льзу обучения школьников навыкам отказа и пониманию, что означает согласие.
Встретившиеся мне случаи шантажа разнообразны, но у жертв есть одна общая черта: все они чувствуют себя в ловушке насилия. Изоляция и отчаяние могут особенно остро переживать дети, ставшие мишенью для взрослых. Для многих молодых жертв, таких как Аманда Тодд, самоубийство кажется единственным выходом. В 2015 году ФБР проанализировало 43 случая порношантажа с участием несовершеннолетних жертв: по меньшей мере двое детей покончили с собой, а еще по меньшей мере десять пытались сделать это. Отчаяние, с которым они столкнулись, просто невозможно себе представить.
Порношантаж является самой значительно растущей угрозой для детей. По данным Министерства юстиции, детей-жертв порношантажа в пересчете на одного преступника больше, чем всех остальных преступников в области детского секса. А преступники могут быть где угодно: на улице или по всему земному шару. Мучитель Аманды Тодд, Эйдин Кобан, жил в Нидерландах. В 2017 году Кобан, которому тогда было 38 лет, был приговорен к десяти годам и восьми месяцам тюремного заключения за сексуальный шантаж почти 40 молодых женщин, геев и детей. Шантажисты — искусные и безжалостные манипуляторы, особенно когда они преследуют детей. В 2015 году двадцатипятилетний житель штата Огайо был приговорен к шести годам тюремного заключения за сексуальную эксплуатацию тринадцатилетней девочки по Skype. Преступник сказал, что если она не выполнит его сексуальные требования, то он взорвет ее компьютер, который она получила в качестве рождественского подарка. Она ему поверила. Эти твари заставляют детей глотать свой собственный эякулят и совершать половые акты с младшими братьями и сестрами и домашними животными. Требуя, чтобы дети присылали им откровенные изображения или видео, они вгоняют юных жертв в психологический кризис: дети чувствуют себя ответственными за свои собственные мучения и как будто сами помогают организовывать издевательства над собой. Не имея жизненного опыта, чтобы понять, что ими манипулируют, и, обладая ограниченными навыками отказа для борьбы с принуждением, дети не могут сравниться с этими монстрами.
Звонки нашим сотрудникам от юных жертв шантажистов являются самыми душераздирающими. Дети переживают ужасный кризис, и многие из них слишком напуганы или смущены, чтобы рассказать об этом взрослым. Я стараюсь объяснить, что это не их вина, и предлагаю помочь им рассказать об этом родителям.
— Мы можем поговорить с ними вместе, — говорю я. Даже обещаю заняться их делами бесплатно. Но я объясняю, что не могу представлять их интересы без согласия их родителей. Увы, дети редко обращаются к нам повторно. Мы следим за ситуацией, но если они исчезают, мы ничего не можем сделать.
Когда Джонетта обратилась ко мне в 2014 году, ее семья не могла позволить себе оплатить какие-либо судебные издержки. Но я не собиралась отказывать ей в помощи, а предложила сначала сообщить о преступлении в местную полицию. И не удивилась, когда услышала, что полиция ничем не может ей помочь, потому что преступник действовал анонимно. Один из полицейских предложил Джонетте снова обратиться в участок, как только она выяснит личность своего преследователя. Это и есть та самая ловушка, с которой сталкивается множество жертв. Они обращаются в правоохранительные органы, чтобы те помогли им разоблачить преступника, но полиция не помогает им, если они не знают его имени.
Затем мы с Джонеттой сообщили о случившемся с ней ФБР. У агентства есть специальный веб-сайт — Центр жалоб на интернет-преступления (IC3.gov), где жертвы могут заполнить онлайн-формы с подробным описанием совершенных против них преступлений. Агентство рассматривает жалобы, выявляет тенденции и направляет рекомендации по проведению расследований в федеральные, государственные, местные или международные правоохранительные органы. Но я не была уверена, что агентство будет расследовать сообщение о порношантаже. В то время ФБР активнее занималось преступниками, которые знакомились с детьми в интернете и заманивали их на личную встречу.
Я уперлась в кирпичную стену, когда дошло до привлечения правоохранительных органов к делу Джонетты, но должна была что-то сделать. Однажды, сидя у себя в кабинете, я вдруг испытала озарение. Преступник угрожал Джонетте поделиться ее интимными фотографиями. Если он выполнит свою угрозу, то будет виновен в распространении детской порнографии. Наказание за такое преступление очень суровое. Возможно, он несколько десятилетий просидит за решеткой.
— То, что он собирается сделать, может навлечь на него большие неприятности, — сказала я Джонетте. — Было бы неплохо, если бы ты это ему объяснила. Скажи ему, что ты не собираешься выполнять его требования. Напомни ему, что ты несовершеннолетняя. И дай ему знать, что ты обратилась к адвокату.
Я процитировала Джонетте федеральные уголовные кодексы и рекомендации по вынесению приговоров, касающиеся хранения и распространения детской порнографии. Надеялась, что мы сможем отпугнуть этого преступника. И я оказалась права. После того как Джонетта отправила ему сообщение с подробностями его возможного тюремного заключения, «миллиардер из Дубая отступил».
Нам невероятно повезло. Борьба с шантажистами обычно не так проста. Со времени моего первого дела о порношантаже я разработала целый арсенал тактических приемов для уничтожения этих ублюдков. Если правоохранительные органы не помогают, в моей фирме мы сами занимаемся розыском, чтобы установить личность преступника. Мы начинаем с любой информации, которую наши клиенты могут предоставить — фотография профиля Twitter, номер сотового телефона, URL — адрес сайта — и используем разведку на основе открытых данных, копая и копая, пока не получим зацепку. Однажды мы выяснили имя невесты преступника. Мы проверили ее страничку в Facebook. Невеста услужливо сообщила, что пара только что купила дом на одной из улиц Луизианы. Она опубликовала фотографию дома. Мы увеличили ее и увидели номер на двери. В качестве подарка на новоселье мы послали обидчику язвительное письмо о прекращении огня.
В другой раз мы отследили IP-адрес преступника до офисного здания в Чикаго. Мне удалось выяснить точный этаж здания, на котором он находился. Я позвонила его работодателю и сообщила, что кто-то из сотрудников занимается секстингом моего клиента, и указала IP-адрес. Затем отправила сообщение преступнику:
«Вы пытаетесь шантажировать моего клиента. Я уже проинформировала вашего босса».
Шантажисты делают ставку на свою анонимность. Неизменно, как только они видят, что моя фирма у них на хвосте — мы знаем, где и с кем они живут, где работают — они перестают беспокоить наших клиентов.
Некоторые из моих самых мощных инструментов — это письма о прекращении огня. Их тоже интересно писать. Я всегда начинаю со слов: «Я представляю интересы [моего клиента]. С этого момента переговоры буду вести я. Так вот. Переговоры только что закончились».
Письма о прекращении огня, которые я посылала шантажистам, были успешны в 100 процентах случаев. Но мало кто из жертв имеет возможность воспользоваться услугами квалифицированного адвоката — они могут не знать, что существует человек с таким опытом и квалификацией, или они думают, что не могут себе этого позволить. Чтобы действительно бороться с эпидемией порношантажа и защитить наибольшее число потенциальных жертв, нам также нужны сотрудники правоохранительных органов, которые понимают, как действуют эти преступники, и всеобъемлющее федеральное законодательство, которое классифицирует такое поведение как преступление. Через несколько дней после того, как Брукингский институт опубликовал свой отчет о порношантаже, со мной связалась представитель Массачусетса Кэтрин Кларк, которая разрабатывала законопроект, помогающий бороться с онлайн-шантажом. Для меня было честью помочь ей. К моему восторгу, менее чем через месяц, в июне 2016 года, Кларк выступила соавтором двухпартийного законопроекта с республиканкой из Индианы Сьюзен Брукс. Закон о профилактике шантажа на национальном уровне должен был сделать порношантаж федеральным преступлением. Данный законопроект был внесен, но голосование по нему не состоялось. В следующем году Кларк представила Закон о модернизации безопасности в Интернете для криминализации порношантажа и других серьезных интернет-преступлений на федеральном уровне. Законопроект также выделил 20 миллионов долларов на обучение сотрудников правоохранительных органов. Это та инициатива, которая нам нужна, если мы хотим помочь жертвам на местах, когда они впервые сообщают о преступлении. Но, как отмечалось в предыдущей главе, Закон о модернизации безопасности в интернете не был принят.
Я хотела бы сказать, что удивлена бездействием законодателей. Но на самом деле оно нисколько меня не удивляет. Американская судебная система ползет со скоростью черепахи, частично загнанная в тупик усилиями тех же самых могущественных людей, которые извлекают выгоду из законов, защищающих их интересы и прощающих их грехи.
Порношантаж — это преступление господства и контроля. Но не заблуждайтесь, какими бы экстремальными и отвратительными эти люди ни казались, они не являются чудовищными уникумами. Шантажисты — часть огромной лиги преступников, которые используют запугивание, угрозы и обман, чтобы принудить жертв к половым актам. Я называю их «властными извращенцами». В моей фирме мы имеем дело с такими извращенцами, которые используют интернет, но мы также боремся с теми, кто работает в автономном режиме. Они есть везде: в церквях, в армии, в университетских кампусах и в любом другом месте, где работают женщины.
Я представляла интересы женщин, которые подвергались насилию и нападениям со стороны извращенцев с властью, существующих во всех отраслях, включая партнеров в юридической фирме, активистов движения за гражданские права, бродвейского продюсера, магната автостоянки, нескольких ведущих развлекательных программ, икону рэпа, политика, комика, основателя технологической компании и изобретателя. Моим клиентам угрожали разнообразными наказаниями, если они не выполнят сексуальные требования своих боссов. На протяжении многих поколений мы называли такие преступления сексуальным домогательством. Но речь идет не о сексе. Сексуальные «хищники» на рабочем месте движимы теми же импульсами, что и самые мерзкие шантажисты: они хотят подчинить себе, унизить и поставить жертву на колени.