Первое, о чем подумал Егор, открыв глаза, оказался не свет, пролившийся в его душу, в чем он, собственно, сильно сомневался. Сейчас, лежа на спине и сложив руки вдоль тела, он понял, что складывалось впечатление, что его парализовало. Что он больше не имел возможности шевелить конечностями. Но это не так. Это самообман после долгого сна, о котором Мороз даже не подозревал. До определенного момента. Стоило ему совсем чуть-чуть пошевелиться и постараться развернуться на бок, ощутил, как к затекшим рукам и ногам приливала кровь параллельно с болью, разлившейся по животу, попадая буквально в каждую клеточку тела. Интересно, какой идиот решил так сильно ранить его в самый неподходящий момент? Ему ведь нужно работать, встретиться с партнерами и найти...
— Тише, — красивый шепот с нотками беспокойства дошел до его слуха не сразу, только спустя какое-то время. А нежные руки чуть толкнули его в грудь, заставляя принять прежнее положение. — Вам пока нельзя вставать, — так же нежно произнес женский голос, чуть поглаживая его по плечам и тут же одергивая руку.
«Странно», — подумал про себя Егор, стараясь повернуть голову на мелодичный голос, который почему-то не узнал сразу.
Взгляд упал на женский силуэт. Красивый, поистине женственный. Молодой. С темными волосами и сверкающими глазами, цвет которых трудно определить из-за расфокусированности. Однако стоило Егору окончательно проснуться и осознать, что рядом с ним сидела не Марфа, ни кто-то из прислуг, а Лера, смотрящая на него во все глаза, то крайне удивился. Он словно видел другую девушку. Не ту запуганную птичку, оказавшуюся запертой в клетке, не ту своевольную и нахальную особу, готовую вот-вот выплеснуть на него весь свой яд. Миловидную, нежную. Заботящуюся и волнующуюся за него. Кстати, почему она переживала за него? Почему сейчас сидела рядом с ним? Какого черта оказалась здесь, когда не так давно сбежала из его дома?
В голове тут же восстали картинки, способные дать ответы на вечно возникающие вопросы. Словно в замедленной съемке Егор вновь проживал моменты прошлого. Как летел домой, как какой-то аноним, откликнувшись на объявление о пропаже девушки, сообщил ее местонахождение, как он остановился в нескольких метрах от дома, а затем, завидев свою пропажу в руках какой-то малолетней шпаны, ввязался в драку, окончательно разозлившись и действуя лишь на эмоциях. Потому что только он имел право трогать ее, касаться ее нежной кожи и ласкать до сумасшествия, как несколько дней назад. Что бы они сотворили с его девчонкой, наивно смотрящей на него сейчас, если бы он не явился в нужный момент? «То же, что и ты сам», — подсказало подсознание, словно Мороз уже совершил проступок против ее воли. Какой? Ответ на этот вопрос не требовался, хоть он и отрицал свою вину, как мог, прикрываясь ее первоначальным наслаждением.
— Который час? — стараясь отвлечься от ненужных мыслей, поинтересовался Егор.
— Семь утра, — спокойно ответила Лера, хотя чуть напряженные нотки в ее голосе невозможно было не заметить, а как только Мороз повернулся к ней лицом и взглянул в чистые глаза, распахнутые до предела, она совсем сжалась, стараясь стать маленьким комочком и, видимо, пожалев, что пришла сюда.
— Какого хрена ты убежала? — рявкнул он ни с того ни с сего.
— Вы действительно хотите знать причины?
— Да, черт возьми, хочу знать! — злость не всегда действовала в угоду мужчине, скорее, наоборот, лишь вредила временами. Сейчас произошло то же самое, как только он рявкнул на и без того перепуганную девчонку и резко вскочил с кровати, переборов ноющую боль, которая лишь усилилась.
Зачем он пошел против слов Леры о том, что ему нельзя вставать? Почему не послушался, поддавшись эмоциям? Потому что он никак не мог понять ответы на вечно крутящиеся в голове вопросы. Он не знал, зачем она вернулась после побега, что заставило пойти ее на этот шаг. Егора настолько интересовали эти вопросы, что он даже не заметил багровое пятно на повязке, в отличие от Леры, которая тут же засуетилась в поисках нужных инструментов.
— Нужно перевязать, — знающим тоном произнесла она и, подготовив на прикроватной тумбочке все необходимое, принялась развязывать бинт. — Вам нужно подняться, — чуть скованно попросила Лера и, завидев на его лице гримасу боли, тут же помогла мужчине принять сидячее положение.
Все это время девушка суетилась вокруг Егора, то разрезала бинт, то дезинфицировала рану, которая, на его глаз, оказалась не столь большой, даже швы не пугали. Точнее, она попыталась залить рану перекисью из-за появления гноя, как вдруг мужчина резким движением оттолкнул ее подальше.
— Мне больно! — воскликнул он. «Ага, ему больно, а мне, блин, приятно! Чуть не упала из-за него!» — подумала про себя Лера, ощущая, как злость подкрадывалась к ней. И ничего хорошего это чувство не предвещало.
— А вы не двигайтесь, и не будет так больно! — парировала девушка.
— Если бы ты не сбежала, ни я, ни ты не пострадали бы! — взревел он, как только Лера вновь попыталась промыть рану перекисью. И, наверное, она бы от него отстала, учитывая, что рана полностью промыта, только сказанные Морозом слова лишь разозлили Леру сильнее. Она попыталась сдерживаться все это время, беспокоясь за его здоровье, старалась не показывать свою обиду на него и злость, окутавшую так внезапно и неосторожно, но сейчас все эмоции готовы были выплеснуться наружу и обрушиться на шатенистую, слегка ноющую от боли голову.
— Если бы ты меня не похитил меня и не изнасиловал, я бы не убежала! — теперь уже рявкнула девушка, неожиданно для Егора повысив голос. Он никогда не слышал, чтобы она так яростно кричала на него, не замечал, как маленькие кулачки сжимались, костяшки побелели, а руки чуть подрагивали. Не замечал ее слегка потемневшего взгляда уже далеко не бездонных глаз цвета лазурного моря, а серых-серых, как небо во время дождя.
Оба замолчали, понимая, что еще немного — и они просто-напросто выгрызут глотки друг у друга, особенно Лера, готовая вот— вот напасть на него. И в этот момент Егор осознал, что она все помнила и вряд ли когда-то забудет совершенную им ошибку. И нет, речь шла не о выкупе у пьяной мамаши.
А о том, что однажды взял ее силой, нанеся моральную травму...
В памяти внезапно всплыла их совместно проведенная ночь, его злость, граничащая с лаской, его месть девчонке за самоуправство и стриптиз охране. Ее слезы. Наверное, ей было больно. Больно от того, что он делал с ней. Но почему? Раньше он поступал точно так же, за одним исключением. Его бывшие пассии не являлись девственницами, да и против секса с ним ничего не имели. Разве она имела? Так выгибалась его ласкам, чуть постанывала, когда он прикасался к ней. А как чувственно покусывала нижнюю губу, когда он пробовал на вкус ее естество — не передать словами. Может, все же он где— то прокололся? Просчитался? Да, он понимал, что увлекся, потеряв голову, стоило ему оказаться внутри сжимающей и узкой плоти прекрасной девушки, но именно сейчас, ощущая на своем теле нежные руки, которые заботливо меняли повязку, осознал, насколько его поступок омерзителен по сравнению с ее благородством, проявленным тогда. И сейчас.
— Так легче? — уже спокойнее спросила Лера.
— Да, — ответил он, больше не чувствуя прикосновения ее рук к его обнаженному торсу, на который та больше не смотрела. А там было на что взглянуть: рельефные мышцы, напряженные кубики пресса, татуировка, умиляющая других девушек. Но, видимо, не Леру.
Закончив, девушка поспешила к выходу, забирая за собой использованный бинт, пропитанный его кровью, но неожиданно для самой себя резко обернулась, посмотрев в лицо собственному страху, который почему-то не ощущался так сильно, как раньше. В лицо Мороза.
— И... спасибо вам, — тихо прошептала она, хотя ее слова дошли до самого Егора.
— За что?
— Если бы вы не появились тогда, я бы умерла. Вы спасли мне жизнь, — Лера искренне посмотрела на мужчину своими большими голубыми глазами, а затем, окинув напоследок темную комнату, покинула ее, закрыв за собой дверь.
Он ничего не ответил, продолжая смотреть на закрытую дверь, за которой что-то говорил Иван, затем, выслушивая Лерин ответ, размышлял, что в итоге совершил. И правильно ли? Почему она после всего вернулась за ним, почему спасла его и сейчас не оставляет лишний раз? Почему смотрела на него с беспокойством и одновременно холодом в глазах? Почему его не бесило, что женщина видела в непрезентабельном состоянии, да еще и позволил касаться своего ранения и лечить его? Где его лечащий врач? Но хотел ли он, чтобы на месте прекрасной и, как оказалось, заботливой девушки, оказался доктор? Вряд ли. Ее прикосновения приятно ощущались на его коже во время процедуры, чуть прохладные пальцы медленными, но уверенными движениями перевязывали вокруг его живота бинт.
А затем ее слова благодарности...
Они просто убили наповал. Да, Егор спас ей жизнь, но до этого сильно погубил своим поступком, совершенным на грани срыва. Из-за мести. Тогда почему его раньше это не беспокоило? Наверное, потому, что до этого никто не бегал за ним так, не возился, когда ему было плохо, а в глазах окружающих виднелась лишь фальшь, созданная ради поддержания иллюзии. Но не в ее глазах. Не в этом кристально-чистом лазурном взгляде, которым она смотрела на него. Лера вела себя с ним холодно, но в то же время волновалась за его здоровье, сама даже взялась перевязывать его, заметив раскрывшуюся рану. В какой-то момент Мороз задался вопросом: а заслужил ли он, чтобы ему спасли жизнь? Заслужил ли ее заботу? Ее прикосновения? Ее волнение? Раньше он никогда об этом не задумывался, стараясь спускать все на поводу, дав волю случаю, однако именно сейчас, вспоминая недавние события, Егор понимал, насколько сильно оступился, как сильно оплошал и что примерно нужно сделать, чтобы искупить вину. Хотя...
Последнее ему только-только предстояло познать...
ГЛАВА 19
Большую часть своей жизни Лера испытывала стеснение, если это чувство не подавляло что-то более мощное и агрессивное, как накануне побега, когда она невольно оказалась в объятьях Мороза. Она стеснялась своей внешности, не идущей ни в какое сравнение с моделями из интернет-изданий, своих порой пошлых мыслей относительно того или иного мальчика, который ей нравился в школе. Своих воспоминаний первого и единст