Какие в жопу котята?! Скажи, что она всех порвет! Помоги ей набраться храбрости!
Накинув плащ, медсестричка повязывает пояс, легким жестом вынимает волосы из-под воротника и отвечает:
— Да, с ними все хорошо. Поехали.
Она первая выходит из квартиры, а я еще минуту тупо сжимаю куртку в руке, прежде чем прихожу в себя и следую за ней.
Готовься, сестрица. Этот вечер разделит твою жизнь на «до» и «после»…
Глава 16. Ужин
Ася
Гладко выбритый, причесанный и в рубашке, Камиль все равно остается холодным и бесчувственным. Что мешает ему приободрить меня? Сказать, что я хорошо выгляжу? Что у нас все получится? Гордость и репутация деревянного эгоиста!
— Знаешь, я напрасно решила, что ты лучше, чем кажешься на первый взгляд, — вздыхаю я, глядя на мелькающие в сумраке деревья за окном. — В ресторане дяди Наиля ты был таким…
— Каким? — фыркает он.
— Другим. Неужели трудно быть человеком?
— Не знаю, что за литературу ты читаешь, крошка, но пора бы спуститься с небес. Или предательство «Олега» ничему тебя не научило?
Я ловлю на себе его насмешливый взгляд, и мне хочется выпрыгнуть из машины. В лужу, в грязь, в канаву — не имеет значения. Просто сбежать.
— Между прочим, ты купил меня обманом за несуществующие долги Олега. Выходит, сделка недействительна. Я не принадлежу тебе. Ты мне не хозяин.
Камиль резко тормозит, с пронзительным визгом колес. Из-под машины вылетают густые облака пыли и дыма, обволакивая нас посреди пустынной ночной дороги.
— Слушай меня, красавица! — Камиль бросается ко мне, пригвождая к сиденью и не позволяя даже свободно дышать. — Я был назначен твоим палачом. Ты выбрала жизнь и будешь за нее платить. Либо мы доводим дело до победного конца, либо, — он просовывает руку в бардачок и достает пистолет, — все закончится здесь и сейчас.
Мое сердце останавливается. Я смотрю в тускло освещаемое лицо Камиля, в его глаза-бездну и чувствую, как меня засасывает в эту черноту. Не оставив мне выбора, он счел себя моим спасителем.
Медленно подносит пистолет ко мне и дулом тычет под подбородок, а другой рукой сжимает челюсть и скалится волком, наслаждающимся безысходностью жертвы.
— Забавно. С каждым разом страха в твоих глазах все меньше, — произносит он, не отстраняясь. — Привыкаешь к новой жизни. Это похвально. А перестанешь забывать, кто я, все станет просто идеально.
— И кто же? — спрашиваю я, почти не слыша собственного голоса.
— Представь, что Адель — мозг нашей компании. Роман — ее правая рука, которая гребет деньги. Я — левая, которая… убивает.
От последнего слова у меня мурашки бегут по спине. Я сглатываю, ужасаясь, каким ледяным тоном Камиль это говорит. Сколько же загубленных жизней на его счету? Единицы? Десятки? Зря я пытаюсь разглядеть в нем что-то человечное. Он чудовище, которому неведомо сострадание.
— Хорошо. Я постараюсь не забывать, кто ты, — произношу я, мысленно добавив «говнюк».
Он возвращается за руль, оставив возле меня запах своего древесного парфюма и мятной жвачки.
Поправляю волосы и плащ и снова отворачиваюсь к окну. Из принципа больше не буду с ним разговаривать. Наше общение теперь сведется к минимуму. Спросит — отвечу. В остальном — болтай сам с собой, придурок!
У ворот особняка нас встречает уже знакомый мне Азиз и еще двое охранников. Для меня открывают дверь, а Камилю докладывают, что нас уже ждут. Напрасно я жду, что он подставит мне локоть или пропустит вперед. Приходится плестись за ним, ловя на себе взгляды шкафообразных громил.
И вот мы поднимаемся по каменным ступенькам и входим в просторный холл с высоченным потолком. Здесь все сияет и блестит. Слишком вычурный интерьер сковывает меня, давя чрезмерной роскошью, и я замираю, сделав всего пару шагов.
Вышедшая нам навстречу служанка любезно снимает с меня плащ и берет мою сумочку, а потом провожает нас в огромный обеденный зал с длинным столом, на котором посуды больше, чем угощений. Теперь понимаю, о чем говорил Камиль на обеде в ресторане дяди Наиля.
Адель я узнаю сразу. Такая же четкая бледнолицая брюнетка с туго собранными на затылке волосами, в строгом брючном костюме, и айсбергами вместо глаз, как на фото. Она поднимается с дивана, а вслед за ней на нас переключается внимание всех остальных: Романа, его невесты и обоих детей Адель.
Не успеваю я опомниться, что Глеба здесь нет, как Камиль берет меня за руку и переплетает наши пальцы. Еще минуту назад в моих жилах стыла кровь от его откровений, а сейчас я готова вцепиться в него, как в единственный спасательный круг в этом океане акул.
Адель скользит по мне изучающим взглядом, задерживает его на лице и чуть сощуривается, сканируя.
— Добрый вечер! — приветствует всех Камиль, сделав шаг вперед и потянув меня за собой.
— И вам, — сухо отвечает Адель, скрещивая руки на груди. — Опаздываете.
— Глеб, похоже, тоже, — не теряется он, подводя меня к этой змее.
— Он уехал по делам. — Она снова оглядывает меня.
Конечно, по делам! Вчера он должен был вернуться ко мне из «командировки». Вот, видимо, расхлебывает сейчас мое исчезновение.
— Настя, познакомься, это моя сестра Адель.
— И все? — Изгибает она тонкую бровь. — Просто сестра? А как же уважение?
— Я проявил его, приехав сюда.
Я крепче сжимаю его пальцы, уничтожаясь под ее проникновенным взглядом. Чувствуя это, Камиль приобнимает меня за талию и добавляет:
— За месяц нашего романа Настя уже достаточно слышала о тебе. Не вижу смысла сейчас разыгрывать перед ней спектакль.
Наконец она протягивает мне руку.
— Уверена, Анастасия, вы слышали обо мне только хорошее.
Я с большим трудом пожимаю ее ладонь и киваю.
— Я же говорил, она стеснительная, — вмешивается Чеховской, подойдя к нам в компании своей невесты. Что-то в ней напоминает мне Римму. Внешне они совершенно разные, а на лице прописана абсолютно идентичная стервозность. Смотрит на меня, как на букашку, и думает, с какой стороны начать давить. — Насть, это Паола. Она плохо говорит по-русски, но отлично понимает.
— Мы еще не слышали, как чисто говорит Настя. Пока знаем о ней, только как о враче, — не упускает шанса подколоть меня Адель. — Идемте к столу. Лучик! — обращается она к дочери, зависшей в телефоне. — Ужинать!
Та, закатив глаза, поднимается с дивана и демонстративно вяло идет к столу. Выдвигает крайний стул, плюхается в него и откидывается на спинку.
— Ох уж этот переходный возраст, — вздыхает Адель. — Сними капюшон своего балахона.
Рывком Лучиана сдергивает капюшон толстовки, обнажая свою разноцветную шевелюру, и я не узнаю в ней ту милашку с фотографии. У девочки очевидные проблемы, и их причина не в переходном возрасте.
— Это красные дни, — хихикает Артур, усаживаясь поближе к матери.
— Следи за речью, — делает ему замечание Чеховской, выдвигая стул для Паолы.
Мне же приходится самой о себе заботиться. От Камиля джентельменских манер не дождешься. Зато Чеховской, оказавшись напротив меня, тут же присасывается дико восторженным взором, хоть салфетку подавай слюнки подтирать.
— Теперь видишь, почему Римма так взбесилась? — смеется он, обращаясь к Адель.
— Да-а-а, — протягивает она, опять взглянув на меня. — Так ей и надо. Никогда мне не нравилась.
— Ты вроде пригласила нас для другого, — отвечает ей Камиль, столовым ножом водя по салфетке.
— Почему же? Я собрала вас, чтобы порадоваться за обоих братьев. Сбылась моя мечта — вы нашли себе достойных девушек и больше не будете соваться в мою личную жизнь. Я же говорила, Камиль, придет тот день, когда мы будем собираться в теплом семейном кругу.
Да уж, теплый семейный круг! Адель сочится ядом, Камиль обнажает присущее ему равнодушие, Чеховской пожирает меня глазами, его невеста уже перебирает в голове всех знакомых киллеров на случай, если надо будет меня порешить, дочка Адель думает, как бы свалить от нас, а ее сын мастерит из салфетки непристойную фигурку.
Усмехнувшись, Камиль дотягивается до графина и наливает себе полстакана воды.
— Твоя личная жизнь мне до лампочки, сестра. Меня волнует только судьба нашего бизнеса.
С каждой их репликой мне становится все тяжелее. Уже пальцы подрагивают, а в ушах слышится биение собственного сердца. Я сижу за столом стервятников, не зная, чего ожидать от них в следующее мгновенье. Но никто даже отдаленно не намекает сменить тему разговора. Ими правит алчность и жажда власти. Плевать на родство и человечность. Главное — деньги и господство.
— А разве мы собрались не для поздравления Романа и Паолы? — осмеливаюсь я подать голос, и за столом повисает тишина.
Камиль отставляет стакан, так и не донеся его до рта. Адель улыбается уголком губ. А виновник ужина бледнеет на глазах, едва пальцы Паолы касаются его руки.
Кое-как улыбнувшись, Роман кивает:
— Спа-си-бо. Но еще успеется. Может, о вас поговорим? — Его глаза сверкают. Знает же, что мы парой только из-за Риммы притворились. Нарочно задевает нас. — Расскажите, как вы познакомились? Нам всем интересно, правда, сестра?
Мы с Камилем переглядываемся. Надо было договориться, придумать историю, но Маркиза отвлекла нас своими котятами. И что теперь? Если я сморожу глупость, Адель догадается о подвохе и быстро выведает, кто я такая.
— Ну-у-у? — протягивает она, а мы продолжаем смотреть друг другу в глаза, ожидая, кто же начнет первым.
Вдруг Камиль улыбается:
— Давай, расскажи всем, как мы познакомились.
Глава 17. Нападение
Камиль
Медсестричка чуть наклоняет голову, будто спрашивая, шучу ли я.
Нет, рыбка моя, я вполне серьезен. Ты же не думала, что я твою дорожку розовыми лепестками посыпать буду? Хочешь отомстить «Олегу», так борись, закаляйся, учись на своих ошибках. Хватит дышать через раз и бояться пискнуть, будто ты амеба парализованная. Очнись!