Монгол молчал.
– Это уже не война за справедливость, как раньше, а болезнь, Монгол! Синдром героя. Так можно назвать твой случай. Ты ведь должен понимать, что на Топи наверняка много вооруженных людей, и они убьют каждого, кто приблизится, будь он с артефактной сборкой на поясе или без неё.
– Нам остался один последний шаг, – упрямо продолжал Хусаинов. – Я надену пояс и пойду через аномалии. Отсюда до Проклятой Топи – час ходу, не больше, если напрямую.
– И что ты будешь делать? Каков план?
– План – дойти и убить всех прихвостней Хозяев, а потом самих Хозяев.
Болотник с грустью посмотрел на него, потом сказал:
– Я останусь здесь, со Спамом. Ты можешь идти, но пойдёшь один, и это будет верная смерть. Готов?
Хусаинов коротко кивнул, молча прошагал через всю комнату, поднял с пола один из поясов, взял автомат.
– Я пойду с тобой, – собственный голос показался мне совсем детским и писклявым.
Монгол обернулся, скупо кивнул:
– Бери оружие, Жура. Я жду снаружи.
Болотник ничего не сказал, провожая нас. Одного безумного героя и мятущуюся душу, бывшего военсталкера, решившего, что помощь безумному герою – лучший способ искупить грехи.
Когда мы вышли из здания и двинулись по свежему снегу, в пургу, Болотник проверил пульс Спама, мирно спящего на плащ-палатке в углу комнаты, потом обратился к Батраку:
– А ты чего с ними не пошел? – и, не давая сталкеру ответить, отчеканил: – Ты ведь ради встречи со мной затеял весь этот балаган с псиоником? Верно, Биргвид?
На лице Батрака не дрогнул ни один мускул.
– А где настоящий сталкер Батрак? – задал очередной вопрос Болотник, и на сей раз тот, кому адресовались вопросы, улыбнулся.
– А ты проницательный, старик, – он шагнул к Болотнику, но между ним и лекарем тут же вырос Моро, демонстрируя сталкеру неестественно длинную, будто залитую в бетон и оттого покрытую серой коростой руку.
– Ты ведь не станешь меня убивать, шатун? – усмехнулся Батрак. – Иначе ярость там тебе что-то перекроет…
– Так что с настоящим Батраком?
– Умер, – пожал плечами фальшивый сталкер. – А я примерил на себя его образ.
Болотник прошелся по комнате, выглянул в окно, где буря уже замела наши с Монголом следы.
– Они пойдут на Проклятую Топь и найдут твой лагерь. Или там ничего нет?
– Почему же… Есть. И лагерь, и множество моих людей. Там сейчас как раз Иванов. Очень смышлёный мальчик. Гораздо более толковый, чем твой друг Кривошеев. С ним было сложно ужиться. С тобой, наверное, тоже, старик.
Биргвид медленно шел по комнате, боком-боком, но Моро зорко следил за каждым его движением. Пожалуй, Болотник понимал, что мутант, пусть и невероятно сильный, не сможет защитить его.
– Как там Степан? – поинтересовался вдруг Биргвид, и Болотник напрягся.
Лживый прихвостень Хозяев не мог знать имя шатуна, живущего у Болотника, но знал, будто…
– Откуда ты это зна… – лекарь вдруг понял, что происходит, хотел было сказать Моро, чтобы тот схватил обидчика, но не успел. Тело перестало слушаться.
Поняв, что случилось, Моро кинулся на Биргвида, но тот в предупреждающем жесте выставил перед собой ладонь:
– Стоять! Иначе я сотру личность твоего престарелого друга!
Болотнику хотелось взвыть от ярости. Теперь он понял всё, но было поздно. Вот он – истинный мутант-псионик, новый Адепт Зоны, а вовсе не Дугин. Тот был всего лишь послушной куклой, которая должна была умереть, чтобы кукловод добрался до кукол получше. До Болотника, до Монгола и Спама…
– Я знаю, что не смогу сломить твою волю, старик, – рокотал в сознании лекаря издевательски-звонкий голос Биргвида, – и ты не станешь моим послушным орудием. Однако я не могу тебя отпустить, иначе ты предупредишь Монгола. Поэтому…
Биргвид вдруг шагнул к Моро, выдёргивая из кармана аккуратный, небольшой стилет, и с размаху вонзил лезвие в череп шатуна. Моро покачнулся, медленно поднял руки, ощупал голову, а потом повалился на пол.
Болотнику хотелось кричать, рыдать, но тело было неподвижно, как камень. – Цени, что я не заставил тебя это делать, – усмехнулся Биргвид. – Монгол назвал себя героем? А ведь герои всегда платят самую страшную цену, о чём ему забыли напомнить.
«Он убьёт тебя!» – хотелось крикнуть Болотнику, но он не мог.
– Ты ведь знаешь, старик, – спокойно произнёс мучитель, – что нити судеб скручиваются в один клубок. Скоро что-то случится, число совпадений достигло невероятного количества. Сейчас я вырублю тебя, а когда ты очнёшься, Монгол уже будет мёртв. Тогда я вернусь за тобой и попрошу открыть мне разум. И ты откроешь, сдашься. Все сдавались… Ты расскажешь, где твои «герои» спрятали «слёзы камня», тот артефакт, что был у сталкера Максима Зверева… Ты сдашься. А пока отдыхай.
Биргвид размахнулся и приложил Болотника по шее. Тот всхрапнул и упал на пол рядом с телом Моро.
– Тебя, Спам, следовало бы прикончить, – произнёс Биргвид в пустоту, – но это всё потом. – И, наступив берцем на голову шатуна, выдернул из черепа жертвы стилет.
Эта партия разыгрывалась слишком долго. Если бы Хозяева не жаждали заполучить артефакт «слёзы камня», тот самый ключ к «Скорбящему Камню», он бы давно уже безжалостно расправился и с Монголом, и со Спамом. И с Журавлёвым, конечно.
Но теперь шах и мат, сталкеры! По телу Биргвида разлилось блаженное тепло, ощущение скорой победы. Казалось, теперь усталость его не мучила, руки не ломило, а голова была ясной, словно только что проснулся.
– Победа! – крикнул он, и эхо разнесло его слова по пустым комнатам, рикошетя звук от каждой стены.
Троекратно повторившись, эхо стихло.
Но вдруг что-то шевельнулось в дальнем конце коридора, и Биргвид напрягся.
Сначала он принял увиденное за очередной приступ галлюцинаций, которые случались у него периодически – побочный эффект долгого ношения пояса с артефактами, но по прошествии нескольких секунд всё оказалось реальным.
По коридору в его сторону шла, мягко ступая по замусоренному полу, огромная химера.
– Значит, Зона против того, чтобы Монгол умирал? – Биргвид попятился обратно в комнату.
Химера вошла следом. Мутант несколько секунд глядел на лежащие вокруг тела, переводя взгляд то на Болотника, то на Спама.
– Сожри их! – Биргвид отбежал к дальней стене просторной комнаты и замер так, чтобы между ним и химерой находился прикрученный к полу металлический стол. – Я невкусный.
В глазах Биргвида полыхнуло пламя преисподней. Он отпрыгнул к стене, но химера уже перешла в стелс-режим. Сталкер остановился, водя стволом пистолета из стороны в сторону. Он пытался уловить хотя бы какой-то звук, колыхание воздуха или дыхание смертоносного мутанта. Но в комнате было тихо.
Биргвид извлёк из кармана свой стилет, зажав его между пальцев левой руки. Правая, с пистолетом, рассекла воздух, и он выстрелил, как ему показалось, услышав шаги.
Всполох огня осветил пустые стеллажи, и в следующее мгновение пуля попала в цель. Всё-таки интуиция у Биргвида была потрясающей.
Химера взревела, и, отпружинив от стены, набросилась на жертву. Одновременно с этим, издав хищное рычание, сталкер отпрыгнул в сторону, и мутант налетел на стол.
Упав на пол, Биргвид несколько раз выстрелил химере в висок.
Пригнув голову к полу, монстр замер на пару мгновений, дожидаясь, пока кровообращение восстановится. Эти секунды оказались для Биргвида шансом на спасение. Несколько мгновений, и он уже достиг двери.
Химера подняла безразличный взгляд на беглеца, когда тот схватился за дверной косяк, и молниеносно атаковала. Глаза мутанта сверкнули багрянцем, когда мощные лапы взметнулись над обречённой жертвой.
Как бы нам ни хотелось учиться на чужих ошибках, через все в жизни приходится проходить самим. Это такой процесс взросления, что ли.
Сначала ты – новичок, держащий в руках ПМ и боящийся собственной тени, но стоит раз перебороть себя, и ты становишься на ступень выше, шагая по лестнице жизни. Вот ты стреляешь, борешься с псевдопсом или пытаешься выбраться из аномалии. В этот момент ты либо погибнешь, либо станешь другим. Каждый бой, каждый выстрел меняет человека. И ты делаешь новый шаг.
Следующий шаг уже сложнее, но награда больше – ты начинаешь понимать свое место в пищевой цепочке Зоны. Как ребенок по мере взросления проходит через ряд кризисов, человек в Зоне должен пройти все этапы становления, иначе – смерть. Если ты побывал в «лагере новичков» и сразу же отправился в ходку на Озеро, пропуская одну из ступеней, то все может пойти не так. Ты просто не будешь знать, что делать, и интуиция, которая взрослела в тебе от боя к бою, подведет. Именно поэтому человек должен сам пройти через всё, ошибиться и найти свой путь.
Я прошел этот путь до конца. Сначала новичок, потом – опытный военсталкер, а теперь – смертник. Может, и последний этап был испытанием – решающей преградой на пути к новой ступени.
Глупая философия, конечно. Смахивает чем-то на сектантскую, но какие еще идеи возникнут у вас, если над головой свистят пули…
Разномастные стволы зарокотали уже совсем близко, и я едва успел протиснуться в небольшой просвет между массивной дверью и стеной.
Изнутри здание чем-то напоминало заводской цех – выкрашенные до половины в зеленый цвет стены с облупившейся штукатуркой, непонятные станки по обе стороны длинного, извилистого коридора, и тишина…
Мертвая тишина, изредка прерываемая скрежетом неплотно закрытых окон…
Со стороны входа послышались голоса, и я ускорил шаг. Уже на бегу принялся дёргать ручки дверей, расположенных по обе стороны коридора, пытаясь найти укрытие, но всюду было заперто.
Наконец, достиг последней пары дверей, толкнул сперва одну, а потом и вторую. Правая не открылась, а за левой, металлической, обнаружилась комната, уставленная множеством компьютерных мониторов, гудящих системных блоков, заваленная мотками проводов в руку толщиной.
Кровь из простреленного бока текла на пол, и с каждой каплей потерянной крови становилось всё тяжелее передвигаться.