Бедный Эдик продолжал бормотать что-то жалкое, снова призывал «хорошенько подумать, ведь с работой сейчас, сами знаете, Рина Александровна! Да и вообще – вы уж простите – бабло! Таких денег сейчас не заработать».
Рина резко остановила его:
– Ты обо мне не беспокойся, дружище! У меня есть цена, понимаешь? И я ее знаю. И бабло мое не считай, понял? У меня одна жизнь. И я не собираюсь дохнуть из-за этого гада. В общем, ты услышал и, надеюсь, понял. – Боясь разреветься при Эдике, она быстро нажала отбой.
Мишка и Валентина молчали. А она, не стесняясь, ревела белухой, хлюпала мокрым носом, размазывала ладонью слезы и сопли, громко всхлипывала, тихонько подвывала, и ей было решительно наплевать, кто и что про нее думает.
Первой не выдержала Валентина:
– Все, Иришка, все. Хорош. Неприятности? С этим надо ночь переспать. Увидишь – завтра все проявится в новом свете, наверняка более радужном, что ли. По крайней мере, все окажется не таким страшным.
Мишка обрадованно закивал, соглашаясь со словами соседки.
Наконец Рина взяла себя в руки и попыталась успокоиться.
Получилось не сразу. Валентина глянула на часы:
– До поезда два часа, успеете загодя! Миш, – обернулась она к соседу, – довезешь до вокзала и дождешься поезда, слышишь? Чтоб Иришка была не одна. Перекусите там, что ли. Может, она, – Валентина кивнула на Рину, – коньячка там… граммов сто. Или водочки. Пока поезд не двинется, не уезжай, понял? Потом разберемся, – тихо добавила она.
Растерянный Мишка неуверенно кивнул.
Валентина выбралась из машины и посмотрела на Рину:
– Давай, девочка! Доброго пути. И успокойся ты, бога ради, все образуется и утрясется, увидишь. Мало ли чего в жизни бывало. Самое главное, – Валентина вздохнула, – чтоб все были живы. – Обнять Рину она, кажется, постеснялась. Только тихо сказала: – Спасибо, Иришка, что приехала. Ну и вообще.
Мишка открыл окно.
– Подождешь меня, Валь? Или сама доберешься?
– Да доберусь, Миш! Не впервой. Машину поймаю. А если не повезет, затяну сумки в автобус, а там как-нибудь, мелкими перебежками. А может, кого встречу, и подмогнут! Не, ждать тебя точно не буду. О чем ты? Мне ж готовить уже пора – холодец буду ставить, пироги заведу. Езжайте с богом и обо мне не волнуйтесь!
Махнув рукой, Валентина быстро пошла к магазину.
Мишка вопросительно посмотрел на Рину:
– Ну чего? Тронулись, что ли?
Та молча смотрела перед собой. И вдруг резко и решительно ответила:
– Миш, вы подождите нас, а? Сейчас мы по-быстрому все закупим. Не уезжайте, ладно? Без вас мы не справимся. Не дотащим просто. Дождетесь?
Ничего не понимающий, огорошенный Мишка осторожно кивнул:
– Дождусь, ага. Куда денусь?
Рина выскочила из машины и окликнула Валентину.
Та обернулась, растерянно посмотрела на Рину, и, кажется, все поняв, улыбнулась:
– Пойдем, девочка, спасибо за помощь.
Больше ни слова. «Да, – подумала Рина, – вот это характер! Ни пояснений, ни комментариев. Кремень тетка, правда. И, кажется, мне все больше и больше становится все понятно. Про нее и про отца».
Набрали огромные сумки – закуска, спиртное. Водка, пара бутылок вина. «Хотя кто у нас его пьет? Так, для интерьера».
Хлеб – пять буханок, еще теплого, пахнувшего так, что захватывало дух. Рина не удержалась и отломила хрусткую корочку. Колбаса, сыр, фрукты. Чай и кофе для Рины. Бананы и виноград – побаловать бабушек. Коробка конфет, большая жестяная банка селедки в пряном соусе. Три пачки сока – тоже для соседушек. Ну и кое-что еще, по мелочам.
Вышли на улицу – пакеты оттягивали руки.
Уселись в машину и выдохнули.
– И куда бы мы без тебя, Миш? Да сдохли бы просто!
На обратном пути у Михаила с Валентиной завязался разговор. О том о сем, об огороде, урожае, заготовках на зиму. О соседях и детях, само собой, Мишкиных. Рина не прислушивалась, свои черные мысли одолевали, но краем уха все-таки слышала, как Мишка ругал сноху, жену сына, а Валентина его успокаивала и призывала Тоньку не слушать и вражду не раздувать.
Расстроенный, Мишка крякал и ерзал на сиденье – понятно, больной вопрос. Наконец подъехали к дому. Выгрузились, зашли в избу, и пахнуло вкусным, домашним, знакомым теплом.
– Раздевайся и ложись, – приказала Валентина. – Отоспишься, и примемся за дело.
Рина, чувствуя себя измочаленной, выжатой, обессиленной, почти мертвой, не возражала – ушла к себе и, не раздеваясь, рухнула на кровать.
Уснула мгновенно – счастье, спасение.
Проснулась в странном состоянии: «Что со мной? И как вообще теперь все будет?» Появились сомнения – правильно ли она сделала? Не поспешила ли с таким резким решением? Нет, все понятно: Н., конечно, законченная сволочь! Это давно понятно и так, и подтверждения не нужны. Но чтобы так? Чтобы так с ней обойтись? Господи, как же обидно! Чтобы перечеркнуть всю жизнь, молодость, совместные проекты, весь долгий, совместный, сложнейший путь, пройденный вместе? Нет, все она про него понимала – и как легко он спихивает ненужных людей на обочину, и как гнусно и безжалостно расправляется с неугодными. И как топит и утилизирует отработанный материал.
Все понимала. Но чтобы с ней? Со своей правой рукой? С человеком, приносившим ему очевидную прибыль? Разве она была ему помехой? Да она, если честно, всегда закрывала глаза на все его делишки. Пару раз, правда, вступалась, впрягалась, как сейчас говорят, за уволенных сотрудников. Правда, ничем это не помогло.
Пару раз вступилась, а потом перестала.
И не потому, что боялась его, нет. Просто понимала бессмысленность этих действий. Но и думала о себе – зачем? Зачем ломать копья? Да, думала. Даже не о деньгах, нет. О том, что эта работа – вся ее жизнь. И больше ничего у нее нет – ни семьи, ни детей, ни даже родителей. И Маргошки уже давно нет…
Ну и вот, получается, расплата за подлость. За то, что проглатывала его гадости, давилась, но проглатывала. Тошно было до слез, а молчала. Мирилась. И даже пыталась его оправдать – и такое было. Было. Бизнес, конкуренция, и тут по-другому нельзя. Компромиссы. Дурацкие компромиссы, без которых, увы, не получается прожить свою жизнь.
Ну и получи! А что ты думала? Со всеми он законченный подлец, а с тобой сладкий пряник? С тобой такого не случится, потому что когда-то, сто лет назад, в далекой и бурной прекрасной молодости вы целовались на темной лестничной клетке? Не смеши! Он через Светку и Машку перешагнул и не поморщился! А тут ты. Да у него вообще нет моральных барьеров и запретов – только деньги и власть.
Нет, решила Рина, отступать и менять решение нельзя, невозможно! И переступить через такое унижение тоже, иначе она совсем потеряет себя. А это куда страшнее, чем все остальное. Она точно знала, абсолютно была уверена, что ее проект был хорош. Сколько она добивалась этого контракта! Сколько билась над ним! Как отбивала от конкурентов. Да что там – он был точно рентабелен! Эдик, при всех своих недостатках, в аналитике был асом.
Незаменимым здесь был ее Эдик – за это она его и держала. Чутье у него было отменное. Да и она кое-что соображала. Нет, дело здесь не в проекте, она уверена. Дело в чем-то другом. А вариантов не так уж и много. Первый – у нее появился конкурент. Кто? Пока не понятно. Любовница Н.? Вряд ли. Вряд ли бы он притащил на работу любовницу. Молодой жене донесли бы в секунду. К тому же Н. страшный трус. Какие любовницы? Друг или подруга? Ну таких привязанностей у него давно нет.
Второй вариант – Рина просто стала его раздражать своей активностью, уверенностью в своем профессионализме, а самое главное – она все про него знала и видела его насквозь. Просчитывала до копейки, знала все его слабые места. И ему это надоело.
Да какая разница, в чем причина того, что он ее слил? Выходит, это решение зрело. И просто нашелся удобный момент.
Получается, что после нее он уберет всех остальных – ее сотрудников, ее команду. Лизу Прошкину – умницу великую. А у Лизы ипотека и кредит на машину. Сашу Завьялову. У той нездоровый ребенок. Ларису Георгиевну, с ней Рина вместе сто лет. У той, одинокой и бессемейной, девяностолетняя лежачая мама, и половина жалованья уходит на сиделок. Шурик Самойленко собрался жениться. Герман Иванович помогает дочери-вдове поднимать внуков. Ирадка Абассова – хоть и молодая девка, а совсем больная, на инсулине, куча болячек. Рина всегда ее прикрывала и отпускала – Ирадка классный специалист и отличный маркетолог. Ну и Эдик, конечно. У этого тонкая организация и психопатический склад характера. Чуть что – впадает в депрессию. Кажется, пару лет пьет антидепрессанты.
Что с ними будет? Нет, молодые еще ничего. Куда-то устроятся. А вот Герман, Лариса и нервический Эдик?
Всех она, Рина, потянет за собой. А сама она, конечно же, устроится. С ее-то резюме и опытом работы не пропадет. Да и деньги отложены – приличные, между прочим.
Конечно, у нее была ого-го какая зарплата! При всех ее тратах, покупках и путешествиях, при ежемесячной помощи маме. При сумочках за три тысячи долларов, при брендовых тряпках, при квартире и при крутой машине она умудрялась не то чтобы откладывать, нет, это совсем не в ее характере. Просто ей удавалось все не истратить, при всем желании и абсолютной небрежности в этом вопросе. Рина никогда не знала, сколько денег у нее на счете и сколько на карточках. Иногда заходила в личный кабинет и удивлялась: «Ого! Кажется, старость моя обеспечена».
Но по правде, о старости она не думала. Как и о деньгах. Жила, нырнув с головой в работу, в главное дело своей жизни. Любимое, незаменимое и самое интересное. Думала: «А ведь я счастливица. Сколько людей впадают с тоску при одном упоминании о работе? А я, просыпаясь и сладко потягиваясь, улыбаюсь: на работу! А в пятницу настроение портится: целых два дня безделья. Тоска».
Дура, конечно. Но так оно и есть. Конечно, будь у нее муж и дети, все было бы иначе.
Но не случилось. «Нет, ухожу, – в очередной раз подумала она. – Пару месяцев отдохну, отваляюсь, куда-нибудь съезжу, например на теплое море, навещу наконец свою легкомысленную матушку, почти два года не виделись. В общем, приду в себя. А уж потом начну искать работу. Обзвоню знакомых, приятелей. В конце концов, переступлю через себя и повешу объявление на рекрутинговом сайте. Только даже при самом радужном развитии ситуации кем я пойду? Рядовым сотрудником? Клерком? Ведь ясное дело, ни о какой высокой должности не может быть и речи. Во-первых, все давно и прочно занято. А если случайно свободно, уж точно поставят своего, проверенного, а не чужака и конкурента. А во-вторых, в нашем бизнесе все друг друга знают. Найдется ли смельчак, кто возьмет ее после конфликта с Н.? Захочет ли кто-нибудь нажить себе смертного врага? Вряд ли. Если только в отместку, назло».