— Допустим. Дальше?
— Мне надо было признаться тебе. Я не мог сесть, не рассказав тебе правду. Но только не в доме брата. Поэтому я вызвал тебя в город. Туда, на мост, подальше ото всех.
— Почему не признался?
— Ты заговорила о матери, — отвечаю я. — Я решил, что ваша с ней встреча важнее суицида моей бывшей. А потом ты пригласила меня к своей немного безбашенной маме, и я… Не знаю, как правильно выразиться… Ощутил какую-то легкость, что ли. Я будто в детстве побывал, где все было просто, горы по плечу.
— Затем тебя арестовали, — продолжает за меня медсестричка.
— Угум… И только там, за решеткой, я понял, как сглупил. Я оставил тебя в логове стервятников. Совсем одну. Держал за руку и внезапно отпустил…
Ее щеки вспыхивают, и она снова опускает лицо, пряча его за распущенными волосами.
— Я нарочно вывел следака на тебя.
— Опять обведя Адель и Романа вокруг пальца. Они решили, что тебе понадобилась моя помощь… Камиль, — она поднимает лицо, — ты вообще никогда о себе не думаешь?
— А ты? — переспрашиваю я. — Почему не попросила дядю Наиля помочь сбежать тебе? Почему попросила помощь для меня? Почему не сопротивлялась при аресте? Почему отказалась работать со следаком? Почему не поверила ни ему, ни адвокату, что я прихлопнул ту стерву?
Медсестричка встает и возвращается к окну. Обнимает плечи руками, взглянув на улицу. Вздыхает и, оставив мои вопросы без ответов, спрашивает:
— Ты встретился с отцом?
— Не знаю. У меня был сокамерник. Всего на одну ночь. Мне показалось, что он представился Захиром. Но это не точно. У меня черепушка трещала адски. Могло померещиться.
— Выходит, ты зря подставился.
— Почему же? Я стал богаче, — усмехаюсь я.
Медсестричка укалывает меня иглой своего сердитого взгляда. Ей не понять, как это — зарабатывать деньги ценой собственного здоровья.
— Да ладно тебе. Я же живой. Еще неделька — и буду огурцом.
Вздохнув, она оборачивается.
— Слушай меня внимательно, огурец! Ничего не будет, как раньше. Ты не вернешься к прошлому, каким знал его. Теперь я буду решать, куда ты идешь и зачем. Ты больше не будешь шавкой Адель и Романа. У тебя хватает своих проблем, которые они палец о палец не ударят, чтобы разрулить. Тебе надо найти отца, выкрутиться из истории с обвинением, укрепить здоровье, в конце концов. А еще, если ты не забыл, у нас уговор: Глеб.
— Ух ты! Я почти испугался. С чего такая уверенность, что я стану тебя слушаться, девочка?
— Попробуй ослушаться, — улыбается она уголком рта. — Посмотрим, к каким последствиям это приведет.
— Интригуешь, красавица. Я же назло могу сорваться.
— Я видела, как ты бунтуешь. Не впечатлена.
— Да ну?! Это были цветочки, — смеюсь я. — Я так разминался.
Вошедший в кабинет доктор дежурно улыбается нам и протягивает медсестричке выписку.
— Поздравляю! — Пожимает он мне руку. — У вас хорошие анализы. Пора домой, Камиль Захирович. Небось, надоело тут?
Поглядываю на медсестричку, отвечая:
— Честно, не заметил, как время пролетело.
— Ну с такой-то заботой! — соглашается он, смущая мою ухажерку. — Вы цените ее. Она настоящий ангел.
Я и сам это знаю, док.
— Позвоню Азизу, — информирует она, вытаскивая мою мобилу из кармана своих джинсов. — Попрошу приехать за нами.
— Вызови такси.
— Нет, мы с Азизом и так долго ждали твою выписку, чтобы устроить этот сюрприз.
Черт, ненавижу сюрпризы! Их слишком много в последнее время. Обожраться можно.
— Не волнуйся, тебе понравится, — подмигивает она, поднося телефон к уху.
Секретарша ты моя незаменимая.
Док склоняется ко мне и по-отечески советует:
— Ты, сынок, не раздумывай. Женись. Уведут девочку, локти кусать будешь.
Ну раз доктор прописал — придется жениться… И пусть медсестричка попробует отказать. Теперь у меня есть оправдание: ее любимый железный аргумент — во всем слушаться врачей!
Глава 2. В клетке со зверем
Ася
Под ногами хрустит тонкий снежный налет, покрывший за ночь тротуар. От нашего молчания этот звук кажется еще румянее. Я веду Камиля под руку, нарочно как можно медленней. Конечно, он может идти самостоятельно. Но со мной безопасней. Отпущу — и он помчится куда-нибудь сломя голову, наплевав на свое здоровье.
— Не холодно без шапки? — спрашиваю, заметив, как он втягивает шею в высоко поднятый шерстяной шарф.
— Если скажу, что холодно, поделишься своей? — улыбается он. — Не мой фасон. Не люблю помпоны.
Цокнув языком, я смеюсь и качаю головой. Уже у самой парковки поскальзываюсь на замерзшей лужице и оказываюсь в медвежьих объятиях Камиля.
— Я не понял, кто кого ведет? Ты меня? Или я — тебя? — посмеивается он, вместо того чтобы поставить меня на ноги.
Я буквально вишу на его руках, не в состоянии каблуками сапог упереться в тротуар. Его взгляд греет лучше любой шапки. Жжет. Кипятит.
— Тебе бы побриться, — пищу я, взглядом бродя по его щетине.
Мои щеки полыхают, и в свете ясного морозного дня это трудно скрыть, когда Камиль угрожающе наползает сверху.
Визг колес подлетевшей к нам машины вынуждает его оторвать от меня взгляд, и только тогда я выдыхаю облачко пара.
— Фига се! — Камиль выпрямляется, поставив меня и отпустив. — Это моя тачка? — изумляется он, плохо скрывая шок.
Так вот какой ты, Камиль Асманов. Тоже умеешь радоваться, как ребенок.
Я поправляю ремень сумки на плече и, оставшись в стороне, просто наслаждаюсь его растерянностью. Всегда с козырями в рукаве, вооруженный непоколебимостью Камиль теперь едва ли не плачет от счастья.
Азиз опускает стекло, даже в такую хорошую погоду не разбегаясь покидать теплое местечко, и через окно кивком приветствует Камиля.
— Ну как, брат? Нравится?
— Это вы сделали? — Мой подопечный обходит машину по кругу. — С ума сойти… На ней ни следа от расстрела.
— Тут еще и начинка вся блестит, как попка младенца! Запрыгивай!
Камиль тянется к водительской двери, но я задерживаю его руку.
— Нет-нет, только не сегодня. Успеешь еще погонять. А пока давай-ка, побудь пассажиром. — Открываю заднюю дверь и жестом указываю Камилю на его временное место.
На мгновенье напрягшийся Азиз облегченно выдыхает. Поджав губы в молчании, в котором слов больше, чем было бы озвучено, Камиль садится назад, и я следую за ним.
— Как сюрприз? — Азиз оборачивается, пока мы рассаживаемся.
— Неожиданно, — признается Камиль.
— Это еще не все, — улыбаюсь я, гордясь, что мне удалось скрасить его выписку. — Трогай, Азиз.
— Что еще вы задумали?
— Не спеши, а то не получится сюрприза. Лучше смотри в окошко, как город сияет первым снегом.
Камиль стискивает челюсти, а мне его раздражение словно бальзам на душу. Он, когда злится, такой привлекательный становится, глаз не отвести.
Надеясь, что никто не подведет, я все-таки отворачиваюсь и, прикусив губу, с чувством выполненного долга смотрю на здание клиники. Больше двух недель бессонных ночей и стресса. И хотя я понимаю, что впереди самое сложное, уверенности в себе стало значительно больше. Как бы Камиль ни грозился превратить мою жизнь в ад за шаг в сторону, ничего он мне не сделает. Я засела в нем так же глубоко, как он во мне, а может, еще глубже.
Включив радио, Азиз выруливает с парковки.
— Ты давай, Камиль, больше не шали, — посмеивается он. — Нельзя же так! Тем более такой док рядом. Ты бы видел, скольких она уже подлатала, пока ты в больничке кроссворды разгадывал.
— Даже так? — ворчит Камиль.
— Сначала я зачихал, потом всех подзаразил. Настя всех выходила. Да ребята по всяким пустякам залетали. Одноглазому пулю из брюха вытащила…
— Что за стычка? — резко перебивает его Камиль, будто речь не о моих заслугах, а о том парне в шрамах, которого я удачно прооперировала на кухонном столе. Так и хочется щелкнуть пальцами у него перед носом.
— Да он с парнями Мясника штурмовал дурку. Ну и напоролся. Вон Насте нашей спасибо сказать надо. У нее золотые руки, Камиль!
— Как штурм прошел?
— Тебе Чех не рассказывал, что ли? — удивляется Азиз, поглядев на нас в зеркало заднего вида.
— Азиз! — осекаю я его. — О делах потом!
— Извини, Насть. Камиль, мамой клянусь, все хорошо. Все живы. О мелочах потом потолкуем.
Замолчав, Камиль все же отворачивается к окну. Психует, что я отняла у него былую свободу. Дуйся, сколько влезет. Хоть лопни. Но пистолет в руки ты больше не возьмешь!
Оставшуюся дорогу мы молча слушаем музыку и напевающего вместе с исполнителями Азиза. Кажется, он знает все песни. Какую бы волну ни включил, везде его «любимая». И даже приезд в назначенное место его не останавливает. Выключив радио, продолжает петь и покачивать головой. Веселый парень!
— И где мы? — хмурится Камиль, выйдя из машины и окинув тихий жилой комплекс недоверчивым взглядом.
— Сейчас узнаешь. — Беру его за руку и веду к подъезду. — Азиз, не отставай. — Достав ключи, прикладываю чип к домофону. Все еще молчу. Не хочу испортить сюрприз.
На лифте поднимаемся на пятый. Камиль становится все мрачнее. Мне страшно представить, какие сюрпризы ему устраивали раньше, что он так критичен к ним. Наверное, все были подобием «беременности» Риммы. Фу, думать о ней противно!
— Нам сюда! — Подвожу Камиля к нужной квартире и открываю дверь.
Один поворот ключа. Второй. Щелчок. Я нажимаю на ручку, распахиваю дверь и делаю шаг в сторону.
— ПОЗДРАВЛЯЕМ!!! — дружный хор голосов обрушивается на Камиля лавиной. Поглощая его теплыми улыбками, хлопушками с серпантином, ароматом праздничного стола и трущейся о его ноги Маркизой.
— С выздоровлением, сынок! — Дядя Наиль обнимает его, хлопает по плечу и заводит в квартиру, где с поздравлениями к нему тут же пристает моя мама, Лучиана и моя Варька. Та хоть и знает его лишь с моих слов, но кидается со своими обнимашками, как на родного брата.