Наверное, сейчас я похожа на нашкодившего котёнка, стараясь отгородиться от разозлившегося хозяина, однако мужлан улыбался, смотря мне в глаза. По-мальчишески как-то, красиво, даже шрам на щеке не портил его лицо. Возможно, я бы умилилась этой картине, если бы не постоянные внутренние терзания и сожаления.
Сожаления в совершении самой страшной на свете ошибки.
– Зачем? – взглянув в темные бездонные глаза, в которых вновь завидела намёк на некую радость, спросила я.
– Что зачем?
– Зачем ты сделал это?
Логичнее было бы поинтересоваться, почему я поддалась, и этот вопрос относился далеко не к мужлану, а ко мне. Только ответ на него не смогла найти. В тот момент, попрощавшись со здравым смыслом в клубе, когда выпила несколько неизвестных мне коктейлей, казалось, исчезли и все ответы на мои вопросы. Исчезла логическая составляющая меня самой, исчезло нормальное мышление.
Я осталась пуста, словно сосут, действующая исходя не из сделанных ранее выводов, а из инстинктов. Почему ответила в прихожей на поцелуй? Потому что захотела. Почему позволила ему зайти так далеко? Потому что захотела. И это не на шутку меня напугало. Я не отличалась легкомыслием, но сейчас, вспоминая вчерашнюю ночь, не без неприязни назвала бы себя ветреной особой.
– Захотел, да и ты не сопротивлялась, – просто, будто одним словом объяснил химическое строение сложного тела, ответил мужлан. – Признайся, тебе же понравилось, – он потянулся ладонью к моему лицу, гладил чуткими пальцами щеку.
Только приятных ощущений я почему-то не испытала…
В этот момент захотелось застрелиться. Нет, не из-за неприязни. Из-за противоречий разума и чувств. Я злилась. Больше всего на саму себя, на свой легкомысленный поступок, не терпящий каких-либо оправданий. И на мужлана, который соблазнил меня.
– Это не считается, я была пьяна! – выкрикнула и резко отшвырнула его руку. Я что-то говорила об оправдании? Видимо одно из них появилось в моей голове. Но разве можно все свалить на алкогольное опьянение? Наверное, да, если не хочется принимать правду в том виде, какой она предстала передо мной.
Мужлан тут же нахмурился. От довольной и доброжелательной улыбки Чеширского кота не осталось и следа. Он вновь превратился в холодного, расчетливого мужчину, которого видела все время.
Вновь загородился от меня невидимой стеной, судя по серьезному, ничего не выражающему взгляду. Но сейчас я об этом мало волновалась – плевать хотела на его чувства, когда не могла разобраться сама с собой.
– Да что ты говоришь? – иронично выгнул пушистую бровь. – Я что-то не заметил за твоими стонами и просьбами засадить поглубже алкогольное опьянение. Сама же просила немедленно взять тебя.
– Ничего я не просила! Я подам на тебя заявление за изнасилование!
Эти слова звучали скорее не как угроза, а как отчаянная попытка вновь оправдаться и не пасть в собственных глазах. Мужлан лишь едко улыбнулся, как маленькой девчонке, пригрозившей ему пожаловаться маме за то, что тот отнял любимую игрушку. Это все детский лепет.
– И что ты скажешь? – усмешка на его лице лишь усугубила положение. – Тебя насиловал муж после того, как ты сама чуть ли не вприпрыжку скакала на нем верхом? Думай, о чем говоришь! – ядовито процедил, а затем придвинулся ближе ко мне, вновь поглаживая шершавой ладонью мое лицо. На этот раз не так нежно, скорее властно, будто я ценный экземпляр или дорогую игрушку, принадлежавшую ему одному. – Ты была сладка, красавица. Вкусненькая. В следующий раз ори по тише, а то соседи и правда подумают, что я тебя изнасиловал, – и резко покинул меня, оставив в полном одиночестве. В темноте своей комнаты, которая давила со всех сторон.
Я ощутила, как соленые, щиплющие капли текли по моим щекам. Плачу. Впервые за несколько недель плачу по-настоящему. От бессилия, от горя. Только на этот раз виной всему оказались не мужлан, изменивший своим появлением всю мою жизнь, не родители, которые продали меня за хорошую и безбедную жизнь, не Лёша, изменивший с Ланой, или кто-то ещё.
Виновата во всем произошедшем именно я.
Сама пошла на этот шаг, сама захотела быть с ним в эту ночь. Это произошло спонтанно, мой поступок невозможно объяснить разумными словами, однако он имел место быть. Он произошёл, и это не изменить.
Меня интересовало, что же будет дальше. Как сложатся наши отношения с мужланом? Как вести себя с ним, а главное, посмеет ли он возобновить попытку физически сблизиться? Я не знала ответа на этот вопрос и чертовски боялась его узнать…
Глава 16
Глеб.
Релакс. Полное расслабление. Утопия. Никогда не понимал этих чувств, никогда не пытался даже вникнуть в суть определений. «Зачем?» – спрашивал себя каждый раз перед сном. В последние несколько лет все свободное время посвящаю работе и получаю от этого нереальный кайф.
Наверное, в этом и заключается мой личный релакс, но стоило поделиться подобными мыслями с тем же Аркадием, замечал на себе сумасшедший, неверующий взгляд. Неужели я говорил несуразицу? Или выглядел в глазах друга лжецом? Если бы мы не были знакомы долгое время, вряд ли он поверил на слово.
На подобные высказывания Аркаша задавал встречный вопрос: «Когда ты отдыхал в последний раз?». И я затруднялся ответить. Просто-напросто не помню, когда валялся без дела где-нибудь посреди океана. Все время работал, ездил по командировкам, заключал договора, вливая в свой холдинг другие компании. Окружил себя сплошной работой, не замечая, что происходит вокруг.
Позволил взять отпуск лишь однажды, когда наступили трудные времена. Появление главного конкурента, которого в итоге осадил, разногласия с клиентами. Развод. Все это повлияло не самым удачным образом. Если бы не Аркаша – лежал бы в психушке, сходя с ума от переутомления.
Со временем заново приучал себя к прежнему ритму жизни, научился работать, не покладая рук, жертвовать личной жизнью ради успеха. Жаль, что окружающим не удалось с этим свыкнуться. Не посчастливилось понять стремление к совершенству.
И она не поняла…
Наверное, поэтому после развода остался в полном одиночестве, не в силах найти идеальную пассию, которая будет со мной солидарна. Я даже полюбил одиночество, но порой оно давило, на куски разрезало в особенно хреновые деньки. Все из-за прошлого.
Оно напоминало о себе гораздо чаще, чем хотелось, а воспоминания, к сожалению, не всегда удается стереть из памяти. Вычеркнуть. Они лезут и лезут, каждый раз раздавливая меня морально. Таких случаев можно по пальцам сосчитать. Как говорится, прошлое бьет редко, но метко.
Прячусь, как последний трус в кабинете, попивая виски. От нее прячусь. От Ксюши. От ее красивых глаз, от девичьей нежности, от невинности, которая иногда исчезала, стоило состроить злобную гримасу и взглянуть на меня, как на врага народа. Официально она принадлежала мне, но морально мы находились по разным сторонам баррикад. Физически близко и духовно далеко.
Почему я сижу здесь? Все потому, что не знаю, как быть дальше. Банально. Глава огромной фирмы, гениальный оратор и стратег прячется в кабинете от девчонки с большими наивными глазами, которую не так давно поимел. От собственной жены. Чтобы больше не чувствовать себя ушлепком, который изнасиловал девчонку. Но разве можно назвать нашу близость принуждением?
Она не противилась, не отталкивала меня, наоборот – проявляла инициативу не хуже меня самого. Ксюша… На кой черт ты свалилась на мою голову? Почему каждый раз заставляешь путать мои мысли.
Вот что мне делать? Дарить цветочки? Она их выбросит в окно. Драгоценности? Помнится, после поцелуя, она так и не приняла от меня кулон, а уж после секса подумает невесть что. И как мне поступить?
Воспоминания этой ночи не желали покидать мысли, заставляя меня улыбаться, как наивного мальчишку после первого секса с красивой девушкой. Что овладело мной? Безумие какое-то? Порыв? Несдержанность? Слабость перед ее красотой наравне с яростью? Желание показать, кто в доме главный?
Однажды я дал слово не прикасаться к Ксюше, пока сама того не захочет. Но она захотела, словно чувствовала мою сдержанность и желание взять ее прямо там, в прихожей. Проявление непокорности стало последней каплей, после которой я мало соображал, полностью отдавшись порыву страсти.
А ее обоюдность… сыграла не меньшую роль.
У Ксюши была возможность остановить меня, высказать свое «нет», но в итоге не пожелала уйти. Притягивала меня, вцепилась мертвой хваткой, царапалась, как изголодавшая кошка. Хотела секса не меньше моего. Особенно в спальне, когда залезла сверху и двигала упругими бедрами с особой грацией. Нам было хорошо. Ночь, проведенная с ней, казалась идеальной. До того момента, пока я не вошел в спальню.
В тот момент я ни на что не рассчитывал, не успел обдумать свой поступок, но реакция Ксюши оказалась ожидаема. Она могла сколько угодно оправдываться, обзывать меня грязными словами, перекидывать стрелки в противоположенную от себя сторону.
Но я знал, что в содеянном вина лежала не только на мне. Тело не обманешь. Оно отзывалось на прикосновения, казалось податливым, отзывчивым. Идеальным Сотворенным руками лучшего скульптора. И оно не врало, когда извивалось в моих руках.
Хотел ли повторения? Ответ на этот вопрос очевиден. Трижды да! Но желала ли этого Ксюша?
«Я была пьяна!» – вспоминаю высказанные ею слова с утра.
В ее красивых, напуганных до чертиков глазах, я выступил в качестве маньяка-насильника хрупких и беззащитных девушек. Хотелось спросить: «Что сделал не так?».
– Глеб Олегович, обед на столе, – постучавшись, сообщила Лидия, прервав мои мысли.
Не услышал, как женщина вошла в кабинет, не почувствовал доброту в мягком голосе, проявляемую всегда и ко всем, настолько сильно погряз в собственных размышлениях.
– Я могу быть свободна?
– Да, конечно, – отвечаю скорее на автомате, не вслушиваясь в суть вопроса. – Ксения спустится?
– Скорее всего, да.