Было время, когда сексуальные домогательства на рабочем месте, как сейчас порношантаж, были проблемой, находящейся настолько в тени, что она даже не имела названия. А потом женщины заговорили. В 1975 году Кармите Вуд, работавшей в лаборатории ядерных исследований Корнельского университета, отказали в пособии по безработице после того, как она решила уйти с работы, где ее постоянно преследовал босс. Впоследствии Вуд вместе с другими активистками создала Объединение работающих женщин. На мероприятии, организованном объединением, женщины-клерки, работницы фабрик, официантки и представительницы других профессий поделились весьма неприятными историями о злоупотреблениях, которым они подвергались на работе. Женщины пожаловались на то, что их щупают и делают непристойные предложения, загоняют в угол и мучают. Они рассказали о начальниках, требовавших сексуальные услуги в обмен на повышение по службе и унижавших своих сотрудниц скабрезными комментариями каждое утро, когда те приходили на работу. В 1975 году лидеры группы ввели термин «сексуальное домогательство», чтобы описать весь спектр унижений, злоупотреблений и нападений, которым подвергались женщины на рабочем месте. В этой истории двадцатисемилетняя медсестра по имени Кэти Эдмонсон рассказала об инциденте, когда хирург, выходя из операционной, схватил ее сзади, обхватив руками за шею, и потащил по комнате.
— Там были пациенты, — сказала Эдмондсон газете Times, — а также врачи и медсестры. Это был его игривый способ расслабиться. Я не могла устроить сцену.
Еще одна женщина, тридцатилетняя Джен Кроуфорд, рассказала, как ее уволили с работы в фирме по продаже недвижимости после того, как она отклонила приглашение начальника-мужчины на свидание.
— Для меня было просто унизительно, что меня можно было вышвырнуть без всякой причины, — вспоминала Кроуфорд. — Я полностью посвятила себя этой работе… В течение нескольких лет после этого события у меня не было никаких амбиций. У меня было пугающее чувство, что я снова могу лишиться всего.
Тем не менее спустя десять лет после того, как этот термин был введен в лексикон, большинство американцев не рассматривали сексуальные домогательства на рабочем месте как серьезную проблему. На самом деле, согласно опросу 1986 года Time/Янелович Клэси Шульман, только 17 процентов респондентов классифицировали его как «большую проблему» для женщин на работе. Никто не мог предвидеть, что всего через несколько лет суровый Сенат во время слушаний по назначению членом Верховного суда Кларенса Томаса поднимет вопрос о сексуальных домогательствах на рабочем месте по всей Америке.
Томас был выдвинут президентом Джорджем Бушем-младшим, на вакантное место после смерти судьи Тергуда Маршалла. И Маршалл, и Томас были афроамериканцами, но, похоже, это все, что у них было общего. Маршалл был основателем фонда Правовой защиты и образования NAACP и убежденным защитником гражданских прав. Томас был архиконсерватором и, как позже выяснилось, поклонником порнографии и серийным сексуальным преследователем.
Многие женщины были свидетелями недопустимого поведения Томаса на работе, включая его инициирование вульгарных разговоров о сексе и женской анатомии, а также прикосновения к сотрудницам против их воли. Но только Анита Хилл, адвокат, работавшая с Томасом в двух федеральных агентствах, включая Комиссию по равным возможностям трудоустройства, была приглашена дать показания во время слушаний. Перед четырнадцатью членами Судебного комитета (все они были белыми мужчинами) Хилл в ярких подробностях рассказала, как Томас сделал ей непристойное предложение, грубо пошутил о сексе и прокомментировал ее грудь и размер своего пениса. Хилл сообщила комитету, что Томас сравнил себя с порнозвездой Лонг Донг Сильвером.
Двадцать миллионов человек смотрели по телевизору показания Хилл. Хилл выступала спокойно, профессионально и внушала доверие. Но для многих мужчин она представляла угрозу их мировому порядку. На нее безжалостно напали. В ходе скоординированной клеветнической кампании консервативные эксперты обозвали ее неадекватной и неуравновешенной. Психолог, приглашенный для дачи показаний перед комитетом, утверждал, что Хилл, возможно, страдает «эротоманией», психической болезнью, для которой характерны фантазии о сексуальных сценариях. В своем бестселлере «Настоящая Анита Хилл» (The Real Anita Hill) Дэвид Брок, который в то время был представителем правого крыла, прославился тем, что назвал Хилл «немного распутной и немного сумасшедшей».
Много лет спустя Брок громко отказался от своей клеветы. В своих мемуарах «Ослепленный правыми: совесть бывшего консерватора» (Blinded by the Right: The Conscience of an Ex-Conservative) Брок признался, что он намеренно обнародовал откровенную ложь, чтобы поддержать репутацию Томаса, и признался, что сделал все возможное, чтобы «разрушить» доверие к Хилл.
В конце концов Томас был избран членом Верховного суда. На протяжении десятилетий судья доказал, что он является стойким сторонником назначившей его мужской структуры власти, голосуя против репродуктивного выбора и ослабляя защиту равной оплаты труда. Примечательно, что Томас также проголосовал за ужесточение определения того, кто считается «инспектором» в делах о сексуальных домогательствах, возбужденных в судах — решение, которое «позволяет многим людям сорваться с крючка», отметила Джилл Абрамсон, соавтор книги «Странное правосудие: продажа Кларенса Томаса» (Strange Justice: The Selling of Clarence Thomas).
И так далее. Мужчины продолжали сексуально домогаться женщин на работе: в офисах, больницах, гостиницах, ресторанах быстрого питания, газетных киосках, складах, универмагах, кабинетах врачей; в военных казармах; на заводах; и на бумажной фабрике на берегу реки Уишка в округе Грейс-Харбор, штат Вашингтон, где это случилось со мной.
Я не знаю ни одной женщины, которая не столкнулась бы с сексуальными домогательствами на работе. Мой печальный опыт произошел летом после моего первого курса в Вассаре. Я представляла себе, как буду целыми днями писать стихи на пляже, но у моего отца были другие планы насчет меня. Он помог вновь открыть заброшенную бумажную фабрику и настоял, чтобы я работала там летом. Я не была в восторге от работы, но мой отец платил за мой колледж и мне было неудобно отказать. Я работала на складе длиной с футбольное поле, где хранились детали машин. Моя работа заключалась в инвентаризации запасов. Я брала детали с одной полки, регистрировала их и клала на другую полку, ниже. Когда я стояла на табуретке перед полками, держа в руках какие-то запчасти, мимо меня проходили парни с мельницы и шлепали меня по заднице. Или хватали за нее. Как будто я была одной из тех статуй, которые люди гладят на удачу. Только моя восемнадцатилетняя задница была тотемом. Я ненавидела это, но ничего не сказала даже своим друзьям. Переломный момент наступил, когда кто-то сказал мне, что бригадир придумал сложный план, чтобы «соблазнить» меня, когда мы перевозили утиль в его грузовике. Я умоляла отца позволить мне уйти, даже не рассказав ему о том, что происходит. Разумеется, он отказал. На работе я продолжала улыбаться, но дома чувствовала себя несчастной. Я демонстрировала свое отчаяние самыми разными способами. У нас с родителями то и дело возникали громкие ссоры. Однажды днем, когда ехала с ними в машине, я пригрозила открыть дверь и выпрыгнуть из движущегося автомобиля. Я объявила голодовку. К концу лета моя диета состояла в основном из радужного щербета Баскин-Роббинс и этих маленьких белых таблеток, которые мы называли «мини-Тинс»: дальнобойщики использовали их, чтобы не заснуть.
В сентябре я вернулась в Вассар, но по-прежнему ничего не ела. К ноябрю превратилась в скелет, и студенческий медицинский центр позвонил моей матери, чтобы она приехала за мной. Меня увезли, и я провела несколько недель в психиатрической клинике в Балларде, штат Вашингтон, лечась от расстройства пищевого поведения. Когда я вышла оттуда, было неясно, смогу ли я вернуться в престижный колледж, в который так старалась попасть. Я взяла семестровый отпуск, записалась вместе с братом на курсы статистики в местном колледже и помогла слепой тетушке написать кулинарную книгу. В то время мои родители обвиняли моего тогдашнего бойфренда в том, что он довел меня до сумасшествия. Но, оглядываясь назад, я понимаю, что именно отсутствие навыков борьбы с мужчинами, которые чувствовали себя вправе прикасаться к моему телу, заставляло меня чувствовать себя беспомощной. Как и многие молодые люди, я перестала есть, потому что это был единственный способ ощутить чувство контроля над своей жизнью.
Я работала на этой фабрике почти два десятилетия назад, в середине 1990-х годов. С тех пор все мои боссы, пока я не открыла свою фирму, были женщины. Мне повезло, что у меня есть профессия, при которой мне не нужно бороться с неприятными намеками, прикосновениями и нападениями или терпеть их. Но для многих женщин и некоторых мужчин вторжение в их физическое пространство, угрозы их безопасности и унизительные сексуальные нарушения являются обычной чертой трудовой жизни.
Постоянные сексуальные домогательства на работе не только деморализуют и мучают; это также может сбить женщин с их карьерного пути и привести к большим финансовым потерям. Стэнфордский Центр по проблемам бедности и неравенства сообщил в 2018 году, что восемь из десяти женщин, подвергшихся серьезным сексуальным домогательствам на работе, покидают свои рабочие места в течение двух лет. Даже когда жертвы притеснений остаются на своих постах, они часто сталкиваются с финансовыми последствиями: злобные боссы не повышают им зарплату и мешают продвинуться по службе. Больше всего страдают те, кто отказал преследователю. За время своей карьеры женщины могут потерять десятки, даже сотни тысяч долларов заработной платы, не говоря уже об эмоциональных потерях, связанных с неудовлетворенными амбициями.
Сексуальное насилие на рабочем месте нарушает физическую безопасность жертв, ставит под угрозу их психологическое благополучие и мешает им контролировать карьеру и финансы. Однако на протяжении многих поколений, с тех пор как женщины стали работать, сексуальные домогательства на рабочем месте стали настолько обыденной вещью, что наша экономика как будто опиралась на столпы притеснений и злоупотреблений. Чтобы сохранить эту структуру в неприкосновенности, женщин регулярно и бесчисленными способами запугивали, угрожали и стыдили, заставляя молчать о преследовании. Стэнфордское исследование показало, что