Егор не слышал слова Валенкова, только наблюдал за слезами его девочки, оказавшейся в беспомощном положении, за ее взглядом, направленным лишь на него. И за мольбой, с которой она смотрела. Мужчина осознал, что если он не начнет действовать сейчас, то потом будет слишком поздно. С Лерой могли сделать что угодно, он не мог допустить этого. Ни за что на свете.
Мужчина всеми силами напряг мышцы и попытался растянуть веревки на руках. Да, крепко же его связали, казалось, что оковы не стали слабее. Только Егор не сдавался, наблюдая, как его девочку пытались домогаться. Однажды она уже пережила подобное по его вине, но сейчас он не позволит истории повториться вновь.
«Ну, давай же!» — предпринимая еще одну попытку освободиться, проговаривал про себя Мороз.
Удивительно, что Валенков даже не замечал манипуляций Егора, все наблюдал за происходящим недалеко от них. За тем, как медленно задиралась майка девушки, как плоский живот показался на обозрение всем участникам преступления. И это очень сильно злило Мороза. И чем больше он бесился, тем активнее предпринимал попытку освободиться, пользуясь отсутствием прикованного к себе внимания. Егор почувствовал, как веревка начала поддаваться, а спустя некоторое время одна рука оказалась на свободе. Он ни на секунды не помедлил, тут же, стараясь не смотреть на слезы девушки и лапы того извращенца, развернулся и врезал Валенкову настолько сильно, что тот упал на пол, не успев воспользоваться пистолетом, который выпал из рук и отлетел куда-то в сторону. Затем Егор так же быстро преодолел расстояние между ним и Лерой и отшвырнул ее подальше от мужских лап. С этим типом нужно разобраться один на один, отомстить за прикосновение к Лере. За все.
Однако здесь одним ударом Мороз не отделался — мужчина оказался намного сильнее физически, чем тот же самый Валенков, несмотря на многолетнюю службу в органах. Но Егор не останавливался, наносил удары по лицу, по печени, не дав возможности противнику нанести урон в ответ. Его нужно вырубить, отделать по полной. Чем скорее, тем лучше. Только мужчина все равно каким-то образом отвечал Егору и бил того по лицу. Но ему было плевать на удары, Мороз словно вымещал на этом амбале всю ненависть и ярость, мстил за непристойное поведение по отношению к его девочке, сидящей в нескольких метрах от них. Он мстил за нее, дрался за нее. За свою возлюбленную. За ее слезы. За ее страх. За все злодеяния, что были причинены ей несколько минут назад. Когда в последний раз дрался за девушку? Только в ту ночь с гопниками, спасая Леру от нападавших. Мороз лишний раз осознал, насколько эта девочка важна для него.
Мужчины чуть ли не катались по полу, нанося друг другу увечья. Каждый из них пытался защититься, каждый старался как можно быстрее одержать победу над противником, пока жуткий выстрел, разлетевшийся на всю мощь, буквально не оглушил присутствующих, перепугав Леру, а главное — задел преследуемую цель, который тут же свалился на землю, не в силах сделать хоть какое-то движение. Он чуть ослаб, заметив, как по белоснежной рубашке, которую сегодня с утра застегивал на все пуговицы, думая вовсе не о работе, растекалось красное пятно. Кровь. Никто не двигался, все словно оцепенели. Но ненадолго.
— Блядь, менты! — закричал амбал, попытавшись встать с земли и сбежать прочь отсюда, дабы его не замели за содействие.
«Не дури, я сам мент», — хотелось крикнуть Валенкову вдогонку своему «помощнику», которого уже успели поймать по пути и повязать, но в тот момент, как из машины вышли полицейские и скрутили его самого, эти слова так и не вылетели из уст.
Никто не понимал, как здесь оказались правоохранительные органы, как мужчины с оружием окружили дом и стали потихоньку пробираться внутрь. Никто не услышал характерный сигнал сирены. Потому что никому не было до этого дела. Преступники думали лишь о том, как бы сбежать отсюда, а два заложника, которые еще находились на улице, лишь смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. Мужчины в форме, как по команде, направились к дому, и только командир этой операции завидел окровавленного мужчину и нависшую над ним девушку, не желающую отойти от него хотя бы на шаг.
— Скорую, срочно! — крикнул он куда-то в сторону мигающих машин.
Только эти слова вновь никто из них не услышал. Никому они не оказались нужны. Ни Лере, ни умирающему Егору, смотрящему в заплаканные голубые глаза, стараясь в последний раз запомнить их насыщенный цвет.
— Как же я скучал, — прошептал он то, что так давно вертелось на языке, что так давно он мечтал сказать ей в лицо, даже не представляя, что вскоре вновь увидит девушку перед собой. Такую красивую, миловидную, с чуть пухлыми губами и теплом, исходящим лишь от нее. Именно такой он желал запомнить Леру. Любимую Леру, открывшую ему дорогу к неизведанному ранее чувству.
К любви...
— Ты выживешь, слышишь? Ты обязательно поправишься, — ее заплаканный голос звучал уже не так, как раньше. Он казался уверенным в собственных словах. Но так ли получится в итоге? Егор понимал, что нет Пуля застряла где-то в его теле, он буквально чувствовал, как жизненные силы медленно покидали его. Наверное, мужчина вряд ли хотел бы прощаться с жизнью вот так, оставляя ее в одиночестве, но ничего не поделаешь. Такова его судьба.
— Будь счастлива, малышка. Ты самое дорогое, что у меня когда-либо было, — он кое-как поднял руку и прикоснулся окровавленным пальцем к ее щеке. Гладил, запоминая мягкость нежной кожи, пока тело совсем не ослабло, а эта самая рука, о которую Лера буквально терлась, резко не упала на землю.
Девушка не сразу заметила, как взгляд любимого мужчины стал стеклянным, как грудь больше не вздымалась, стараясь сделать вдох и впустить кислород. Нет. Только не это. Лера была так уверена, что он обязательно поправится, что они будут жить счастливо в его доме, или же в Москве. Да черт с ним, хоть в шалаше возле мусорки, но главное — с Егором. Он не мог просто так бросить ее.
Он не мог просто так умереть...
— Егор, пожалуйста, держись, — шептала девушка. — Прошу тебя, не покидай меня, — слезы капали из глаз прямо на бело— красную рубашку Егора. Она не обращала внимания ни на что: ни на возню в доме, ни на слова командира операции о том, что скорая уже на подходе. Поздно говорить об этом. Слишком поздно. Они не успели спасти его. Не успели вернуть к жизни самого дорогого человека на свете. — Я люблю тебя. Больше жизни люблю. Пожалуйста, будь со мной...
Лере так хотелось быть на месте Егора, умереть вместо него, отдать свою жизнь, лишь бы тот имел возможность жить. Но она не могла. Этого никогда не случится, а реальность каждый раз будет напоминать, что из них двоих выжила только она. Сердце, казалось, разрывалось на части, в груди все словно сжали огромным кулаком, стараясь принести как можно больше боли. Но все равно это не воскресит его. Никогда. Рыдая в голос и совершенно не стесняясь своих эмоций, девушка легла на его окровавленное тело и закрыла глаза, улавливая толику его тепла. Она старалась забрать последнее, что он оставил после себя, старалась запомнить его прикосновения, его ласку, тепло его тела.
И любовь, которая навсегда останется в ее сердце...
Эпилог
Секундное чувство невесомости, а затем жесткое приземление заставили девушку резко проснуться, ощущая под собой твердый пол, в ногах — запутавшееся одеяло, а в душе непонимание происходящего. Вокруг все осталось таким же, как и раньше: та же комната с обшарпанными обоями, тот же рабочий стол, та же кровать, вытолкнувшая ее из кошмарного сна. Сон. Это всего лишь сон. В последний раз Лера просыпалась в подобном состоянии лишь в детстве, когда любила падать с кровати после эмоциональных сновидений, хотя... эта привычка с возрастом, видимо, не изменилась, судя по теперешнему состоянию.
«Черт возьми, что это было?» — вопрос тут же возник в голове девушки, когда опустошение после пробуждения заполнили воспоминания самого кошмарного из всех снов, которые ей удалось увидеть. Она словно переживала все заново, прокручивая в своей голове каждое яркое мгновение, каждую проведенную минуту в другом мире. Стало немного больно. Нет, не только пятой точке, но и морально. Грудь все еще сжималась, словно перед ней до сих пор лежало окровавленное тело Егора Романовича, а по щекам все еще бежали слезы. Слезы отчаяния и беспомощности, ибо она не в состоянии помочь родному человеку выжить. Но это всего лишь сон, хотя казалось, что именно сейчас она спит. Магия? Вряд ли. Девушка в подобную чушь не верила и в параллельные миры тоже, но в этот момент, казалось, смогла бы поменять собственные взгляды.
«Вот гадство!» — подумалось девушке, стоило более-менее прийти в себя и вспомнить все содержание сна. И неудачный рабочий день, и похищение, и ужасное отношение. Заточение в золотой клетке. Насилие. Побег. Примирение. И любовь. Как же все реально, словно Лера прочувствовала все это на самом деле. Те горячие поцелуи, те чувства, вызванные близостью с мужчиной на берегу Индийского океана, которую Лера никогда ранее не испытывала. Те ощущения казались ей настоящими, искренними, ни капли не наигранными и не напоминающими плод собственного воображения, но все это осталось лишь в голове, а чего-то подобного никогда не происходило и не произойдет. Хотя бы потому, что она никогда в жизни не сблизится с Морозом, а ее личность вряд ли его заинтересует. Чувствовала ли она сейчас что-то к взрослому мужчине, изменившему ее жизнь? Да. Только она не чувствовала какой-то конкретики, все еще не отделив сон, в котором девушка была счастлива в теплых объятьях мужчины, от реальности, где ее буквально вышвырнули с собеседования в университете и указали на дверь. Надо сказать, Лера мечтала, чтобы все произошло наоборот, чтобы реальность оказалась сном. Там бы она не задумывалась о своем будущем, не размышляла, как жить дальше и как поскорее уволиться с нелюбимой работы. Казалось, она вернулась на старт, в то время как считала, что достигла финиша. Не самое приятное чувство, правда? Но, к сожалению, ничего не поделаешь. Она должна смириться с действительностью, смириться с провалом при поступлении.