— Не начинай того, что не сможешь закончить, девочка.
Глава 11
Его слова бьют по вискам, от звука его голоса тело бросает в дрожь. Жар расплывается под кожей… Он проникает в меня так глубоко, что кажется уже течет в моей крови. Этот мужчина дьявол. Потому что другого объяснения моей одержимости у меня нет. Он как будто лишил меня воли. Все что я могу — это только думать о нем. Смотреть на него. Желать его. Я бы хотела, чтобы это прекратилось. Очень бы хотела… но с каждой секундой я заболеваю им все больше.
Я не знаю почему я на него так реагирую, не знаю почему подушечки пальцев начинают гореть от желания прикоснуться к его коже. Это ведь не нормально? Не нормально хотеть его до безумия. До скрипа зубов. До чертовых спазмов внизу живота. Я схожу с ума? Он лишает меня рассудка? Разве это возможно? Почему все это происходит со мной?
— Ты, как всегда, меня недооцениваешь, — голос становится хриплым, мои слова практически тонут в оглушающем стуке моего сердца. Я вижу лишь его глаза. Хочу лишь его внимания. И мне плевать на все, что происходит вокруг. Плевать на то, что он может со мной сделать. Я хочу, господин Чернов, и я не собираюсь себе в этом отказывать.
— Твои поступки говорят сами за себя, — происходит то, что я считала нереальным. Его глаза становятся еще темнее. Еще мрачнее. Мне кажется, что его взгляд пробирается мне под кожу… Он может все. И для того, чтобы заставить меня о чем-то пожалеть или меня наказать ему не нужно применять физическую силу. Достаточно только посмотреть.
Сердце само сожмется в болезненном спазме. Дыхание само остановится, а в груди начнет жечь так, что я не смогу с этим ничего сделать. Вот так он умеет меня наказать одним только взглядом. Разве человек на такое способен?
— Ты сам меня провоцируешь, — не успеваю договорить предложение до конца, потому что его пальцы скользят ниже… Заставляя меня задрожать… Зубы смыкаются на нижнюю губу, потому что я боюсь выдать позорный стон. Его пальцы спускаются от подбородка к моей шее, слегка ее ласкают, заставляют расслабиться, а после сжимаются на ней так резко и жестко, что я не могу даже вдохнуть. Легкие обжигает, они горят в огне, а мои глаза распахиваются так широко, что в уголках глаз начинают собираться слезы.
— Глупая девчонка, ты серьезно решила, что я тебя провоцировал? — его лицо приближается… Он настолько близко, что я могу увидеть, как дрогнули уголки его губ, он хотел усмехнуться… но сдержался в последнюю секунду. — Я тебе уже говорил, если я начну с тобой играть, ты проиграешь даже не начав.
Его пальцы слегка ослабевают хватку и дают мне вдохнуть такой необходимый кислород. Вместе с воздухом я вдыхаю его запах. Такой опасный… такой желанный… такой убивающий. Он кружит голову, дурманит. Пьянит меня без капли алкоголя…
— И, как всегда, ты решил за меня, — что я делаю? Я его провоцирую? Пытаюсь заставить посмотреть на меня по-другому? Хочу подтолкнуть к тому, чего сама боюсь? Что я делаю?!
Но протест внутри меня настолько сильный, что я не могу ничего с собой поделать. Я хочу заставить его увидеть во мне женщину. Увидеть ту, которая уже не является ребенком. “Глупой девчонкой” — как он любит меня называть. Хочу показать ему, что от этой “глупой девчонки” он будет терять голову так, как никогда и ни от кого не терял.
Его взгляд скользит по моему лицу, заставляет меня задержать дыхание и наблюдать за тем, как он это делает. Когда его глаза останавливаются напротив моих губ… Я чувствую, как нежная кожа начинает гореть под его взглядом.
Мурашки появляются на коже… а губы пересыхают так, что я не думая слегка прохожусь по ним языком. И только сейчас я замечаю, как расширяются его зрачки в этот момент, как меняется выражение его лица… И как он начинает смотреть на меня.
Я не знаю правильно ли я понимаю. Но мне кажется, что именно так смотрит мужчина на желанную женщину. Именно таким взглядом. Жадным. Желающим. Всепоглощающим.
— Что если я хочу сыграть? — мой голос дрожит, а тело горит от его прикосновений. Мне кажется, что, если он сейчас меня не поцелует, то я умру. Все что сейчас хочу…. Все мои желания сосредоточены на нем. — Или теперь боишься ты?
Все вокруг нас настолько наэлектризовано, что мне кажется вот-вот начнётся молния и ураган. Но я не могу отвести взгляд от его глаз. Кажется, что он меня, приворожив, обездвижил… Лишил возможности дышать…
Когда его руки больно сжали меня за бедра я, распахнув губы выдала негромкий стон, а после Чернов, грязно выругавшись схватил меня на руки и пошел на выход из своего кабинета.
Невероятное количество эмоций охвачивают меня в эту секунду. Он прижимает меня к себе так плотно, что я чувствую жар его кожи… Его жар под моей кожей… Его запах… такой особенный, такой взрослый… мужественный… опасный кружит голову.
Когда он выносит меня из кабинета я вижу, как вся прислуга смотрит на нас глазами полными непонимания и вопросов. Никто из них не может понять, что происходит. И они такие не одни. Я совершенно не понимаю, что творится. Я хотела устроить скандал. Хотела ударить его по лицу. Хотела высказать ему все что я о нем думаю. Но стоило ему появиться как все это испарилось. Все слова, которые разрывали меня изнутри от невысказанности исчезли. Я забыла все, что хотела сказать. Потому что с ним теперь так всегда… Стоит ему появиться, и я забываю обо всем.
Ненавижу себя за это. Ненавижу его за это. Но как с этим бороться пока что не знаю. Я обязательно научусь реагировать на него по-другому. Я смогу. Я знаю. Но для этого нужно время…
А именно в эту секунду Чернов поднимается по лестнице крепко прижимая меня к себе. Я чувствую, как под тканью его рубашки играют мышцы, как они перекатываются под кожей… И у меня перехватывает дыхание от этого.
Он заносит меня в мою комнату, а я в ожидании того что произойдет дальше кусаю губы в кровь.
Чернов походит к моей кровати опускает меня на покрывало, окидывает меня темным, пугающим взглядом, а после усмехнувшись лишь уголками губ произносит:
— Спокойной ночи, девочка.
Разочарование охватывает меня с такой силой, что я сжимаю покрывало до побелевших пальцев.
— Уходишь? И кто из нас боится играть?! — кричу ему в спину, когда он, развернувшись направляется на выход. Когда он притормаживает у самого выхода мои глаза прожигают его.
— Ты постоянно совершаешь одну и ту же ошибку, — развернувшись он впивается взглядом в мои глаза, — ошибочно предполагаешь, что мне это интересно.
С той проклятой ночи Чернов пропадает на четыре дня. Его машина сорвалась с места с оглушающим свистом, когда я разносила свою комнату в пух и прах. Проклинала его и орала, что ненавижу.
Моя злость и ненависть росли с каждым днем, но он не появлялся, чтобы я могла хоть как-то спустить пар.
Я продолжала ходить в институт. Продолжала общаться с Димкой и, наверное, на третий день отсутствия Чернова я приняла решение, что Дима подходит мне намного больше.
Он готов из кожи вон выпрыгнуть только ради моего взгляда, ради моего внимания. Этот парень подходил мне намного больше. Отношения, в которых будут меня любить и уважать нравились мне куда больше, чем те, где меня постоянно пытались прогнуть под себя.
Обманывала ли я себя? Скорее да, чем нет. Но чем дольше Глеб не появлялся в моей жизни, тем сильнее я позволяла себе поверить в эту ложь. Она ведь была спасительной.
Когда мужчины не было рядом, врать самой себе было проще. Предательское тело доказывало мне обратное…
— Приходи ко мне сегодня вечером, — шепчет мне на ухо Димка, а внутри меня все сжимается от протеста.
Я чувствую, что все это не так. Неправильно. Внутри меня разгорается конфликт. Охватывает чувство предательства… самой себя. Его руки скользят по моей талии, его дыхание сбивается, а запах слишком сладкий и его слишком много, совсем не как у…
Зажмуриваюсь и мысленно заставляю себя забыть о Чернове. Нельзя, Алиса, так нельзя! Прекрати их сравнивать! Это нечестно! Неправильно и невозможно.
Это как сравнивать сливу и танк. Просто изначально категории разные. Несравнимые. Да, Дима среди слив, наверное, лучше. Но мой личный танк, который переехал и раскатал моё сознание…
— Я думала, что мы сходим в кино, — я ни готова. Ни готова прийти к нему домой, и дать ему повод думать, что у нас все может случиться. Дима очень хороший парень, наверное, мне нужно немного больше времени, чтобы моё тело приятно покалывало от его прикосновений так же, как от прикосновений…
Я закусываю губу. Сжимаю руки в кулак, вгоняя ногти в кожу. До крови. До боли.
Стараюсь внушить телу, что каждое воспоминание о нем — это боль.
Ну, вот… только я опять о нем вспомнила. Снова думаю. Снова закусываю губу, и в этот раз ногти уже пробивают кожу окончательно.
— Хочешь в кино? — парень быстро сдаётся и даже не пытается настаивать на своем предложении.
— Да, — усмехаюсь, — сегодня в семь как раз будет хороший триллер, думаю, он должен быть интересным.
А по факту, мне бы сознание лучше всколыхнуть. По переживать для разнообразия о чем-то другом, а не о своей никчемной жизни.
Договорившись встретиться вечером, мы с Димой расходимся.
Планы есть, а мысли все вокруг того же. Человека.
Что, если он узнает? Как отреагирует? Как сделать, чтобы он узнал? Как сделать так, чтобы он наверняка отреагировал?! Жаль, что мой гардероб в этот раз не в моих союзниках…
Травмированная нога все еще ноет, но благодаря небольшой повязке эта боль терпима. Конечно, я не могу себе пока что позволить носить каблуки, но и кроссовки тоже очень даже неплохо.
Приехав домой, мои глаза автоматически начинают выискивать его машину, но ее нет возле дома, как и не было четыре дня до этого. И я снова мысленно бью себя по щекам за это дурацкое чувство — надежду.
Поднявшись к себе в комнату, я переодеваюсь в уже полюбившиеся шелковые шортики и майку. Этот комплект я купила от злости, на следующий же день после той ночи.