— Не поняла?
— Процесс, говорю, был запущен благодаря мне. Молочко образовалось после того, как часть меня поселилась в твоём животе. Он сложил два плюс два. Как это ласкать женщину, пока результаты чужого мужчины в деле. И далеко вы зашли, извольте поинтересоваться?
Я уселась поудобнее и спокойно сказала.
— Никита, зачем это всё ворошить? Я виновата. Очень виновата. И самая большая проблема в том, что твои родители жили без общения с внуком. И ты… А не то, какие у меня были чувства к Володе.
— Так до чего у вас дошло? Как он доставлял тебе удовольствие? Почему не понравилось, что ты не смогла пустить его в свою постель?
— На поцелуях остановились.
— Дальше. Я внимательно слушаю.
— Однажды он почти силой уложил меня на диван. Долго целовал, но я не смогла ему ответить. Его поцелуи ровным счётом ничего у меня не вызывали. Абсолютно никаких чувств. Он всё не мог в это поверить, на выпускном было всё наоборот. У меня даже отвращение какое-то появилось. Ты прочно засел у меня в голове. Он, спасибо ему, смог остановиться вовремя. А я стала искать варианты, как уехать из Москвы. Дальше ты знаешь — мне помог дедушка.
— И что, Володя больше не предлагал вам съехаться?
— Предлагал. Мы ругались по этому поводу, развелись. Меня, кстати, до сих пор мучает совесть. Он здорово помог мне. А он даже кого-то нашёл, собирался жениться. Почему этого не сделал, я до сих пор не знаю.
— Помог, говоришь… Я тебе ещё раз повторю. Помощь — это тогда, когда ты никому ничего не должен. Всё остальное — это долговое обязательство.
— Но ведь и мы должны в ответ делать добро. Тем более что я принимала его помощь.
— Должны делать добро. Но не в ущерб себе. Можно так загнать человека, в такие условия, что он вынужден будет принять помощь. Воспользоваться плачевным положением человека, чтобы решить свои вопросы. Ты ему что-то обещала? Себя обещала?
— Нет.
— Как глупо было просить помощи у парня, с которым были шуры-муры.
Я вздохнула.
— Согласна.
Никита тоже сел на кровати. Каким-то отстранённым взглядом посмотрел в мои глаза. А потом положил голову мне на колени, потянув покрывало на себя.
Странно, вечер настал, но жара не спадала. Ему что, холодно? Аккуратно положила руку на его лоб. Лоб — прохладный и влажный. Потом несмело зарылась в его волосы, робко поглаживая пальцами кожу головы.
— Мне так нравится. Почеши ещё, — тихо проговорил он.
И тут я поняла. Мужчины, какими бы сильными они не казались, тоже ждут ласки, любви, тёплых и нежных слов. Пусть и делают вид, что им всё равно. Пусть кажется со стороны, что не обращают никакого внимания, когда мы их гладим и жалеем. Обращают, и им это приятно.
— Никита, я люблю тебя, — говорю и сама себе удивляюсь.
— Я знаю, — в его голосе снова появились нотки ласки.
— Я не знаю, почему тогда пошла на поводу у Володи. Я очень хотела тебе позвонить. Думала, вот решим вопросы безопасности, и позвоню.
— Позвоню, как чужая жена, — он уже отвечал спокойно.
— Фиктивная жена. Я не сомневалась, что ты поймёшь меня, когда узнаешь, что произошло со мной.
— Как он там сказал? Не нужно спешить. Время само решит за нас. Он решил за нас, как нам жить пять лет. Теперь понимаешь, почему я не смогу с ним общаться. Ты могла стать настоящей женой ещё до рождения Кузи.
— Не трави душу. Могла.
— Могла вообще не убегать в то утро. И не обманывать меня.
— Могла. И я очень обрадовалась, что беременна, когда узнала об этом. Это был такой лучик света. И сразу позвонила тебе. Дальше ты знаешь, про Ирину.
— И как ты решилась всё равно рожать?
— В этом не было никаких сомнений. Хоть я и была неопытной, но понимала. От таких мужчин, как ты, всегда рожают.
Почувствовала, как под моими пальцами задвигались виски у Никиты — он улыбается.
— Какое умное заключение, — довольно произнёс он.
— Кстати, и Володя, и врач, которого он нашёл, уговаривали сделать аборт. Говорили, что у меня очень хорошее здоровье. Что я ещё обязательно забеременею и рожу. От мужа, а не от случайного знакомого.
— Сильные доводы. Ты — молодец. И это после того, как ты выяснила, что я быстро переметнулся к Ирке. Да?
— Да. Володя убеждал меня, что ты уже забыл обо мне. Я тогда столько ночей проплакала. Но ребёнка сохранила.
Никита подхватился и обнял меня руками за щёки.
— Марго, спасибо за то, что сохранила сына. Прости за этот трудный разговор. Лучше выяснить всё до, чтобы потом не возвращаться к этому никогда.
— А ты сможешь? Не возвращаться? Только Володя появился, как ты готов был в драку полезть. Сомневаешься во мне?
— У меня есть повод. Ты так не считаешь?
— Нет, больше повода у тебя нет.
Глава 42
Никита стянул меня на подушки и уложил к себе на плечо. Взял мою руку, и стал уже привычными для меня движениями перебирать пальцы. Оказывается, вот так просто лежать рядом — это уже само по себе огромное счастье. Слышу, как стучит его сердце. Большое и доброе сердце, это я теперь точно знаю.
— Марго, я не сомневаюсь в тебе. Просто характер у меня такой. Все вокруг должны мне подчиняться. Я так привык. Я лидер среди людей. И как-то никто этому не противится. А с тобой так не работает. Ты всегда что-нибудь сделаешь такое, что не вписывается в мой план. Ладно, я уже оставил затею тебя приручить. Буду подстраиваться. Давай дальше. Вот ты переехала сюда. И собиралась мне сообщить, что у меня есть сын. Что снова помешало?
— Да, собиралась, но уже прошло много времени после нашей поездки в Беларусь. И я очень боялась это сделать. Ане Берестовой как-то не осмелилась сообщить о тебе. Она знала только то, что и все остальные — отец Кузи уехал далеко.
— Боюсь, что теперь тебе придётся с ней разбираться. Я сужу по тому, что видел. Да и с мужем её немного знаком. Знаю, что жена у него боевая. Подумать только, как я был рядом в своём поиске.
— На самом деле она много для меня сделала доброго. Вообще я не знаю, почему она не вращается в своём кругу. С людьми своего круга и уровня. Мы так друг к другу привязались в последнее время.
Никита пожимает моё плечо.
— А ты не знаешь почему? С тобой легко, ты очень хороший человечек. И зачем ты всё время делишь людей на какие-то «круги». Это не совсем так устроено. Даже, на самом верху. Там, — он поднял палец вверх, — тоже есть добро. А теперь расскажи, почему не связалась со мной, когда переехала сюда? Не переводи разговор, пожалуйста.
Сейчас я впервые почувствовала, что Никита спокоен. Просто хочет узнать всё до конца.
Я встала с кровати и сказала:
— Жди здесь. Сейчас принесу кое-что.
— Заинтриговала, — ответил Никита.
Я вышла на веранду и стала перебирать стопку журналов. Отыскала то, что мне было нужно, и поторопилась назад в спальню.
— Читай.
— Вслух?
— Как хочешь, — улыбнулась я.
«Никита Кузнецов — российский археолог и кристаллограф. Известный специалист в области археологии, который ещё в молодом возрасте достиг определённого успеха, продолжил свою трудовую деятельность в области кристаллографии. Известно, что он с отличием в своё время закончил геологический факультет МГУ. За плечами у него многочисленные экспедиции, раскопки, в том числе и за границей, которые он оставил, чтобы достичь небывалых высот в не совсем смежной профессии.
Кузнецов и его команда занимаются разработкой алгоритмов для определения свойств материала, чтобы получать сразу необходимые вещества. Это играет огромную роль в медицине при открытии новых лекарств и других веществ, которые используются в других отраслях науки и экономики страны.
Включён в журнал Forbes как российский влиятельный учёный».
— И что ты этим хочешь сказать?
— Однажды в гостях у Ани мне попался в руки известный журнал. Там я увидела твоё фото и резюме. Я, конечно, догадывалась, что ты успешный человек, добиваешься отличных результатов в работе и в жизни. Но не думала, что таких огромных успехов. Когда я прочла эту статью, мне стало страшно. Я сразу подумала, что теперь ты ни за что на свете не простишь меня. Это, как с врачом, чем дольше не идёшь, когда болит, тем страшнее. Я была уверена, что ты заберёшь у меня сына. И передумала тебя искать. Меня окутал такой страх. От Ани я слышала множество историй о людях из её окружения, хоть ты и не любишь такие сравнения. И детей отбирали, и за границу вывозили. Я как представила, что больше не увижу Кузю…
— Иди сюда, глупышка моя. Сколько же ещё сидит страхов в твоей голове? — он поцеловал меня в висок, а потом легонечко подул. — А журнал зачем домой забрала? Чтобы перечитывать и страхов нагонять ещё больше?
— Нет, чтобы забрать твою фотографию. На меня тогда так накатили воспоминания. Ночами не спала. Однажды, даже хотела уже набрать Гале и узнать номер твоего телефона. Лишь бы тебя ещё раз увидеть. Но на следующий день приехал Володя. Увидел оставленный на комоде журнал. И озвучил мои же мысли. Ребёнка отберёшь, и я всю жизнь проживу, так и не узнав, как живёт мой сын. В лучшем случае, буду только из новостей узнавать, где он бывает и кто у него мачеха.
— Всё-таки надо было намылить ему…
— Никита, хватит. Ты же обещал.
— Я? Обещал? — он навалился на меня всем весом. — Ты что-то перепутала, девочка. Я никогда никому ничего не обещаю. Но так и быть. Прощаю. Он ведь влюблён в тебя. И по-своему пытается сделать тебя своей. Тем более ты уже была в его руках.
— Как ты благороден, — поддела я его, за что сразу ощутила, как он стал меня щекотать.
— Он сам виноват. Нечего было тебя отпускать после выпускного. Я бы не испугался полиции. И твои родители вели себя, скажем так, не совсем в рамках закона. Всё можно было повернуть в свою сторону. Но, не мне судить его. Да и мы бы с тобой не встретились тогда. Так что, пожалуй, стоит сказать ему спасибо.
— Никита, я и сейчас не совсем понимаю, что ты нашёл во мне. Спишь со мной здесь, в простом, можно сказать, деревенском доме.