– Ой, – морщу нос, – у тебя и самого все так себе, видимо. Я права, Рябин?
Сава заливается хохотом, а я замечаю, как Клим бросает на него уже серьезный, я бы даже сказала, суровый взгляд.
Конечно, в словах Клима есть доля правды, именно поэтому я злюсь. Виктор действительно улетел отдыхать, еще в июле. Я тогда написала ему в мессенджере, и он ответил. Даже фотки океана скидывал. Только вот океан я много раз видела, а его… его все реже.
На университетской парковке выхожу из машины первой. Ребята следом. Приглаживаю волосы, одергиваю юбку. Пока я занята собой, к нам сползается еще народ. Несколько парней и три девчонки. Та, что в центре, с улыбкой и звуками чавканья жвачки обнимает Клима. Целует в щеку, на которой остается след от розовой помады… Поджимаю губы, интуитивно пододвигаясь ближе к Вяземскому. Его мать еще вчера рассказала, что он все-таки поменял фамилию на ту, которая принадлежала его настоящему отцу, как хотел. Так Клим Мельников стал Климом Вяземским.
Но стоит мне к нему приблизиться, как три пары глаз загораются недовольством. Клим закидывает руку на мое плечо, чуть согнув ту в локте.
– Это Луизка, подруга моя. Не обижаем, – с прищуром смотрит на парней.
– Подруга? – переспрашивает рыжая.
– Ага, почти сестра.
После этих слов напряжение спадает, я чувствую, как понижается градус неприязни.
– Лулуха, ты уже опаздываешь, в курсе? – Сава отлепляет нас друг от друга и тащит меня в здание.
– А Клим? – перебираю ногами.
– У него дела.
– Какие могут быть дела в разгар учебного дня?
– Те, что ниже пояса. Так, тебе на третий, я провожу.
– Он с ней спит, что ли?
– А то нет, – Рябина закатывает глаза и тормозит нас у нужной аудитории. – Давай, медалистка, схлопочи пару пятерок.
– Ну тебя. Стой, а вы меня заберете?
– Позвони, состыкуемся.
– Хорошо, – улыбаюсь и, выдохнув, толкаю дверь вперед, принося извинения за опоздание.
Сажусь на свободное место и ловлю себя на мысли, что подсознательно до сих пор думаю о том, как она его поцеловала. Вообще, Вяземский мог бы подыскать себе кого поприличнее, закатываю глаза на собственный внутренний голос и, отмахнувшись от утреннего инцидента, сосредотачиваю все внимание на преподавателе и теме лекции.
3
Клим.
Откидываю голову на спинку кресла и закрываю глаза. Выпускаю клубы тугого черничного пара и чувствую легкий холодок в носу. Сосредотачиваюсь на играющей музыке, стараясь раствориться в пространстве, сделать его трехмерным. Клубное ложе битком. Если открыть глаза, то можно встретиться с самим чертом. Но я этого не делаю, затягиваюсь и снова выпускаю кальянный пар.
– Клим, – тонкий голос Киры пробивается внутрь моего сознания, отравляет спокойствие и вынуждает открыть глаза. Мне лень, но, так как ее скрипучие интонации уже побеспокоили, разлепляю веки.
Смотрю на смазливую мордашку Киры в упор и абсолютно игнорю ее болтовню. Внутри настоящий пожар. Еще со вчерашнего дня, когда Луизка была так близко. Я снова себе это позволил, обнял ее, прижал к себе, задыхаясь ароматом каштановых волос. У меня сносит крышу сразу, стоит ей только появиться на горизонте. У меня от нее, а у нее – от моего мудака-брата.
Разжимаю кулаки, в которые непроизвольно сошлись пальцы, и тяну Киру на себя. Она соскальзывает со спинки кресла прямо мне на колени. Шепчет пошлости, тянется к ширинке.
– Пошли, – поднимаюсь и утягиваю ее за собой.
Глухо освещенный коридор и все так же долбящая музыка. Кира прижимается спиной к стене, но я быстро меняю это положение. Запрокидываю голову и давлю на ее плечи. Кира понимает с первого раза, опускается на колени. Слышу звук расстегивающейся молнии на моей ширинке и закрываю глаза.
Из тумана вчерашней бурной ночи выныриваю к обеду. Лениво веду взглядом, почти сразу понимая, где я. У Рябины. Как сюда попал, помню смутно. Разве что приезжали мы навеселе и, кажется, даже пили уже на квартире.
На телефоне двенадцать пропущенных: три от мамы, остальные от Луизки. Этой-то чего? Поднимаюсь и, шаркая по полу босыми ступнями, иду в душ. Ледяная вода довольно быстро приводит в порядок, собирает мозги в единую субстанцию.
– Пиво? – Сава, развалившись на диване, тянет мне бутылку сразу, как я выползаю из душа.
Киваю и моментально прикладываю прохладное стекло ко лбу.
– Башка раскалывается.
– Еще бы, столько выжрать. Тебя вчера было не остановить. Хабибуллина тебя точно похоронит.
– Отвали.
– Я серьезно. Четыре девки за ночь и хер знает сколько бухла. Борщишь.
– Знаю, – открываю бутылку, и она издает легкое шипение. – Просто, как ее вижу, убить хочется. Стоит подпустить ближе, и все, край.
– Так, может, скажешь ей уже?
– О чем?
– Ну вот об этом самом.
– И услышать в ответ, как она Витеньку любит? Хватит, наслушался уже. Лулуха просто баба, такая же, как и все. Уляжется.
– Ну, – Рябина сводит брови, – может и так.
Делаю еще глоток темного и беру в руки телефон. Смотрю на красные трубки Луизкиных звонков, не понимая, чего ей было нужно. Пока думаю, телефон взрывается громким воплем. А вот сейчас, кажется, и узнаю. Свайпаю по экрану и подношу мобильный к уху.
– Боже, я думала, ты умер. Все утро звоню.
– Я спал.
– Ты забыл! – вопит как ненормальная.
– Не ори. Чего я забыл?
– Ты серьезно? У тебя соревнования по волейболу. До игры двадцать минут, а тебя до сих пор нет.
– Блть, – накрываю глаза ладонью, – еду.
В спорткомплексе отсвечиваю ровно через пятнадцать минут. Переодеваюсь, можно сказать, на ходу. Получаю нагоняй. Выхожу на площадку и почти сразу наталкиваюсь на Луизкин взгляд. Она сидит в первом ряду, сегодня она с распущенными волосами. Перекатываю подушечки пальцев между собой, словно в эту самую секунду касаюсь ее волос.
Не сейчас, Клим, не сейчас. Отворачиваюсь. Нужно сосредоточиться на игре. В первом тайме мы проигрываем всухую. А вот во втором равняем счет. В последние секунды даже забрасываем одно победное очко.
Организм на пределе. После ночной тусовки я хочу спать, но никак не бегать по полю.
К концу игры я мало что понимаю. Только киваю, когда мне сообщают, что мы победили. После, уже на парковке, вижу наглую рожу Рябины. Всю игру оказывал моральную поддержку в виде бутылок с водой. Хотя лучше бы пива принес.
Открываю машину.
– Клим! – Луизкин голос заставляет обернуться.
Она быстро пересекает разделяющее нас расстояние и закатывает свои глаза.
– Ты настоящий поросенок. Боже, как перегаром-то тянет. Ты был в клубе?
– Где он только не был, – басит Рябина и хлопает меня по плечу.
– Ужас, вы просто невыносимы.
– Тебя домой? – провожу пальцами по ее предплечью и ловлю во взгляде непонимание. Убираю руку.
Кажется, я все еще немного пьян и с удовольствием позволяю себе лишнее. Наверное, именно поэтому никогда не зависаю с ней в одних компаниях, никогда. Иначе точно сотворю что-то выходящее за грани нашей дружбы…
– Домой, – Луиза кивает и растерянно идет к машине, дверь в которую ей галантно открывает Сава.
Рябинина забрасываю на квартиру первым. Иначе у меня мозги поедут от его многозначительных взглядов. Я четко их прослеживаю в зеркало. Не зря сзади уселся.
Луизка всю дорогу сидит тихо. Это на нее совсем непохоже.
– До завра, бро, – отбиваю Савин кулак своим.
Рябина вытряхивается из тачки, а Лу оживает. Поворачивается ко мне.
– Я думала, ты уже уяснил, что со мной твои подкаты не сработают, – смотрит на меня в упор.
Я же намеренно пялюсь на дорогу. Хотя с закрытыми глазами ее знаю.
– Какие еще подкаты? – свожу брови.
– Что за странные поглаживания? Сава так смотрел, будто… будто…
– Тебя это так беспокоит? – тяну подбородок в ее сторону.
– Нет, то есть… мы друзья. Я люблю Витю, и ты это знаешь.
– В курсе, да, что-то такое слышал.
– Клим, – вздыхает.
– Я понял, не нагнетай. Обычный жест. Привычный, я бы сказал. Ты из песка, что ли? Рассыплешься, если дотронусь?
– Нет. Просто я прекрасно знаю все твои эти «дружественные» отношения. Ты со всеми своими лягушками «дружишь», а потом в трусы лезешь. Со мной такое не прокатит.
– Почему лягушками?
– Что? Клим, блин. Ты понял. Я не собираюсь становиться твоим очередным трофеем. Спасибо, но зарубка в виде креста, – вытягивает руку и стучит по браслету из черной кожи, который болтается на моем запястье, – меня не интересует.
– Я понял. Не ори только. Похмелье.
– Угу. Ой, останови лучше на углу, там салон. Нужно укладку сделать.
– Куда-то идешь?
– Витя прилетел. У вас дома сегодня ужин. Ты не в курсе?
– Не интересуюсь, – вдавливаю педаль газа в пол, и машина дергается, вынуждая немного податься вперед.
Не думаю, что у меня появится желание присутствовать на этом ужине.
4
Луиза.
К этому ужину я готовлюсь тщательно. Делаю укладку, красивый макияж и даже покупаю новое платье. Персиковое, очень нежное и воздушное. Оно прекрасно подчеркивает все достоинства фигуры и мой бронзовый загар после поездки на море.
Мама уже подгоняет, она всегда нервничает перед подобными мероприятиями. За два года так до конца и не влилась в тусовку местных светских дам. Она, конечно, надевает дорогие платья и украшения, а в свободное время все равно продолжает ковыряться в саду со своими цветами. Нравится ей. Узнай кто в элитной тусовке про такое ее увлечение, покрутят пальцем у виска и посоветуют нанять садовника. Да и вообще, чем меньше город, тем больше пафоса у тех, кто выбился среди всех в финансовом плане. По факту на периферии до сих пор господствуют нулевые. Кто на что горазд, как говорится…
В салоне папиной машины я постоянно поправляю прическу, смотрюсь в маленькое зеркало, которое прихватила с собой, и немного бешусь оттого, что потеют ладони. Я волнуюсь и очень хочу увидеть Витю.