
– Поди, артефакты в «Могильнике» искать идёшь по указке Харитона?
Сталкер поморщился:
– Лучше. Мне Стеценко, ну, ты его знаешь, предложил подзаработать. Какой-то богатенький старикан хочет пройти к «Скорбящему Камню». Мне нужно отряд собрать и снарядить. Так что к тебе приду за оружием.
– Приходи… А что за отряд?
Юргенс что-то прикинул в уме, потом сообщил:
– Наёмники. Старикан денег не жалеет, ему элиту подавай. Ну, и мне обещали отвалить немало.
– Угу, – Грива пожевал губами, – а где они этот «Камень» искать будут? Он же, по легенде, где-то «на просторах Зоны». А просторы у нас сам знаешь какие.
– Меня не касается. Беру деньги, Вику в охапку – и прочь из Зоны.
– Вика – это тоже винтовка?
В холодных глазах сталкера полыхнула ярость.
– Вика – это женщина.
– Извини-извини, – Грива примирительно выставил перед собой открытые ладони. – Просто ты у нас весь такой одинокий.
– Любовь, наверное.
– Наверное, – согласился торговец.
Глава 10
Двумя годами ранее. Болота. Научный лагерь
Сверху Зона была как на ладони, и капитан Калинин пожалел, что не взял с собой фотоаппарат. За снимок с борта летящего вертолёта журналисты заплатили бы ему гораздо больше, чем платит правительство за службу.
Начиная служить в комендатуре, он и представить не мог, насколько прекрасной и одновременно пугающей может быть Зона.
Сейчас, когда зелёные луга и сети автострад сменились серым полотном земли и рваными клочьями тумана, он словно попал в другой мир.
Примерно так капитан и представлял себе последствия ядерной войны.
– Удивлён? – командир отряда прикрытия, майор Мартюшов, хлопнул бойца по плечу.
– Не ожидал такого, – капитан кивнул.
– Я тоже, когда впервые Зону сверху увидел, удивился страшно. С Рубежа она ведь как любая заброшенная промзона, а сверху жутковато смотрится.
– Я на Рубеже не был, – Калинин покачал головой.
– Не был на Рубеже? Сразу в охранение попал?
– В штабе сказали, что не хватает бойцов для охраны вертолётов, квалифицированных кадров нет.
– То-то и оно, – майор прищурился. – Всех квалифицированных кадров «упыри» снизу посбивали. Я вот тоже, если бы не летел на внеплановую проверку, отсиживался бы в штабе, там спокойнее.