Трой выгнулся в пояснице, животом вверх, упал на спину и попытался вырваться.
— Мне надо, мужики, — выкрикнул он. — У меня там… у меня там… — Он не мог закончить мысль, потому что существо, вложившее её, не сформулировало чётко, что именно было надо, поддерживая только желание.
Я не спешил надевать шлем, видя, что Трой не собирается помирать от нарушения работы внутренних органов. Как будто устав сопротивляться, он затих. Глаза под веками забегали из стороны в сторону. И вдруг со стороны озера раздался знакомый звук выпрыгивающей рыбы.
Галим многозначительно посмотрел на меня.
— Научился, — произнёс он негромко.
— Теперь пока весь водоём не выловит, не успокоится, — пошутил я.
Почти сразу после моей шутки друг открыл глаза. Я нацепил ему шлем на голову.
— Вы что со мной делали? Поясница болит, как будто я целый день, согнувшись, чешую с рыбы чистил. — Трой, кряхтя как дед, сел. — Слышали, как я тварей гонял?
— Слышали, — радостно произнёс Апанасий. — Давайте теперь я?
— Мы же тебя втроём не удержим, если ты решишь бежать. — Мне стало страшно, что в испуге здоровяк окажется сильнее нас всех вместе взятых.
— А я шлем снимать не стану. Мне кажется, так безопаснее и надёжнее. Если начну вырываться, бейте по щекам, — разрешил он.
— Прикладом? — в шутку спросил я.
— Только в крайнем случае, — решил Апанасий.
Он волновался, как будто это было не обучение, а сдача экзамена. Лёг на траву, как Трой, соединив ноги вместе и раскинув руки. Теперь Трой держал ему ноги, а мы с Галимом руки.
— У меня ноги в два раза тоньше, — заметил мальчишка, примеряясь к руке богатыря.
— Когда Апанасий был маленьким, он долго не мог определиться, на чём ходить, на руках или ногах, потому и развился очень пропорционально. И ему до сих пор без разницы, как ходить. Даже жена иногда не может сразу понять, на каких конечностях он передвигается, — придумал я на ходу историю, чтобы настроить всех на позитивный лад.
Апанасий улыбнулся, но тут же застыл. Я придавил его руку, ожидая от него необдуманных действий. И оказался прав. Он выгнулся, забормотал скороговоркой что-то нечленораздельное и лёгким движением руки забросил Галима в кусты метра на три от себя. Меня он тоже попытался скинуть, но я удержался, как клещ, и не дал ему подняться. Трой тоже крепко держал ноги здоровяка и метался вслед за ними по траве. Мы выглядели как ковбои, объезжающие дикого мустанга.
— У них наша дочь… они схватили Полину… пустите, пустите меня, — бубнил Апанасий на полном серьёзе.
Менталист нащупал у него важный психологический центр, отвечающий за базовые моральные потребности. На первом месте там находился пункт безопасности близких, и он его беспардонно использовал.
— Апанасий, Полина и Камила дома, на Земле! У них всё хорошо! Никого не слушай, тобой управляют. — Я постучал его по щекам, но эффекта это не возымело.
— Отпустите, гады! Если с ней что-нибудь случится, я вас первым удавлю, — на полном серьёзе пригрозил он.
Мне стало не по себе от уверенности его намерений. Он ведь на самом деле думал, что мы мешали ему спасти дочь, которая находилась непонятно где в его оккупированном разуме.
Апанасий ухватил меня свободной рукой за рюкзак и оторвал от своей руки. Перехватил, сделал захват и попытался удушить. Признаться, я испугался, что не сумею с ним справиться. Напряг шею изо всех сил, чтобы все мои модификации заработали на полную мощь. Ухватился за кисть Апанасия и медленно разогнул руку. Здоровяк попытался ударить меня, но промахнулся и ударил со всего размаха в мягкую почву.
Пользуясь заминкой, я толкнул его плечом в корпус и повалил. В этот момент появился Галим, про которого я успел позабыть в суматохе, и занёс руку над головой Апанасия.
— Пустите, тва…
Пацанёнок занёс над раскрытым ртом здоровяка кулак с ягодами, отбивающими способность соображать, и выдавил из них сок прямо ему в рот. Апанасий закашлялся, но большую часть сглотнул.
— Через полминуты начнёт действовать, — пообещал Галим и попытался снова поймать руку нашего богатыря.
— Уйди, а то прибьёт! — отогнал я пацанёнка. — Сами справимся.
Постепенно Апанасий начал слабеть и затихать. Трой отпустил его ноги и вытер зелёной, из-за того, что возил ею по траве, рукой пот с лица, затем устало упал на спину.
— По ходу Апанасий не из тех, кто умеет обманывать.
— Согласен. Из нас троих он самый прямолинейный и честный, — согласился я с другом. — Даже не по себе стало. Может, мне тоже ягодку съесть, когда ситуация подвернётся?
— Пробуй давай. Ягодку ему… — не согласился Трой. — Я с вами двумя не справлюсь.
— А мы не выдали своё местоположение? — поинтересовался я у Галима, как у более опытного проводника.
— Мы с Троем не выдали, потому что обозначили себя на дамбе. А вот Апанасий мог, но у нас ещё есть время. Они же не очень быстрые.
— Свяжите мне руки и ноги, — попросил я оставшихся членов отряда. — Без Апанасия вы со мной можете не справиться.
— Ох, он и силён, — восхищённо признался Галим. — Я так далеко отлетел. Тоже хочу таким быть.
— Пока вырастешь, ты ещё много всяких фетишей себе придумаешь. Не зацикливайся. — Я протянул мальчишке руки, чтобы он затянул на них ремень. — Крепче, иначе порву.
Он пыхтел и тужился, тяня сильнее, пока Трой не подошёл и не помог ему. Кроме того, он стянул вместе руки и ноги, чтобы я не мог распрямиться и встать.
— Ну, Гордей, готово. Шапку снимать будешь?
— Пожалуй, нет. На первый раз оставлю. — Инцидент с Апанасием научил меня быть предусмотрительнее.
— С богом. — Трой опёрся на мои ноги.
Я закрыл глаза и целенаправленно обратился к менталисту, будто спрашивая у него: «Что, ищешь меня? А я здесь».
Ответ пришёл не сразу. Мне захотелось покопаться в памяти, поднимая последние яркие воспоминания. Это оказалось воспоминание об отце, о том, как я узнал, что он пропал. Ярко вспомнился момент, когда мне позвонила Айрис и сообщила неприятную новость. И вдруг я понял, что знаю, где отец. Мне открылась простая и понятная истина, которую я прежде игнорировал. Он ведь плавал на лодке по рукотворному водоёму и ловил рыбу, не зная, что в её толще живут смертельно опасные жаборотые существа. Его надо было срочно предупредить. Как я мог не знать об этом ранее? Что я за сын такой? Как я матери в глаза смотреть буду, если упущу отца, когда он находился так близко от меня?
Я рванулся к нему, но меня что-то не пускало.
— Вот тварь резкая, — услышал я знакомый голос.
Меня не пускал Трой, уверенный, что я ошибаюсь. Да как он мог так думать? Он ведь лично знал отца. Нами вместе была выпита не одна бутылка водки, съеден не один килограмм шашлыка с пельменями. Разве можно так поступать?
— Может, ягоду пора сунуть в рот? — раздался испуганный голос Галима.
И этот туда же. Мелкий ещё, бестолковый. Своих родителей нет, так и моего не даёт спасти. Стоп! Почему у мальчишки нет родителей? Я начал вспоминать. Мать сделали инкубатором, а отца разобрали за запчасти плазмоиды. Я всё вспомнил, и самое главное, понял, что моими мыслями пытаются управлять. И тут же история с отцом растаяла, как утренний туман, не выдержав проверки фактами. Вспомнилось, что я тренируюсь обманывать менталистов, бесцеремонно лезущих в мою голову.
Поняв, что навязать одну идею не получилось, мозголом попытался заманить меня фирменным трюком — загнать в воду. Я это понимал и решил подыграть. Моя память имела одну замечательную функцию — она записывалась, и я мог проиграть последние часы своей жизни. С имитацией моего приближения к водоёму и выходу на дамбу трудностей не возникло. Они были воссозданы с фотографической точностью и могли обмануть любого.
— Фух, справился, — услышал я голос Галима одновременно со всплесками на воде. Я как будто бы даже видел выпрыгивающих из неё тварей. Изображал перед менталистом, как ловко уворачиваюсь от живых снарядов, до тех пор, пока одна из них не ударила меня, и я полетел вниз с обрыва.
Как советовал глава хамелеонов, по окончании падения я включил чёрную картинку. Давление мыслей извне сразу же прекратилось, и я открыл глаза. Руки и ноги подозрительно болели. Трой снова вытирал с лица пот, а Галим освобождал ладонь от размятых в ней ягод.
— Не пригодились, — довольным тоном произнёс он.
— Я брыкался? — поинтересовался для проформы, зная, что так и было.
— За отцом собирался бежать. — Трой облегчённо выдохнул и прислонился спиной к ближайшему дереву. — Трое против одного. — Он кивнул на Апанасия, выглядевшего как овощ.
— Теперь понятно, кто из нас троих д’Артаньян, — хихикнул я.
Галим снял с моих раскрасневшихся запястий ремень. Дальше я освободился сам и вернул сбрую на место в экипировке.
— Какой план мы примем в свете новых данных? — поинтересовался Трой.
Я задумался. Принципиально ничего не поменялось. В посёлок с имеющимся багажом соваться не стоило. Пока мы научились кое-как обходить тыквоголовых и их аналогов, живущих в воде. Зная силу менталистов, можно было не сомневаться, что тот, который плавал в башне, обладал неимоверно большей способностью подчинять людей. Мне приходилось выбирать между страхом не успеть помочь отцу и опасностью пропасть всей командой. Скрепя сердце приходилось выбирать второе.
— Трой, ты хорошо знаешь наш корабль. Мы не сможем использовать своё оружие с его борта, например, откинуть аппарель и пострелять с неё? — поинтересовался я.
— Фильмов насмотрелся? Корабль — сверхгерметичная штука. Как только он начинает готовиться к полёту, не остаётся ни одной возможности что-то в нём открыть. Это тебе не машина: хочу — открою форточку, хочу — закрою, — пояснил друг.
— Понятно. — Я примерно так и думал, поэтому не сильно расстроился. — Не вижу никакой другой возможности пробраться в посёлок, кроме как использовать роботов.
— А где их взять на этой биологической планете? — удивился Трой. — Единственный робот — это Эрпэу, но и он не на ходу, а надежда на запчасти — куча хлама в посёлке. Но нам туда никак не попасть. Замкнутый круг.