— У вас на Земле, что, до сих пор разведенную мочу пьют? Как её там, пиво?! — он снова заржал.
— У нас всё пьют, — ответил я, после того, как откашлялся.
— Ну, ты видно, не из тех, кто пьет все подряд.
— Вы правы, — согласился я примирительно.
Он снова заржал, как ненормальный.
— Если он еще раз обратится ко мне на вы, как к станционному чиновнику, я залеплю ему в ухо, — предупредил мужчина, обращаясь к Айрис, как к моему поручителю.
— Будь снисходительнее. Он ведь новенький, — попросила она человека со шрамом, затем обратилась ко мне, — Гордей, используй при обращении только «ты», ладно?
— Ладно, — мне нетрудно было согласиться. — Вешайте кодекс общения перед входом, — посоветовал я ему.
— А может лучше вешать людей, которые раздают дурацкие советы? — презрительно скривив губы, пригрозил он.
Я не испугался его угрозы, не поверив в ее реальность.
— Хватит пикироваться, как леди на стихотворной битве, открывай дорогу, — попросила Айрис.
Мужчина нажал кнопки. Задняя торцевая часть стены ушла в сторону, открыв перед нами едва освещенный сиянием звезд коридор. Едва мы ступили в него, как дверь за нами закрылась.
— Добро пожаловать в дикие земли, — Айрис подбадривающе шлепнула меня под зад.
— А ты не боишься встретить своих подельников, которые решили, что ты их сдала? — поинтересовался я.
— Их здесь не должно быть. Они на перевоспитании.
— Как знаешь, — меня успокоил ее ответ.
— И как тебе антураж? — спросила Айрис.
Она подпрыгнула на приступок перед стеклом и начала водить пальцем по пыльной поверхности.
— Впечатляет. Вот тут сразу видно, что ты на космической станции, а не на футуристическом аттракционе Земли.
— Вот именно, аттракционе, лучше определения той части станции не найти.
Айрис отошла в сторону и показала, что оставил на стекле ее палец. Там было написано по-русски: «Здесь были Гордей и Айрис».
— Потрясающе, — я пару раз хлопнул в ладоши. — Конечно, хотелось в Крым, но там сейчас не сезон.
— Ничего, Гордей, попой чую, наши автографы еще появятся на камнях Ай — Петри, — Айрис соскочила с приступка, подошла ко мне и звонко чмокнула в щеку рядом с ухом, — а может, к этим надписям добавятся еще несколько.
— В смысле? Ты хочешь собрать команду? — я не понял, к чему она клонит.
— Ой, дурачок, — Айрис закатила глаза под лоб — Тебе понятие «размножение половым путем» о чем-нибудь говорит?
— Ты… мы… ах ты в этом смысле, — я вспомнил слова доктора, о том, что Айрис лишена возможности иметь детей, — извини, но доктор Джонто предупредил меня…
— Что я бесплодна?
— Да.
— А что ты думаешь, мы сюда приперлись? Только чтобы посмотреть на облезшие тысячелетние стены станции?
— Ну, да, экскурсия по памятным местам.
— Я не настолько сентиментальна, чтобы ронять слезки от воспоминаний, но достаточно сентиментальна, чтобы мечтать о собственных детях. Ты разбудил во мне женщину и мать.
— С добрым утром, обе, — ляпнул я. — Так ты хочешь сделать операцию?
Айрис рассмеялась.
— Это не операция, это генетическая разблокировка. Ты не рад? — она взяла меня за грудки и прижала к себе.
— Конечно, рад, просто не успел переварить в голове весь объем новой информации.
Я представил себя и Айрис в окружении десятка детей одного возраста, примерно трех лет. Мальчики были похожи на меня, а девочки — копия мать. И мы с ней, как два счастливых плодовитых родителя — далматинца, прижавшись друг к другу, с умилением смотрим на собственное потомство. Внутренний голос откликнулся приятным душевным теплом на проведенный умозрительный эксперимент.
— Значит, ты твердо решила возвращаться на Землю? — спросил я.
— Тверже некуда. Меня здесь коробит от несвободы, даже с таким уровнем социального рейтинга, который ты помог мне заработать. Станция — тюрьма для тех, кто сумел пожить другой жизнью.
— Прямо ирония, тебя отправили в тюрьму, а оказалось, что ты в ней уже сидела.
— Верно. Идем.
Мы торопливым шагом направились по коридору, поднимая старую пыль. Наверное, она вся тут была звездной. Метров через двести коридор закончился стеной. Айрис постучала в нее кулаком. Над нами начал медленно разгораться плафон. За минуту от грязно-желтого цвета он разгорелся до белого с голубым оттенком, наполнив мрачный уголок коридора сиянием.
— Чего не открывают? — поинтересовался я.
— Сличают. Сам понимаешь, кого попало сюда не пустят.
— А почему руководство станции не решает проблему с дикими землями?
— Я думаю, что они даже рады их существованию. С такими, как я пришлось бы бороться и перевоспитывать, а мы бы еще и несли зерно сомнения в умы людей. Человек, не согласный с системой, рано или поздно находит свой путь сюда, и обычно тут и остается. Так что польза очевидна. Возможно, создатели станции знали об этом, потому и оставили старые модули на месте.
— Создатели — это кто?
— Другие расы, которые имеют право подгонять прогресс развивающихся цивилизаций.
— Людей среди них нет?
— Нет. Нам еще не скоро светит.
— А мы с тобой отдаляем эту перспективу на еще больший срок.
За стеной раздался шум. Стена скрипнула и в ней начала появляться щель. Проем обнажился до размеров достаточных для того, чтобы нам свободно пройти и замер. Айрис подтолкнула меня вперед, а сама вошла следом. Здесь все выглядело иначе. Стеклянных стен уже не было. От того места, где мы стояли, расходились вглубь пять тоннелей со слабым освещением. В воздухе висел запах дыма и непривычный аромат готовящейся еды. Айрис шумно вдохнула воздух носом.
— Чуешь?
— Студенческой столовкой пахнет, — я тоже погонял воздух носом. — А что нас никто не встречает?
— А ты что, какая-то важная шишка?
— А что нет? Живой землянин.
— Тьфу-тьфу-тьфу, — суеверно сплюнула Айрис.
— Не пугай меня, — мне сразу вспомнилась история про каннибализм.
— Если ты будешь молчать и кивать головой в знак согласия со мной, то ничего плохого не случится. Обещай.
— Мамой клянусь.
Моя клятва удовлетворила Айрис. Она выбрала, как мне показалось, наугад, средний коридор и мы пошли по нему. Нам навстречу несколько раз попадались люди. Они обращали на нас внимание из-за одежды, отличной от местных фасонов. Мы выглядели слишком опрятно и чистенько, выдавая свое недавнее появление.
— Бульончик не желаете из клонированной печени? — неожиданно спросила нас приятная на вид девушка, выглянувшая из открытой двери.
— Нет, спасибо, — поспешил я отказаться, уверенный, что печень была человеческой.
— Не надо, мы не за тем, — отмахнулась Айрис от предложения девушки.
— А зачем она предложила нам? — спросил я шепотом.
— Подумала, что мы сюда с гастрономической экскурсией.
— А ей-то что с того?
— Люди приносят на обмен разные вещи, производство которых здесь невозможно. Чем дальше мы шли, тем чаще нам предлагали отведать гастрономические изыски, звучащие для человеческого уха слишком по-людоедски.
— Клонированные органы не очень приятны на вкус, в сравнении с выросшими на теле, — Айрис поделилась специфическими знаниями. — Это даже у людей откормленных станционным желе. А представь, какое на вкус будет мясо человека, выросшего на разнообразной кормежке?
— Это намек в мою сторону? Уж не за тем ли мы здесь? — я подозрительно сощурился и снова рассмешил Айрис. — Когда же закончится этот пищеблок?
Вскоре криминальные повара отстали от нас. Коридор закончился. Мы оказались в помещении с множеством лестниц и лифтов. С освещением здесь тоже было скудно. Основной свет поступал от стеклянной сферы, венчающей потолок. Он исходил из ее окружности — кольцевой лампы. Света ее хватало до половины высоты помещения. Внизу царил мрак и только огни двигающихся лифтов немного рассеивали его.
— Нам куда? — поинтересовался я, желая в душе, чтобы вверх.
— Туда, — Айрис поняла мое желание и гротескно ткнула пальцем в темноту под нами.
Я вздохнул. Изо рта вырвался пар. Здесь было зябко. Экономили здесь не только на освещении. Мы пошли к лифту, очень похожему на земные аналоги. Вызвали его кнопкой, дождались, когда откроются двери и зашли внутрь. Вместо кнопок в нем использовался речевой интерфейс.
— Шестой уровень, — скомандовала Айрис.
Что-то хрустнуло, щелкнуло и мы понеслись. Я осмотрелся. Стены лифта были истерзаны вандальными надписями и непристойными рисунками. Айрис с ухмылкой посмотрела на меня.
— Где бы ты не был, а протест выразить надо.
— Какая-то глупость, портить имущество. Не ты его делал, не тебе и ломать.
— Подобное художество это побочка свободолюбивых личностей.
— По-моему они идиоты.
— Иногда эти понятия синонимы. Смотришь бывало, свободолюбивый человек, а присмотришься лучше — идиот.
— Хотелось бы, чтобы человек, который будет тебя разблокировать, оказался нормальным.
— Будет. Здесь нет случайных людей на ответственных местах.
Лифт резко затормозил. От неожиданности мои коленки подогнулись, и я чуть не упал, успел упереться рукой в стену. Мы вышли из лифта. Я посмотрел вверх. Где-то в вышине едва можно было различить пятнышко света от той самой сферы. Но здесь было не так темно, как казалось сверху. Желтые пятна света от ламп в углах сходящегося потолка и стены освещали коридор почти без темных пятен.
Людей здесь было мало, а те, что встречались, выглядели слишком неприветливо. Возможно, их настораживала наша одежда, или сумрачное освещение искажало их лица. Айрис шла быстрым шагом, и я старался от нее не отстать. От мысли остаться здесь в одиночестве мне стало нехорошо. Поэтому времени зациклиться на внешности местных жителей у меня не оставалось.
Мы подошли к неприметной двери, одной из сотен одинаковых. Айрис нажала кнопку переговорного устройства и сообщила:
— Привет, это Айрис, мне была назначена процедура возвращения фертильности.
— Кто с тобой?
— Муж. Он не останется здесь, — предупредила она.