– Да уж… Эдак мы такого друг о друге напридумываем! – с нервным смешком фыркнул он. – Беги домой, Кейтрисс. Мне придётся позаботиться о бедолаге самому, а ребёнку уж точно смотреть на это не следует.
Кейт послушалась, но не стала запирать ворота. Ждала, когда Витсент привезёт из Коврума Блейнита и ещё людей – надо же было кому-то поднять и погрузить на телегу тело. Всё валилось из рук, Тара, чутко улавливая состояние матери, тоже вела себя беспокойнее обычного. Это из-за Кейт погиб тот человек, тёзка Вита. Как ей теперь с этим жить? А если и в начале зимы – тоже?
О магии нужно забыть. До тех пор, пока Кейт с дочкой не покинут Коврум – нельзя больше ничего, ни капли.
…
Витсенту-тёзке было хорошо за пятьдесят, сообщила позже Маллия. Она, конечно, не утерпела и вскоре после похорон бедолаги прибежала проведать Кейт. А на самом деле ей, как обычно, не терпелось поделиться новыми сплетнями. Она притащила яблочный пирог, испечённый собственноручно; он оказался чуть пригоревшим с одного бока и немного помятым, но вызвал огромное воодушевление Тары. Она вертелась на коленях матери, тянула ручонки к выпечке, требовательно вскрикивала, но получила только сухарь и дольку яблока. Впрочем, не особо капризную малышку это вполне успокоило.
– Ты слишком строга к девочке, – неодобрительно заметила Маллия. – Не вижу ничего вредного в пироге.
Кейт дала дочке ещё один кусочек яблока, такой, чтобы удобно помещался в детскую ладошку.
– О сухарики ей гораздо вкуснее зубки чесать, – улыбаясь Таре, проговорила она. – Позже и до пирогов дойдём, всему своё время.
Так вот, этот сосед Витсент жил один, жену успел похоронить, детей отправил учиться, а те после окончания учёбы в Коврум не стали возвращаться. Кейт их понимала. Дети, сын и дочь, если верить Маллии, к погребению родителя не успели, да и после не торопились приезжать. По мнению интересующейся делами всех соседей девицы, наследникам следовало хотя бы жильём заняться: умерший проживал в маленьком домике на три комнатки, который можно было бы продать или хотя бы жильцов каких найти. Всё деньги.
Кейт было жаль второго Витсента, но размышления приятельницы слушать было тягостно и неинтересно. Что ничуть не мешало Маллии делиться всем, что успела узнать и услышать. Просить её не приносить коврумские разговоры было так же бесполезно, как ждать цветения яблонь зимой. Но после этой трагедии в городке надолго стало тихо. Брат успел даже несколько раз побродить по Овражному лесу и притащил несколько кузовков с грибами, собирать которые просто обожал, и никакая лесная нежить с нечистью вместе его не останавливала. Но к коврумской травнице он наведался и принёс домой несколько пучков засушенных трав, среди которых Кейт без труда узнала обладающие защитными, обережными свойствами. Такие развешивали по дому, чтобы отпугнуть всякую нечисть и прочее, незримое.
– И это я суеверная, – мягко улыбнулась девушка.
– Это не магия, за которую могут наказать, – пояснил Витсент. – И тебе, думаю, будет спокойнее. Идём, покажу, где лучше разместить. И на ворота повесим.
Тара, успевшая отломить от одного из пучков веточку полыни, громко чихнула.
Гибель соседа они с Кейт не обсуждали, версий и предположений Маллии хватало за глаза, а Вит вообще не был склонен к длинным переживаниям и сантиментам. Грибы почистили, сделали из них начинку для пышного пирога, остальные засушили – это занятие брату нравилось гораздо больше пустых разговоров. Разве что один, неожиданный в его исполнении разговор, Вит как-то вечером завёл сам.
Они расположились на кухне: Кейт перебирала бруснику и приглядывала за копошившейся на полу дочкой, всё более непоседливой и шустрой с каждым днём. Брат, по своему обыкновению, занимался приготовлением еды, чистил и крошил морковку, мелко-мелко нарезал капусту острым ножом. Тупые лезвия просто не выносил, а Кейт всё время боялась порезаться. Они лениво перебрасывались фразами: о ценах на муку, планах Вита на днях снова отлучиться в Шиар…
– Ты не думаешь о замужестве? – вдруг спросил брат, размеренно стуча ножом по столу. – Не хочешь свою семью, чтобы кто-то заботился о вас с девочкой?
Кейт от неожиданности раздавила в пальцах ягоду. По имени Тару брат почти никогда не называл. «Ребёнок» или «девочка». А Вит спокойно смахнул нашинкованную капусту в миску и продолжил:
– Нет, я тебя ни к чему не принуждаю и не выгоняю тем более. Просто ты молодая и характером совсем не такая, как я. Не одиночка. Наверняка хочется крепкое надёжное плечо, свой дом, где ты была бы полноправной хозяйкой.
– Вит…
– Чужой ребёнок не каждому мужчине помеха, – перебил он. – А твоя дочь к тому же не доставляет особых хлопот. Во всяком случае, пока.
Тара в этот момент держалась за ножку стола и, сосредоточенно сопя, поднялась на ножки. Пробовала вставать, но первые её шаги Кейт пока ещё ждала. Малышка потянулась к разложенным на столе ягодам, не удержала равновесие и шлёпнулась на пол. Сморщила вздёрнутый носик, но не заплакала, словно подтверждая наблюдения дядюшки.
– Я об этом не думала, – тихо, но твёрдо сказала Кейт. – Не нужны мне никакие мужчины.
Дочка перевела взгляд на мать и растянула губы в ясной улыбке.
– А Маллия говорила, вы часто перспективы замужества обсуждаете, – хмыкнул Витсент. – Или ты так и не выкинула из сердца того лордика?
И сдавленно шикнул: за разговором таки полоснул ножом по пальцам. На ровненько порезанные капустные листы капнула кровь. Кейт тут же метнулась к шкафчику, в котором брат хранил лекарства и прочие аптечные средства.
– Кейтрисс, не суетись, это мелкая царапина! Сядь, – отмахнулся Витсент.
Но Кейт, с чувством облегчения, что не нужно отвечать на сложный вопрос брата, всё-таки достала чистую тряпицу и кровоостанавливающую воду. Осмотрела порез, обработала и забинтовала.
– По женихам у нас сестрица Бертлер, – убирая аптечку на место, всё же договорила Кейт. – Она и постарше меня, ей первой замуж и идти. А со мной видно будет. Я не верю, Вит, что кто-то может принять мою Тару как родную.
Поглядев на сестру, продолжать эту тему Витсент не стал.
К магии Кейт после гибели соседа не тянулась, хотя молча страдала из-за невозможности её применять. Это ведь в самом деле так и было: словно не пользоваться рукой, ногой или зрением. И вялость не проходила, а теперь бороться с ней стало почти невозможно. Редкие моменты бодрости то и дело сменялись вот этой гадкой апатией и, если бы не Тара, Кейт, наверное, спала бы целыми дням
Зато смерть отступила от городка, притих Овражный лес, готовясь к новой зиме. Старожилы говорили, что высокого снега не следует ждать, погода останется промозглой и слякотной. Кейт плохо разбиралась в народных приметах и только вздыхала: Тара училась ходить и так хотелось выводить её на длинные прогулки по хрустящему белому снежку. Дочка вела себя как обычный человеческий ребёнок, пробовала на зуб первые слоги, пока больше не пугала мать серебром в больших ясных глазках. Но от настойчивых приглашений Маллии Бертлер Кейт всё ещё отказывалась: не могла отделаться от опасений, что вне стен привычного дома, в гостях, в Таре может в самый неподходящий момент проявиться магия. Дома-то хотя бы Витсент этому не удивится и не разболтает кому не следует, а Маллия такого доверия не вызывала.
Она не очень и печалилась отказам подруги, как ездила к Кейт, так и продолжала.
– Но ты хотя бы на празднование дня рождения Мика приезжай. С Витсентом. Это через месяц, можно успеть придумать что-нибудь, – Маллия небрежно кивнула на Тару. Имела в виду, чтобы Кейт договорилась с кем-нибудь из соседок присмотреть за малышкой. – Мы хотим устроить большой праздник, а то совсем тут… как в болоте. Чтобы музыка и танцы, не хуже чем в столичных домах. У меня будет новое платье, такое, знаешь… – Девица восторженно закатила глаза и руками очертила в воздухе нечто бесформенное. – По последней моде, я в каталоге видела!
Кейт не удержалась и весело фыркнула.
– Праздник для Микора, а наряд для тебя? И господина Гермаха пригласили? Ты его хочешь новым нарядом обольщать, не взирая на госпожу Синрей?
– Ох, господин мэр, конечно, интересный мужчина, – без тени смущения согласилась Маллия. И вдруг на её округлых щёчках проступил нежный румянец. – Но я же не дурочка вздыхать по нему. Так, помечтала немножко… Мэр с супругой будут, конечно. Мик водит с ними знакомство и Синреи любезно приняли наше приглашение. Но платье не для господина Гермаха, – заговорщицки хихикнула девушка.
Кейт потянулась к Таре и вытянула из её рта леденец на палочке, принесённый Маллией, с которого не успели снять тонкую обёрточную бумагу. Под недовольное хныканье дочки развернула шуршащую обёртку и вернула гостинец в нетерпеливые детские ручонки. Повернулась обратно к выдерживающей эффектную паузу приятельнице.
– А для кого?
Маллия загадочно улыбнулась.
19. Крылья с серебряным узором
Долго молчать сестра Микора Бертлера не умела, выдержала эффектную паузу да и вывалила на Кейт свои соображения.
– Я его уже видела, представляешь! Симпатичный такой! И обходительный, и так говорит… Сразу чувствуется столичное образование! А столкнулась я с ним у пекаря, когда хлеб покупала. А он…
Кейт помассировала виски и невежливо оборвала словоохотливую гостью:
– Ничего не поняла. Какой хлеб, чьё образование? Пекаря?..
– Ой, Кейт, ну чем ты слушаешь! Я же всё объяснила!
Маллия всплеснула полноватыми руками и принялась объяснять по новой. Речь шла о сыне местной кружевницы. Каким-то чудом ей с супругом удалось отправить парня учиться в академию Оренсы, но на кого именно этот парень выучился, Маллия не выяснила, зато разузнала, что он холост, вернулся в Коврум и какое-то время намерен пожить с родителями. Вот уж странное решение, – подумала Кейт.
– Его зовут Финн, Финнрих– щебетала гостья, мечтательно улыбаясь. – Он будет помогать отцу в его делах, но сам очень хочет вернуться если и не в саму столицу, то поближе к ней. Там больше перспектив. Но надеется уговорить родителей переехать вместе с ним. Заботливый – это ведь хорошо! По мне, конечно, лучше бы не уговаривал, если хотят жить здесь – то и пусть остаются.