Света открывает рот, но не находит чем крыть.
А все потому, что крыть нечем.
— Как ловко ты все выворачиваешь! — возмущается мелкая злючка, и ее голос бежит щекоткой по нервным окончаниям.
Дернувшись, она упирается мне в грудь ладошками. Это меня еще больше заводит.
— Нет, Светлячок. — Хватаю ее за плечи. — Я тебе открыто все высказал. По полочкам разложил! А ты: «У тебя перед глазами одна выгода!». Ошибаешься — там очень много выгоды! Каждому хватит. Я руки не распускаю? Ну почти! Замуж позвал? Позвал. Не нагнул где-нибудь, хотя хочется, аж молнию рвет на ширинке! Чего тебе не хватает?!
Она толкает меня к стене, увитой зеленью.
— А ты не догадываешься?
Уже забыла, что собралась убегать. Короткая девичья память…
Я не могу удержаться, меняю нас местами. Одной рукой втрамбовываю Свету поглубже в плющ, второй придерживаю за основание шеи.
Под моими пальцами быстро-быстро пульсирует артерия, и тяжело вздымается грудь, лаская самолюбие ее на меня реакцией. Условности у нее… Только время теряем!
— Ну? — рявкаю я показательно грозно, негромко, но категорично, стараясь изо всех сил не поддаваться инстинктам. Место неподходящее… и платье тоже!
Что за беспредел Наталья заказала? Спереди все от ключиц по колено задраено. Вопросов нет, развивает обленившуюся в корень фантазию. Когда всего изобилие и доступное — норма, загадка заводит сильнее открытых участков. А вот сзади…
За такое уволить бы. А потом высечь розгами! Чтоб знала, как спину моей женщине до самых ямочек на пояснице оголять.
У меня снизу горячий привет на позвонки и лопатки. Вот зачем мне такие открытия? На людях…
— Продолжай. — Мотаю головой, чтоб совсем не уплыть. — Из-за чего ты мне голову столько морочишь?
— Морочу? — хрипит Света. — Ну, знаешь! Ты главное не забыл, нет? — Она шумно втягивает носом воздух. Как будто тонет в собственном негодовании. — Про выгоду сказал, про возможности тоже. А где хоть одно слово про любовь? — выпаливает, подтверждая мои худшие опасения.
Это один из тех выносов мозга, которых я терпеть не могу. И ведь ни одна девчонка четко не скажет, что она хочет увидеть, чтоб успокоиться. Именно девчонка. Потому что женщины без пируэтов все и так знают. Ты еще сам не в курсе, а они уже разнюхали, обкатали и прекрасно пользуются.
— Ты хочешь, чтобы я цветы лично таскал или что? Тебе от этого полегчает?
В этот момент как никогда остро видно нашу разницу в возрасте. Даже не в рассуждениях, а в глазах этих влажных и обиженно задрожавшей губе. Невольно залипаю на ней взглядом… Включать голову поздно. Горячая волна предвкушения уже прокатывается по организму и врезается в пах.
— Скажи, как цветы изменят то, что сам ты черствый придурок? — сокрушается Света.
Все. Мой лимит доброты на сегодня исчерпан. То, что я собираюсь жениться и вместе растить детей, до ее ушей и понимания — охренеть! — не дошло.
Тут мне с братом не тягаться, они одного ума. Но если Света так сильно хочет от меня проявлений любви, пусть потом не жалуется.
Глава 32
— Вот вы где!
Кого черти принесли?! Я только собралась сделать отсюда ноги!
Рука Вадима вздрагивает на моем плече. Его дыхание все еще рвется, в светлых глазах ад. Он смотрит на мои губы так… до мурашек по коже. Мы выглядим, словно нас застали на горячем. От неловкости хочется испариться и никогда ни с кем из присутствующих больше не видеться.
— Дмитрий, прошу нас простить, — отзывается Вадим севшим голосом. — Мы вынуждены немедленно уехать. Пожертвование в фонд я уже перевел.
Он сейчас, что… Он тоже решил пренебречь балом и открыто говорит это мэру? Ушам своим не верю.
Пораженно смотрю на Злобина, затем поворачиваю голову и встречаюсь с темно-карим взглядом Валеева.
Он скептически прищуривается, вальяжно откидывая крышку портсигара.
— Вижу, что дело не терпит отлагательства, — проговаривает медленно и с задумчивой усмешкой. — На дачу ко мне хоть выберетесь? Пообщаемся нормально, без лишней суеты.
От неожиданности слишком громко втягиваю воздух в легкие, и пальцы Вадима немедленно сжимаются крепче в немом приказе молчать.
Внутри все обрывается. Мне что, нужно согласиться? Конечно, нужно. Разве у меня есть выбор?
— С удовольствием, сто лет там не был, — отвечает за нас обоих Вадим. — Божественные розы Марии Михайловны еще не отцвели?
— Аглая говорит, пока на месте. Но нужно поторопиться до заморозков, если хотите их застать. Давайте, на выходных тогда, чтобы наши студенты не пропускали учебу. Останетесь с ночевкой, в баньке попаримся, как в старые времена.
Приклеенная улыбка сводит челюсть, пока я пытаюсь прийти в себя от потрясения.
Не верю, что нам предложат отдельные спальни. Сейчас никто не бережет честь до свадьбы. Тогда остается только один вариант. И меня он совсем не устраивает.
— Ну раз возражений нет, можете идти, — заключает Дмитрий, выпуская в сторону тонкую струйку голубоватого дыма.
Распрощавшись, мы уходим, но я спиной еще долго чувствую его задумчивый взгляд, что продолжает сверлить во мне дыру.
Вадим словно чувствует мой ступор, в вестибюле склоняется, будто бы для того, чтоб заправить за ухо выбившийся локон, и тихо говорит:
— Аглая сохнет по Славе со школы. И ваш триумфальный выход под ручку вызвал не очень хороший осадок. Валеев всего лишь хочет убедиться, что у нас с тобой действительно отношения. Тебе не о чем переживать.
— Предлагаешь сыграть любовь на публику? — скашиваю на него глаза.
Выражение его лица говорит само за себя. Матами. Но при этом тон Вадима становится подчеркнуто холодным.
— Я сказал — отношения. И не сыграть, а хорошо провести вместе время, как два взрослых, адекватных человека. Не надо постоянно пытаться подогнать меня под это вот все!
— Если тебе все равно, на ком жениться, то почему не Аглая? — отчаянно пытаюсь убедить себя, что во мне говорит ирония, а не банальная обида, что за нее есть кому заступиться.
— Потому что мне не все равно, — усмехается он, задевая подушечкой пальца мою нижнюю губу. Меня словно током бьет, я опускаю ресницы, пряча смятение. — Вы с разных планет. И это комплимент, Светлячок.
— Я не хочу никуда ехать, — упускаю момент, когда действительно важное становится лишь способом свернуть на нейтральную тему.
— Это не обсуждается.
— Черт бы тебя побрал, Злобин! — огрызаюсь слабым шепотом, но он лишь ухмыляется в ответ.
— Я балдею, когда ты так страстно мне подчиняешься. — Вадим хватает меня за руку и тащит за собой к парковке. — Потерпи, у тебя сегодня еще будет для этого море возможностей. Тебя ведь дома так рано с бала не ждут.
— Меня всегда ждут. Перестань за меня решать! — резко торможу, вынуждая его обернуться.
— Мы едем покупать тебе телефон, — ставит меня перед фактом.
— А номера, что утеряны, мы тоже купим?
— Единственный нужный тебе номер я сам вобью.
Его надменные интонации внушают опасения. Мы на улице, возле ресторана. Вроде и прохожие мелькают, и освещение хорошее, но садиться к нему в машину страшновато. Вадим и раньше не церемонился. Мне ли не знать.
— Это необязательно, — отчаянно пытаюсь найти себе лазейку. — Можешь вернуть деньгами.
— Карту дома оставил, — заявляет бессовестно.
Еле переставляя ноги и пошатываясь, плетусь за ним к машине. При всем желании мне даже не сбежать. Вадим не отпускает меня ни на секунду, сам запихивает мое безвольное тело на пассажирское сиденье, сам пристегивает ремень…
Отчасти не столько он меня пугает, сколько мои собственные мысли и желания.
— Как-то же ты взнос в фонд перевел, — хрипло отмечаю, с ненавистью и страхом глядя перед собой.
Отвернувшись к окну, я молчу до тех пор, пока мотор не глохнет у хорошо знакомого мне особняка. Я даже не пытаюсь понять, насколько можно верить словам, что у меня есть время до свадьбы. Теперь это событие уже не кажется таким абстрактным, а брошенные с барского плеча «месяц-полтора» действительно большой роли не играют. Просто потому, что «так надо», я в принципе ложиться под него не хочу ни сейчас, ни позже.
В гостиной горит камин. Я опускаюсь в кожаное кресло у огня и смотрю на пламя, чтобы хоть как-то успокоиться. Меня трясет мелкой дрожью, а сердце колотится, как бешеное.
Что вообще происходит? Что он опять задумал?
— Выбирай.
Вадим протягивает мне планшет с открытым маркетплейсом. Модели телефонов, что пестрят перед глазами, все как одна на порядок дороже моего раздавленного «друга».
— Здесь нет подходящего.
Он обходит кресло, облокачивается о спинку, заглядывая в экран.
— Ты даже не пролистала.
— Зачем? Дальше нулей только больше.
Его рука касается меня между лопаток, и я тут же реагирую. Отсаживаюсь к самому краю.
— Тогда я выберу сам. Возврат не принимаю, — в хриплом голосе мне чудится раздражение. По крайней мере, тон опять становится ниже и холоднее на несколько градусов.
— Договорились, — выбираю меньшее из зол. — На этом спешу откланяться. Мне пора.
Вадим выдергивает у меня планшет, бросает девайс на кожаный пуф, а затем и меня выдергивает из кресла.
Мгновение словно замирает.
— Не торопись. Ты, кажется, любви от меня требовала… — ошарашивает он меня полностью.
Черт…
Маньяк какой-то.
Глава 33
— Вадим, ты совсем уже берега потерял? — спрашиваю, глядя на него со всей серьезностью. — Ты правда думаешь, что мне от тебя что-то нужно?
— Не что-то, Светлячок. Тебе нужен конкретно я, — так же серьезно отвечает Злобин.
Он вытягивает из моих волос шпильку, не сводя с меня откровенно жадного взгляда, со всеми вытекающими признаками не самых пристойных намерений.
Возражать бессмысленно, терпеть чужое властное касание невыносимо. Поэтому я просто высвобождаю кисть из плена мужских пальцев и плавно перемещаюсь к камину.