— Послушай, я уже ухожу, — зло бросает мне в лицо.
И торопливо называет адрес. Вот так вот просто. Уверен, что я пойду за ним. И запомню всё, что он говорит, с первого раза. А я, на минуточку, одна, в чужом городе…
И с чего он только взял, что я приду?
Приехала в гостиницу, приняла душ, легла в постель. Вспомнила ласковый голос Никиты и стала собираться. У меня в жизни так было много раз. В самых разных жизненных ситуациях.
Ноги, руки делают всё сами, а мозг протестует. Сердце, или что там ещё, зовет. На такси добралась быстро, а подъезды перепутала. Ещё назло ему и пальто своё надела. Мол, вот смотри, мне ничего от тебя не надо. Возомнил тут себя… Мороз снова опустился до десяти градусов. Пока дошла до другого конца дома, замёрзла так, что совсем не чувствовала пальцев. Согласна, это глупо, особенно после такой температуры на прошлой неделе.
Позвонила. Тишина полная. Перепутала адрес? Нет. Щелчок замка заставил меня улыбнуться.
— Я знал, что ты придешь. Проходи, — сказал и сделал вид, что обиделся.
А теперь вот, спустя полчаса, лежу с ним, вот на этом аэродроме. И мне кажется, что я начинаю понимать, зачем у этой кровати такой размер.
Глава 17
— Почему ты сегодня не дождалась моего звонка?
Я обречённо вздохнула. Напоминать ему, что хватит уже на сегодня рассуждений, мне казалось бесполезным. Гнёт свою линию, и всё тут.
И вдруг он улыбнулся. Тепло и обнадёживающе.
— Я вообще не это всё хотел спросить? Главное, ты готова?
— Никита, если ты имеешь в виду это самое, то да. А вот как всё пройдёт… Я же ещё не знаю, что меня ждёт, — это была последняя рассудительная мысль, которая успела меня посетить.
— Я покажу, милая моя. Всё покажу. Но ты, доверься мне, пожалуйста, — и меня понесла волна наслаждения, даже от его слов.
— Я тебе доверяю, — смогла ответить ему и отдалась полностью во власть нарастающего удовольствия.
Он снова стал целовать меня, то отстраняясь, чтобы посмотреть на меня, то припадая с таким нетерпением и силой, приглашая и меня вслед за собою. Во мне стал завязываться комок наслаждения, а я, не понимая, что с этим делать, взволнованно смотрела на Никиту.
— Солнце моё, расслабься, сегодня я всё сделаю сам. Придёт время, когда и ты будешь руководить. Но не сейчас.
Катаясь на волнах блаженства, выныривала раз за разом: чтобы увидеть, как постепенно пропадала на нас одежда. В следующий раз, чтобы ощутить телом прохладные простыни. Наконец, чтобы понять, что Никита своими руками творит чудеса…
Комок всё больше разрастался, притягивая все мои нервные окончания, и эту силу уже было трудно чем-то остановить. Но Никита и правда знал, что надо делать. Со свойственным ему терпением показывал и направлял, как этим всем управлять, как дойти до вершины, на которую мы собрались вдвоём…
— Всё будет хорошо, — зашептал мне прямо в ухо.
Горячие руки, ответные ласки, блестящие глаза, шёпот новых и смущающих комплиментов… Мы уже на двоих обменивались этими моментами, чтобы стать одним целым. Но он пропустил меня вперёд, зная, что скоро меня накроет новая и последняя волна. Плохо помню шелест фольги, лёгкую боль, потому что доверилась ему, подчинилась, в точности выполняя всё то, что он просил, и дошла вместе с ним до конца.
— Как дела, Марго? — лёгкие поцелуи продолжали сыпаться на меня, не останавливаясь.
— Всё хорошо, — я улыбнулась в ответ.
— Я рад.
Никита нависал надо мной, ладонями удерживал голову, чтобы смотреть в мои глаза.
— Невероятно зелёные. Ты моя красавица! Что-нибудь беспокоит?
— Я скажу, если что-то будет не так.
— Я надеюсь на это, — и стал потихоньку перебираться на другую половину кровати. — Отдохни, а потом примешь душ, — опередил он мои мысли.
А мысли неслись. Я пыталась запомнить новые ощущения, которые почувствовала впервые в своей жизни. Да, Никиту мне не забыть никогда. Это я точно знала.
— Я хочу… Очень хочу быть с тобой. Постараюсь решить все наши вопросы, — он погладил меня по голове и приподнялся, чтобы осмотреться, что мы тут наделали.
Его слова обнадёжили меня. Возможно, и забывать Никиту не придётся. Мы будем вместе. Только каким образом — вот это я мало себе представляла. И всё никак не могла поверить в своё счастье.
— Марго, — очень тихо он позвал меня. — Ты только не волнуйся.
Вот все люди после этой фразы обязательно начинают волноваться.
— Что случилось? — хотела приподняться, но он снова меня уложил на подушки.
— Скажи, по твоим женским делам сегодня какой у тебя день? — спросил, заглядывая в мои глаза.
— Не поняла… Ааа… Девятый, а что?
— Ну тогда, не так всё страшно.
— Что страшно? — я заволновалась.
— Спокойно, спокойно. Авария тут у нас случилась. И это лучшее качество, называется…
— Никита…
— Тише, моя девочка. Ничего страшного не произошло. Порвался вот не вовремя, собака…
— Что??? — я подскочила. — И что теперь?
— Ничего, — я не понимала, почему Никита спокоен, как удав.
— А если я забеременею?
— Будешь рожать, — ответил он всё также спокойно.
— Никит, ты издеваешься надо мной? Да меня родители закопают, — я уже приготовилась плакать.
— А причём здесь твои родители? Это наши с тобою дела, — твёрдо ответил он.
— Я не против ребёнка. Но это как-то… Не вовремя…
— Никто не знает, когда и что вовремя, — он погладил меня. — Завтра с утра сходим к врачу. Во-первых, у тебя не совсем опасное сейчас время. Во-вторых, это надо сделать и так, чтобы убедиться, что всё у тебя в порядке. В-третьих, есть экстренная помощь. Но, мне кажется, не стоит лишний раз портить здоровье…
Никита ещё не договорил, а я уже запаниковала. К этому врачу я не пойду. Не пойду и точка. После того случая в школе, когда меня с Володей застал папа, я уже была на приёме у такого врача. Заставили родители, хотели проверить, говорю ли я правду. И моя мама, и тот «доктор» в кавычках сделали всё, чтобы я никогда больше таких врачей не посещала. Никита прав, от одного раза ничего не будет. Тем более и не всё попало в меня. И дни неопасные…
— Никита, я подумала, не надо никуда ходить. Всё будет в порядке. Ты прав, это я панику зря развела.
— Конечно, в порядке. Но врача посетим с самого утра. И это не обсуждается, — легонько поцеловал меня в губы и поднялся. — Да не смущайся. Уже всё между нами случилось. Идём в душ, — и протянул мне руку.
После душа, вытянувшись на кровати, я постепенно приходила в себя. Пушистое одеяло согревало меня. Я смотрела на Никиту. Он стоял и что-то писал в телефоне. В свете ночных фонарей его тело выглядело идеальным. Он увидел, что я так пристально его рассматриваю, и рассмеялся:
— Даже не думай, Колючка моя! Ты — новенькая в этом деле. Мы обязательно продолжим, но не сегодня, милая. Будет время и для марафонов. Я ещё многое тебе собираюсь показать. А сейчас тебе надо отдохнуть. Нам рано вставать завтра. Заедем в гостиницу, а потом в клинику. В девять утра тебя ждут.
Ну уж нет. Ноги моей там не будет. Настроение пропало, а так хотелось сохранить это сладкое послевкусие. Ладно. Как там, в избитой фразе: подумаю об этом завтра.
Никита залез ко мне под одеяло. Пальцем обвел мои бёдра, как свои владения. Я улыбнулась и удовлетворённо вздохнула. Я не ошиблась в нём: заботливый и нежный…
И ласково добавил:
— Не думай об этом.
— О чём?
— О враче. Я буду рядом с тобой.
Вот откуда он всё знает.
Глава 18
Пять лет спустя
— Кузьма, Кузьма! Ну, ты слышишь меня? Бегом сюда, — кричу с крыльца сыну.
— Мамочка, милая моя, — вот хитруля, знает, как меня разжалобить. — Ну, прости, прости, — обнимает своими ручонками, когда я приседаю, чтобы поправить ему рубашку, а я таю, как снежинка на ладони.
Таю каждый раз, когда мой Кузя так делает. И сразу пропадает всё желание ругаться, наказывать, злиться или даже грустить. Но, сегодня разум берёт верх над чувствами.
— Кузя, ты очень плохо сделал. Понимаешь? — я всегда с ним разговариваю, как с взрослым, с самого рождения.
И моя любовь к нему тоже взрослая — большая-пребольшая. А Кузьма не подводит. В свои почти четыре годика он бегло читает, рисует, поёт, руководит играми вместе с соседскими детьми, пытается мне помочь в домашних делах, а я для этого развития почти ничего не делаю. Мне достался золотой ребёнок. Нет, кое-что делаю. Просто люблю. И абсолютно ничего не требую взамен.
— Мамочка, — он целует меня в щёчку. — Ну что ты так разволновалась. Мне передали, что ты ждёшь меня дома.
— Ты зачем на речку бегал? — пытаюсь говорить строгим голосом.
— Я бегал со своими друзьями, — это правда, друзей у него оочччень много: от двух до семи лет, и девчонки, и мальчишки. — Присматривал за ними, чтобы они не утонули, — вполне серьёзно заявляет он и вздыхает по-взрослому.
— Ну, что случилось? — заметила я смену настроения у сына.
— Ты волновалась из-за меня.
— Да, это правда, — теперь вздохнула я и прижала его к себе. — Ты всё равно делаешь то, что считаешь нужным. Так хотя бы сообщай мне, куда идёшь.
— Хорошо, мамуля. Можно я теперь самокат возьму?
— Давай пообедаем. А потом пойдёшь кататься, хорошо?
— Давай. А можно я Фёдора позову. У него мама в город поехала, а у бабушки только борщ. А он его совсем не любит. А? — и поднял вверх бровь, чем безумно, до чувства лёгкой щемящей грусти, напомнил мне своего отца.
— Зови, конечно. А с чего ты взял, что у меня будет то, что ему понравится? — сощурила я глаза.
— Мамочка, моя милая, — он крепче прижался ко мне. — Тут так вкусно пахнет. И я видел, как ты утром копала молодую картошку. Значит, будет твой фирменный рецепт, со сметаной, укропом и зелёным луком.
— Льстец. Так тебя и заставишь одну картошку кушать, — вспомнилось, как и его отец любил вкусно поесть.
— Так я и отбивнушки вижу.
— Хитрец, как ты можешь видеть это через окно?