– Как это так? Но где ты ее видела?
– Не знаю! Просто мне понадобилось время, чтобы понять, кто это. Тогда у нее еще не было шрама…
– А кто был тот мужчина?
– Мне не удалось увидеть его лицо. Он приближается к ней… Целует в шею…
Франсуа склонился над Кларой.
– Вот так? – спросил он, целуя ее в основание шеи.
Клара поняла, что в этом нет ничего общего с выражением чувств. Проигрывая для нее сцену, свидетельницей которой девушка тогда стала, Франсуа пытается освежить ее память.
Как будто пелена спадала с ее мыслей.
Мужчина поднял голову, и теперь Клара могла ясно разглядеть лицо того, кто сидел рядом с Марианной, держал ее за руку и шептал на ухо слова, которые никогда не хотела бы слышать от него притаившаяся за дверью девочка-подросток.
«Я хочу провести с тобой весь остаток жизни».
Встав на цыпочки, девочка тихонько отошла подальше от двери, а затем со всех ног сбежала по лестнице, одновременно пытаясь осознать увиденное и прогнать от себя картину, леденящую кровь.
– Это был мой отец, – выдохнула она.
– Твой отец?
– В кровати с Марианной Брюнель… Подростком я однажды застала их вместе!
В ужасе она прикрыла рот рукой.
– Не скажу, сколько времени они знали друг друга, но… это было задолго до убийства. Теперь я это точно помню… Всю следующую неделю я отказывалась разговаривать с отцом… До тех пор, пока…
Клара еле сдержала приступ отвращения. Франсуа внимательно слушал, наморщив лоб.
– Теперь я лучше понимаю ее враждебность по отношению к тебе. Тем не менее… в ходе расследования об этой связи нигде не упоминалось.
Франсуа пересказал Кларе, что самым тщательным образом изучил досье, все полицейские рапорты и медицинские справки на момент появления девушки. Но там не было ничего относительно связи Ивана Ройера с этой женщиной.
– Понимаешь, что это означает? Брюнель – заинтересованное лицо, она не имела права заниматься этим делом. А она это до сих пор скрывает…
– Ты веришь, что она и в самом деле ищет убийцу? – спросила Клара.
– Не знаю, – ответил Франсуа и, немного помолчав, продолжил: – Она мне сказала, что полиция напала на след. На месте преступления нашли ДНК.
Клара просияла:
– Наконец-то хорошая новость, правда? Они смогут найти убийцу!
Франсуа не ответил. Лицо его внезапно исказила гримаса боли, он что-то пробормотал сквозь зубы и, пошатнувшись, был вынужден схватиться за стул.
– Франсуа! – вскрикнула обеспокоенная Клара.
Подбежав к любимому, она притронулась к его щеке.
– У тебя температура, – заметила девушка. – Надо срочно о тебе позаботиться.
– Да. Я сейчас съезжу в поселок в аптеку… Надо сделать прививку от бешенства, никогда ведь не знаешь наверняка.
Все так же хватаясь за спинку стула, Франсуа поднялся. Он был весь взмыленный.
– Хочешь, я поеду с тобой? – предложила Клара.
– Нет.
Поняв, что задел ее таким резким отказом, мужчина постарался его смягчить:
– Будет лучше, если ты никуда отсюда не тронешься, пока твоя память полностью не восстановилась. Надо, чтобы все было по порядку.
Его строгий голос стал ниже еще на тон и чуть заметно дрожал:
– Ты весь день ничего не ела. Приготовь себе что-нибудь, пока меня не будет.
Клара покачала головой:
– Я не хочу есть.
– Погрызи хотя бы кусочек лепешки… Пожалуйста, будь благоразумна.
«Если будешь благоразумна, я дам тебе поесть».
Безвкусная кормежка, которую предоставлял ей Ликаон, все время была одна и та же. Ночами Клара видела во сне то шоколадный мусс, то полную ложку варенья. И тотчас же просыпалась от голодных спазмов в желудке…
«Но не очень много. Ты не должна забыть страх».
Похититель не причинял пленнице никаких особенных неудобств. Он находил удовольствие в том, чтобы держать ее в голоде, холоде и темноте. В ужасе, который витал вокруг него, будто священный огонь.
Дни напролет девушка теребила подвеску, висящую у нее на шее. Спираль, символ жизни. Только эта вещь и Руби не давали ей обвязать свитер вокруг шеи и повеситься на потолочной балке своей камеры.
Франсуа понял, что мысли Клары снова увели ее очень далеко отсюда. Он торопливо схватил куртку, ключи от машины.
– Запрись, никому не открывай. Я ненадолго!
Бросив на свою возлюбленную огненный взгляд, доктор прижал ее к себе и заключил в долгое объятие. Он закрыл глаза и зарылся лицом в волосы Клары, втягивая в себя их аромат.
– Я люблю твои волосы…
Клара тоже закрыла глаза и в свою очередь прижалась к мужчине. Изо всех сил. С недавних пор всякий раз, целуя его, она не могла отделаться от ощущения, что это в последний раз.
Казалось, за этим смутным ощущением скрывается еще более ужасная правда. В Кларе сейчас не осталось ничего неизменного. Напротив, все было в движении, все раскачивалось, соскальзывая к совсем другой жизни. Она должна привыкнуть к мысли, что каждый раз на Франсуа будет смотреть новая Клара, что она-новая будет класть голову ему на плечо. И ей предстояло найти новые определения тех понятий, которые она, казалось бы, давно уже сделала своими и привычными. Такие понятия, как «любовь», «доверие» или еще «свобода».
Менар не обращал внимания на знаки ограничения скорости, тем более что уже начался дождь. Из-за мелких капель шоссе сделалось скользким. Впрочем, не важно. Ничто на свете не имело значения, кроме Клары. Его нога снова нажала на газ.
Доктор Менар боялся не того, что машину занесет на мокром асфальте, а того, что его жизнь будет непоправимо разрушена. Особенно если учесть, что эта полицейская ищейка проехала половину страны, чтобы им помешать – ему и Кларе. Надо, чтобы его спутница жизни вернула себе воспоминания. Чтобы она смогла опознать Ликаона и они покончили наконец с этим кошмаром. Тогда все будет улажено. Во всяком случае, Франсуа выйдет победителем из этого сражения в скрытой войне с памятью.
В той войне, которая началась тридцать пять лет назад, в тот день, когда умерла его сестра. Ему было десять лет, она была всего лишь младенцем, спящим в кровати с решетками. Однажды утром малышка не проснулась, и это потрясло Франсуа.
Ее память была пуста. У нее не было времени обзавестись своими собственными воспоминаниями. Ни один человек тоже особенно не вспоминал о ней.
Подростком Менар страстно увлекся деятельностью мозга в одной из его основных ролей: запечатлевать прошлое. Изучая психологию, химию, нейробиологию, он пришел к выводу, что память – это гигантская черная дыра, намного огромнее тех, что описаны в астрофизике. Из этого небытия человеческие существа, не располагающие особыми технологиями, могут извлечь рудиментарные фрагментарные сведения с помощью эпизодической связи со своим самосознанием в настоящем.
Но инструменты науки должны дать возможность пойти дальше. Воскресить по своей воле мириады фактов, собрать их сообразно хитроумному замыслу. А с развитием этих методов станет возможно контролировать воспоминания, управлять ими, как информационной программой, создавшей виртуальный сенсорный мир, начиная с простых цифровых данных. Защита пациента от травмирующих воспоминаний с помощью создания так называемых масок была первой вехой, преодоленной во время разработки программы «Мнемозина».
Следующий этап – дать воспоминания, которых у человека никогда не было, так, как Менар хотел бы это сделать в случае со своей сестрой. Этот шаг, гораздо более сложный и увлекательный, но вместе с тем куда более рискованный, послужил на пользу Кларе.
И, несмотря на первые неудачи, Менар был твердо убежден, что именно благодаря этому методу ему удалось спасти Клару.
И он обязательно продолжит, невзирая ни на что.
Не сбавляя скорости, доктор вытащил мобильник и набрал номер. В трубке прозвучало несколько гудков, затем абонент наконец ответил на вызов.
– Алло, Гримберг? Это Менар. Слушай, я хочу тебя кое о чем попросить. Ты, конечно, в курсе насчет убийства в Сент-Элали?
Ну разумеется, он в курсе, ведь Артур Гримберг руководит полицейской лабораторией. Приехав в Бордо, Франсуа устроил на этот пост своего старого университетского товарища, парижского соискателя, оставшегося безработным после того, как его лабораторию перекупила межнациональная корпорация.
Они оба знали, что однажды Гримберг сумеет вернуть Менару должок.
– Сможешь мне позвонить, когда получишь результаты ДНК? Счастливо…
Пару секунд Гримберг колебался. Он знал, что рискует.
– Ладно, – сказал Артур наконец. – Но ты мне скажешь, что…
– Да, я тебе непременно все объясню, – оборвал его Франсуа. – Пока.
Несколько минут спустя Менар снова взялся за телефон.
– Комиссар Жирар? – спросил он, набрав номер судебной полиции Бордо.
Мгновением позже доктор уже говорил с ним.
– От меня только что уехала капитан Брюнель. Она задала целую кучу вопросов…
Менар терпеливо выслушал ответ комиссара, прежде чем расставить все точки над «i».
– Как вы можете позволить Брюнель вести это расследование, когда она была близка с одной из жертв? Брюнель состояла в любовной связи с отцом Клары!
Едва договорив, доктор разъединил вызов, чтобы не дать собеседнику времени задать уточняющие вопросы.
По своей природе Менар был скорее интровертом. Демонстрация авторитета никогда не являлась его сильной стороной. Но когда речь зашла о женщине его жизни, Менар без труда нашел в себе необходимые энергию и злость, чтобы защищаться и нападать самому.
Марианна Брюнель беспардонно заявилась, чтобы им угрожать. Но при этом она продемонстрировала такую настойчивость, что Франсуа невольно почувствовал уважение к тому, как упорно капитан старалась решить эту проблему.
Но у Менара тоже имеются эти качества. И время покажет, кто из них двоих упрямее.
Перед тем как выиграть битву с прошлым, очень важно не проиграть настоящему.