м, и ее тело то и дело посылает ей зашифрованные сигналы. Их смысл понятен не до конца.
Ночь в горах ясная и прохладная, шепот тополиных листьев действует ей на нервы, а шея Дэйва с красивыми мускулами так четко видна даже в лунном свете, что она только и мечтает прикоснуться к ней, к тому месту у самой линии волос. Она постарается его не тревожить, будет вести себя тихо-тихо, ведь ей просто хочется сидеть поближе к этому потрясающему парню. Но что будет, если он заметит? На склоне холма холодно. Воздух такой разряженный, что ей никак не согреться. Она должна воспользоваться такой возможностью. Ей хочется пристроиться рядом с ним, она не станет мешать ему, ничего не попросит, пусть они только посидят рядом в темноте, оставаясь друг для друга просто Бетц и Дэйвом.
Хрустнула ветка. Когда стараешься не шуметь, всегда находится какая-нибудь ветка.
Когда они впервые увидели эти запертые стальные двери, глаза Дэйва из серо-голубых стали свинцовыми. Его взгляд погас. А теперь и его голос звучит тяжело и мрачно.
— Чего тебе?
— Хочешь пить? — Бетц смущенно протягивает ему бутылку. Это последняя из тех, что у нее были, и она, скажем так, решила ее обменять. Уступить вкусный напиток в обмен на несколько слов. А если повезет, то и на его улыбку. — Он холодный.
— Давай. Спасибо, — он отпивает глоток и отдает ей бутылку. — А ты?
— Спасибо. — Она пьет, словно прикасается к его губам. Она решает, что сейчас, в сумраке, среди шепчущих тополей, под журчание далекого ручейка, самый подходящий момент осторожно задать вопрос, который ночью в горах покажется совершенно естественным, как звуки природы. — Ты ее так любишь?
— Кого?
В его ответе не чувствуется ни капли преданности, и она вскидывает голову.
— Энни. Ты же ради нее в такую даль приехал.
Дэйв вместо ответа задает ей неожиданный вопрос:
— А ты?
— Что я?
— Ты любишь Энни?
— Она наша сестра.
— Она моя девушка. — Да-да, но Дэйв неожиданно делает паузу и добавляет: — Как мне кажется.
— И ты мне, конечно, не объяснишь, что это означает, да? — Ей хотелось бы сесть по-другому, чтобы как следует видеть его лицо, но она боится нарушить то, что происходит сейчас между ними.
— Я скажу тебе, когда сам пойму, — отвечает Дэйв.
— Но когда мы отправились в путь, ты просто с ума сходил, так хотел ее разыскать.
— Ну да. Я же знаю, каково оказаться в таком месте.
— Ты так и не сказал откуда.
— Мою двоюродную сестру тоже отправили в такое заведение.
— Извини. — После этих слов наступает такая гнетущая тишина, что Бетц спрашивает: — А теперь с ней все в порядке?
Он откашливается.
— Она умерла.
— Какой ужас!
— Поэтому я не позволю, чтобы это случилось еще с кем-нибудь из моих знакомых.
Теперь Бетц становится радостно и весело, она приятно взволнована.
— Конечно. Конечно, не позволишь. — «Только этого я и хотела. Теперь можно ехать домой». Подумав так, она сразу же раскаивается. — Мы спасем ее, — торопливо добавляет она. Мне просто пришла в голову глупость, Энни, прости меня. — Мы должны.
— И мы сделаем это.
— Да, сделаем, как бы страшно и трудно это ни оказалось.
— Разумеется.
— А когда мы ее найдем… — в мыслях она уже перенеслась в будущее.
Он немедленно отвечает:
— Мы с ними расправимся.
Ей хватает ума не спрашивать, каким образом.
— Хочешь еще пить?
— Спасибо, давай. — Они долго молчат, передавая друг другу бутылку. Бетц думает, что сейчас она и Дэйв Берман, который так ей нравится, близки, но мысль обрывается, не завершившись. К чему они близки? В очередной раз взяв у нее напиток, он случайно проводит пальцами по ее руке. И так же нечаянно, как ей кажется, его пальцы переплетаются с ее пальцами. Пустую бутылку она перекладывает в свободную руку и ставит на землю. Никто из них не принимал решений, но они держат друг друга за руки.
Дэйв произносит:
— Ведь ничего не случится, правда.
— О чем это ты?
Он указывает на блестящий «кусок сахара».
— Там, внизу.
— Думаю, нет. Их оттуда не вытащить, разве только позвать на помощь части особого назначения, полицейских или гвардию, а двери взорвать фанатами и отправить внутрь ударную группу со специальным оружием.
— А вызвать мы их не можем, потому что Преданные имеют лицензию, и все совершенно законно.
— И потому что наши родители подписали контракт. Они сами отправили ее туда.
— А она сейчас там?
— Этого мы не знаем.
— Она там, — говорит Дэйв, — она именно там.
— Думаю, ты прав.
Высоко в горах все странным образом усиливается. Настроение поднимается, чувства сверхъестественно обостряются. Еще не успела зашевелиться у них за спиной земля, а по спине уже побежали мурашки, как будто их тела, настроенные на нужный канал, уже получили сообщение. Они вскочили на ноги еще до того, как в зарослях позади них началось какое-то движение.
Открылся люк потайного хода, и оттуда появился худой лысый человек.
Дэйв пробормотал:
— Господи!
— Именно. — Этот человек так стар, что им даже приблизительно не оценить его возраст, но очень подвижен; одет он, по их представлениям, как ниндзя: в черный свитер и черные джинсы. — По крайней мере, насчет Господа Бога ты не ошибся.
Бетц решает заговорить.
— Кто вы?
— И что вы имеете в виду?
— Меня зовут брат Теофан. Нет-нет, я не тот самый Теофан, меня просто назвали в его честь[36].
— Я не знаю, кто это.
— Он был монахом.
— А вы?
— Я другой брат Теофан, из аббатства святого Бенедикта в Сноумассе. Один из последних.
— Я думал, что это все принадлежит Преданным, — Дэйв резко дергает головой, указывая на здание. — Мне казалось, что они…
— Скупили наш монастырь? Нет, мы им отказали. Выжили нас отсюда? Нет. Видит Бог, они пытались. — Теофан пожимает плечами. Даже в темноте этот жест выглядит многозначительно. — А в «Эрл Энтерпрайзиз» не привыкли получать отказ в ответ на свое предложение.
— «Эрл Энтерпрайзиз»?
— Преподобный Эрл руководит заведениями Преданных Сестер, разве вы не знали? Как я понимаю, и всем прочим тоже управляет он.
— Ужасно, — восклицает Бетц.
— Он хотел, чтобы финансовый центр находился в надежном месте.
— Финансовый центр?
— Поэтому он и решил купить наш монастырь. А мы не хотели его продавать.
Дэйв кивает в сторону здания.
— Но они же теперь здесь.
— Когда мы отказались продать монастырь, они просто начали обосновываться на том же самом месте, но мы все равно не ушли. И тогда они построили вот это уродство без окон, которое вы здесь видите. Оно окружило нас. Они думали, что мы испугаемся, но в этой долине — вся наша жизнь. — Теофан машет рукой в сторону «сахарного куба». — Наше аббатство оказалось в самой середине, скрытое окружающими постройками. Мы теперь глубоко внутри.
— Но они же вас практически погребли заживо!
— Мы предаемся созерцанию, — поясняет Теофан. — Для нас не имеет значения, где мы находимся.
— А этим тоннелем вы пользуетесь, чтобы…
— Мы, как и прежде, принимаем послушников. И нам нужно приносить продовольствие.
Дэйв осторожно произносит:
— А сейчас вы вышли сюда, к нам…
— Я пришел спросить, можем ли мы вам помочь.
— Если вы можете оттуда выйти, то почему не убегаете?
— Мы предаемся созерцанию, — тихо повторяет Теофан. — Не имеет значения, где мы находимся.
Но Дэйв ведет разговор в нужном ему русле, хотя остальные этого не улавливают.
— Так у вас есть этот тоннель, который ведет в самую середину…
Старый монах кивает.
— Да, прямо в их штаб. Мы оказались так глубоко спрятаны, что они о нас забыли.
Дэйв резким голосом спрашивает:
— Это единственный вход?
— Подожди! Куда ты?
Дэйв открывает люк потайного хода и начинает спускаться.
— Туда!
— Я сказал, подожди! — Эти слова звучат как приказ. Дэйв останавливается и резко оборачивается.
— Пожалуйста. Я должен туда войти.
— Зачем тебе туда?
— Там моя девушка.
— Там наша сестра.
Пока они беседовали, Дэнни проснулся и тихонько подошел к остальным. Он указывает рукой:
— Она там.
Дэйв кивает и снова открывает люк.
— Остановитесь, — командует старый монах. — Вам не стоит туда идти.
— Мы не боимся Преданных Сестер.
— Не в этом дело, — отвечает он. — Я имею в виду, что это не имеет смысла.
— Почему это? Объясните!
— Потому что никаких девочек там не держат.
— Но это же главный штаб!
— Вот именно. Здесь находится только финансовый центр. Главный центр всей компании «Эрл Энтерпрайзиз».
Бетц рассеянно щупает эмблему на своем ремне. В голове у нее как будто перемоталась к началу пленка, и заиграла запись гневной тирады Бо. Она тихо произносит:
— Так значит, это правда, насчет Преподобного?
Монах фыркает.
— Ну, называйте его так, если хотите.
Дэйв изо всех сил старается во всем этом разобраться. Он спрашивает:
— Откуда вы знаете? Вы уверены, что Энни не…
— Здесь нет никого, кроме Преданных, и все они — бухгалтеры. Ну да, есть еще несколько технических специалистов. Чтобы следить за компьютерами, их там несколько этажей.
— У них есть компьютеры?
— Это очень большое предприятие, понимаете?
Бетц считает нужным все-таки переспросить:
— Вы точно знаете, что пациентов там нет?
— Ни одного.
— А как же Энни!
— Я вам гарантирую, что вы ее там не найдете.
— Так значит, здесь занимаются только бизнесом?
Даже в свете луны Теофан видит, что написано на лице Дэйва. Монах ласково кладет руку ему на плечо и говорит:
— Поверьте, там занимаются только решением деловых вопросов.
Дэйв издает какой-то звук, но это не слова. Наконец Теофан грустно продолжает:
— В этом здании творится много дурных дел, но ни одной девушки взаперти там не держат.