— Это же заброшенная загородная психбольница, да? — спрашиваю я, пока мы ждем.
— Как вы догадались? Вас везли в фургоне. А табличку с ворот и парадного входа давно сняли.
— Нас водили сюда на экскурсию, когда я училась в медколледже.
— Так вы врач?
— Медсестра. Хотя в последнее время чувствую себя на все руки мастером, — вздыхаю я.
— Обстоятельства заставили нас пойти на эти крайности, — отвечает следователь. — Когда еще у нас появится возможность пробежаться по горячим следам всех известных мафиози? Вы считаете нас извергами. Но эти твари куда хуже. Они отравляют нашу страну, общество. В том числе ваш Камиль.
— Может, у них нет выбора? — пожимаю я плечами, не веря, что говорю это вслух.
— У всех? — Мужчина изгибает бровь. — Не будьте такой наивной. Они пропитаны чернотой. Думаете, хоть кто-то из них сжалится над вами, если ему заплатят за ваше убийство?
— А что если один уже сжалился?
Губы следователя трогает насмешливая улыбка. Ослабив галстук, он разводит полы пиджака в стороны и упирает руки в бока.
— Вы недавно в этом бизнесе, не так ли? Еще не умеете фильтровать ответы. Сами того не замечая, признаетесь, что крутитесь в опасных кругах.
— Адель Чеховская очень крупный предприниматель. У нее много конкурентов. Кто-то из них не чист на руку. Да, ее круг опасен. И я действительно работаю на ее семью совсем недолго, но пока не заметила ничего противозаконного.
— А как же ваша авария? Почему она не зарегистрирована в компетентных органах?
— Видите ли, у нас с Камилем сложные отношения. Мы возвращались с ужина в доме его брата, по дороге повздорили, Камиль потерял управление, и нас подрезало дерево. Других пострадавших нет, а Камиль и так ездит без водительских прав. Так что да, мелкие нарушения закона за нами все же числятся.
— Дерево подрезало, говорите? — хмыкает он. — Придется и на него дело завести.
— Тогда у вас возникнут проблемы с Гринписом.
— Вот незадача, даже у дерева есть крыша!
Захрипевшая рация отвлекает нас от разговора.
— Асманов вывел тюремщиков! Заключенные сдались. Что прикажете делать?
— Разведите всех по камерам. Асманова сюда. А пострадавшие пусть подтирают сопли. Их ждет серьезный разговор. Придурки недоделанные! — Следователь отключает рацию и снова смотрит на меня. — Надо же, ему понадобилось даже меньше пяти минут.
— Камиль умеет добиваться желаемого, — улыбаюсь я, довольная, что не ошиблась в нем.
— И чего он желает сейчас?
— Увидеться со мной.
— Я рад, что вы так уверены в нем, Анастасия. Однако осмелюсь предупредить вас. Камиль Асманов — человек-тайна. Он сам себе на уме. Вы можете думать, что он чего-то не заметил, в чем-то ошибся, что-то упустил. Поверите, что манипулируете им. Начнете ему доверять. А потом окажется, что все это время именно он дергал за ниточки.
— В смысле? — напрягаюсь я, уже слыша приближающиеся шаги из коридора.
Следователь коварно усмехается:
— Римма Ермакова была застрелена из пистолета Камиля.
Глава 31. Один — один
Камиль
Не прогадал я со следаком. Правильный тон, щепотку эмоций, каплю угроз — и этот дебил повелся, заинтересовался медсестричкой. Теперь мне спокойней. Здесь до нее не доберется Адель, да и Глеб не будет распускать лапы.
Запнувшись о порог, заваливаюсь в комнатушку, а те двое, что вели меня, даже не смогли удержать. Слабаки проклятые!
— Камиль! — визг встревоженной медсестрички звучит где-то над самым ухом. Ее нежные руки касаются моей шеи, спускаются ниже и помогают мне подняться.
Меня лихорадит. Кожу жжет, внутри все трясется, кости ноют, башка раскалывается.
— Боже мой! — шепчет медсестричка. — Вы монстры!
— Не больше, чем они, — вякает следак.
— Ему нужен врач!
— Так вы же здесь. Вот и окажите ему помощь.
— Издеваетесь?! Здесь?! В грязи?! Он весь синий. У него могут быть повреждения внутренних органов! Переломы!
— Ну так вы же сами сказали, что у вас есть адвокат. Ждите.
— Вы бессовестный мерзавец! — не стесняется в выражениях медсестричка, поднимая меня на ноги.
— Уведите их! — командует следак. — Дайте им воды и каких-нибудь медикаментов. Через час мы вернемся к нашему разговору, Анастасия. Постарайтесь все взвесить и принять правильное решение.
— Правильное в вашем понимании не значит правильное в моем! — огрызается она, выводя меня в коридор.
Мне так хочется взглянуть на нее, но держу лицо опущенным, чтобы не пугать.
— Как Маркиза? — устало спрашиваю, стараясь выглядеть бодрее, чем есть на самом деле.
— Не обвиняется в убийствах, — бурчит медсестричка, взвалив на себя едва ли не весь мой вес. — Господи, это каким же безумцем надо быть, чтобы одной ногой в могиле спрашивать о кошке?!
Нас приводят в мою камеру, которая совсем не впечатляет медсестричку. Электричества нет, вонь, сырость.
— Ну ничего, — вздыхает она. — Мы тут ненадолго. — Помогает мне лечь и оглядывается. — Принесите нам хотя бы фонарик!
— Не положено! — Тюремщик протягивает ей прозрачный пакетик с медикаментами и пол-литровую бутылку воды. Потом захлопывает дверь, оставив приоткрытым лишь узкое окно в ней.
— Это что? Кровь? — Медсестричка смотрит на пол и шаркает по нему носком туфли.
Черт, у нее обалденно красивые ноги. Завидую этим шелковым чулкам, что имеют возможность касаться ее кожи.
Сняв кардиган, она подворачивает длинные рукава блузки, привычным жестом убирает волосы за уши и подсаживается ко мне.
— Камиль, ты дурак, ты в курсе? — бормочет, пользуясь моим бессилием. Шуршит пакетом, что-то распаковывает и начинает протирать мое лицо. — Больно?
— Уже нет, — отвечаю, наконец взглянув на нее.
Откуда в ней столько смелости, решительности, силы духа? Она в любой ситуации возьмет себя в руки и выкарабкается. Повторюсь, Глеб кретин!
— Как Адель и брат отреагировали на твой арест?
— Тебе в больницу надо, а ты интересуешься, не отравились ли твои родственники собственным ядом. — Она снова смачивает тампон. — Зубы все на месте?
— Вроде да.
— Грудь как? Сломанное ребро может проткнуть легкое.
— Я еще живой, значит, легкие целы. Только плечо…
— Садись! — Медсестричка усаживает меня и начинает жуткие манипуляции по вправлению сустава. — Будет неприятно. Придется потерпеть. Готов?
Я даже кивнуть не успеваю, как острая боль пронзает руку, разливается теплом по спине и стремительно угасает.
— Да ты волшебница.
— Ага, фея-крестная. На, попей… А теперь ложись. — Она продолжает прерванное протирание моих ран.
В матовом мраке я почти не вижу ее лица, зато хорошо слышу, как она шмыгает носом. Ревет, дурочка.
— Они что-то сделали тебе?
— Нет. А сделали бы, не сказала. Ты бы видел себя!
— Ничего, оклемаюсь.
— Так нельзя, Камиль! Ты же знаешь Адель и Романа! Они нисколько не шевелятся, чтобы вытащить тебя отсюда. Сейчас тебя уже засовывали бы в полиэтиленовый мешок! Хорошо, что у меня остались связи из прошлого…
— Что?! — Я отмахиваюсь от ее руки и приподнимаюсь на локте. — Что ты сделала?!
— Считай, нашла нам адвоката!
— Кто тебя просил?! — рявкаю я. — У меня есть адвокат!
— Это ты так думаешь! Знаешь, какие условия выставил мне твой брат, чтобы ускорить его работу? Предложил поужинать с ним!
Ни хрена себе! Не успел я сесть, а братец уже возле моей девчонки пришвартовывается. Еще и обманом, как обычно, якорь кидает.
— А, не ожидал! Так что скажи мне спасибо! — Она толкает меня в плечо, укладывая обратно.
— И что? Ты поужинала бы с ним, если бы не нашла другого адвоката?
Медсестричка замирает. Но не могла же ты не думать об этом. Давай, отвечай честно.
— К счастью, нашла, — говорит она. — Так что сегодня ты будешь ночевать в больничной палате.
Твою мать! Рано, девочка! Что же ты наделала?! Умеешь же ты создать мне проблемы.
— Я имею в виду, в палате нормальной, действующей больницы, а не заброшенной психушки.
Так вот где нас держат! Ну тогда окей, можно топать на свободу. Больше мне нечего тут ловить.
— Ладно, — отвечаю я.
— Ладно? Не спасибо, а ладно? Камиль, тебе вообще знакомо такое слово? Тебе трудно поблагодарить человека за помощь? За доброе отношение?
— Один — один, не за что благодарить.
— Поясни.
— Это я вывел следака на тебя. Знал, что тебе паршиво на вилле брата. Здесь, конечно, тоже не курорт, но хотя бы я рядом.
— Ну да, защитник из тебя сейчас прямо огонь, настоящий терминатор. — Она опять протирает мое лицо и тяжело вздыхает. — А паспорт мой где? В машине нет, в комнате тоже.
— Ты уже и машину осмотрела? — усмехаюсь я. — И как она?
— Живее тебя.
Как же она хороша, когда злится и ворчит! Маленький шипящий котенок.
— Паспорт я надежно спрятал. Сбежать хотела?
— Нет, — мотает она головой. — Роман знает, кто я.
— Я в курсе. За это не переживай, он будет молчать. Он не настолько мелочен, чтобы выслуживаться перед Адель, подставляя красивых девчонок. К тому же он тоже терпеть не может Глеба. Брат может психовать, угрожать, но…
— Камиль, мне кажется, это Роман убил Римму. Не сам. Потому что в это время он был на вилле. Скорее всего, нанял кого-то.
Ты, конечно, девочка смелая, но ни фига не умная. Не хочу тебя разочаровывать, милая, но брат в этом не участвовал.
— И этот кто-то застрелил Римму из моего ствола? — произношу я, отчего ее пальцы застывают на моей щеке.
Глава 32. Посреди моста
Ася
Это какая-то злая шутка. Недоразумение. О чем бы ни говорили факты, я не поверю, что Камиль убил Римму.
Да, она предала его. Да, она покушалась на нас. Но Камиль нашел бы иной способ остановить ее. Он даже Глеба не трогает, помня, чем обязан ему. Вряд ли так легко и неразумно расправился бы с женщиной, которую всего полгода назад любил, собирался создать с ней семью, готовился стать отцом ее ребенка.