Второе мгновение — и я вижу, как гном едва уловимым движением опрокидывает что-то себе в рот.
Стоп. Но зачем?!
Третье мгновение — Рым каким-то образом рассеивает пару летящих к нам по воздуху рун и рисует раненым пальцем что-то у себя на лбу. Увидев это, мирнарийцы вдруг застывают…
Четвёртое мгновение — и в грудь Тору попадает какая-та странная руна, напоминающая спираль — я с трудом выуживаю из своей памяти её название. «Яд паука» — смертельная руна. И гном с тихим стоном медленно оседает на землю…
В этот момент волосы у меня на голове уже стояли дыбом. Но оказалось, что это ещё не конец… Потому что Рым вдруг выхватил меня из-за своей спины и поставил прямо перед собой. Как щит. Как заложницу. Что за?..
Всё стихло. Мирнарийцы уставились на нас, прищурив глаза. Орки опустили руки по швам, словно боясь пошевелиться. А я могла смотреть только на Тора.
Вот и первая жертва. Он умер из-за меня.
Чёрт, чёрт, чёрт.
— Вы ведь знаете, что значит эта руна? — услышала я вдруг тихий и какой-то угрожающий голос Рыма. — Вижу по вашим глазам, что знаете. В таком случае я предлагаю сделку — мы оба идём с вами добровольно, и вы не пытаетесь меня убить. Нашего умершего спутника оставляем здесь. Как и лошадей с поклажей. Через пару часов сюда подойдут наши друзья, похоронят гнома и заберут вещи. В противном случае… я активирую руну.
Несколько секунд все молчали, а затем один из мирнарийцев — видимо, главный — осклабился.
— Ты блефуешь, зелёная рожа. Если ты активируешь руну, то вы оба погибнете.
— Да, — спокойно кивнул Рым. — Но и вы тоже.
— Зачем тебе это? Отдай нам девчонку и иди, куда хочешь. Мы не тронем тебя. Я обещаю.
— Нет. Либо вы принимаете мои условия, либо я активирую руну. Другого пути нет.
Интересное кино. И что это всё значит, Рым? Если я правильно поняла, у меня на лбу что-то вроде бомбы с дистанционным управлением. А пульт — у Рыма.
— Гхаркхаш! — смачно ругнулся один из орков. — Впервые в жизни вижу орка, влюблённого в человеческую девку, будто какая-то паршивая псина.
После этих слов я почувствовала, как нечто на моём лбу засветилось и запульсировало, наливаясь энергией Рыма.
— Стой! — завопил тот самый главный, вскидывая руки. — Мы… хорошо, мы принимаем твои условия.
— Поклянись. Жизнью, — прекращать вливать в руну силу Рым явно не спешил.
— Клянусь. Клянусь жизнью, что мы не будем пытаться тебя убить, орк, если вы пойдёте с нами добровольно. Пожалуйста, оставь в покое знак на лбе девчонки. Но и ты в свою очередь должен поклясться, что не будешь применять рунную магию против нас. Или, если не хочешь клясться, я могу надеть на тебя поглотители.
— Не нужно. Я клянусь, что не буду применять против вас рунную магию орков.
Главный кивнул, смерил Рыма задумчивым взглядом, а потом махнул рукой.
— Следуйте за нами.
За пределами повествования
Мой дорогой брат!
Скоро у тебя будет племянник! Сегодня к нам в гости заехал Аравейн и подтвердил наши недавние подозрения насчёт моей беременности. И он уверил Робиара, что ребёнок родится эльфом, а не человеком! Нашей радости нет предела.
В честь этой замечательной новости муж собирается устраивать какой-то грандиозный праздник. Меня к организации не допускает, и вообще, Робиар временами чересчур сильно беспокоится о моем здоровье. Даже Аравейн, смеясь, говорил с ним на эту тему, пытался объяснить, что меня не нужно опекать, как тяжелобольную, но упрямый эльф только отмахивается!
Я по-прежнему жду тебя в гости с нетерпением. Я знаю, что ты сейчас очень занят урегулированием очередного соглашения с королём гномов, но всё-таки продолжаю надеяться.
Аравейн сказал, что после гномов ты собираешься наведаться к троллям. Я знаю, там холодно — тролли толстокожие, и в отличие от гномов, совершенно не заботятся о том, чтобы хоть как-то прогревать помещения, в которых живут. Поэтому я решила кое-что тебе подарить. Очень надеюсь, что ты всё-таки сможешь вырваться в Эйм до этой поездки.
С любовью, Лемена
Архив личных писем Интамара, императорская библиотека
Впоследствии Эдигор так не и не смог понять, как ему удалось выжить в этом страшном пламени, охватившем карету, как будто она была всего лишь маленькой спичкой. Император, кучер, телохранители — все сгорели за пару секунд, а принц, распахнув дверь, вывалился из кареты прямо на дорогу и быстро откатился в сторону. Дорожная пыль сбила пламя с его одежды, и как только Эдигор посчитал, что находится на безопасном расстоянии от пожара, тут же огляделся по сторонам.
Он никого не видел, но чувствовал. Пять человек были по противоположную сторону от кареты, и принц подумал — ему повезло, что он распахнул именно эту дверцу, ведь иначе он выкатился бы убийцам под ноги… Но везение скоро закончится — как только огонь стихнет, они попытаются закончить дело и убить Эдигора. Принц был уверен — эти люди пришли не только за жизнью императора, но и за его жизнью.
Но кто они? Юноша прикрыл глаза, вспоминая уроки Аравейна.
— Любая магия имеет запах, ваше высочество, — рассказывал ему однажды древний маг. — И даже человек, не обладающий способностями ни к одному из её видов, может определить источник магии, научившись различать ароматы. Закройте глаза и сосредоточьтесь. Представьте, что я сейчас не творю заклинание, а, например, режу фрукты. Вслушайтесь в себя, ваше высочество, и скажите мне… Какой фрукт я режу? Чем пахнет?
Эдигору понадобился месяц, чтобы научиться разбираться в источниках магии по запаху, который он поначалу не чувствовал. Рунная магия пахла чем-то, напоминающим хвою, магия светлых эльфов — листьями и цветами, а тёмных — кровью и талой водой. Оттенки запахов человеческой магии были столь же отличны друг от друга, как и люди — кто-то творил заклинания с ароматом сгоревшего костра, кто-то пах морем и солью, кто-то — землёй и травой, а кто-то — осенними листьями и сыростью. Отличительной особенностью Аравейна, кстати, было то, что он мог пахнуть как угодно — в зависимости от заклинания, которое творил в данный момент. И со временем Эдигор научился различать все оттенки запахов магии, но сейчас…
Заклинание, которое сплели заговорщики пару минут назад, не пахло ничем. Вообще. Пустышка.
И принц хорошо знал, что это означает — Аравейн рассказывал, что только магия мирнарийцев выдаёт себя полным отсутствием всяческих ароматов.
«Значит, мирнарийцы, — хмыкнул про себя Эдигор, сжимая рукоять меча, с которым он почти никогда не расставался. — Что ж, этого следовало ожидать. В конце концов, с прошлого раза, когда вместо меня чуть не погиб Люк, прошло уже восемь лет. Странно, что они не проявились раньше».
Принц встал с земли, когда пламя начало затихать, оставив на месте кареты только обугленный остов. Пять человек… будь они обычными людьми, Эдигор был бы уверен, что победа останется за ним. Но эти мирнарийцы были магами. А всё, чем располагал юноша против магов, сводилось к нескольким трюкам, которым его научил Аравейн, догадавшийся, что Эдигору однажды придётся столкнуться лицом к лицу с противниками, которые будут уметь колдовать.
Как жаль, что амулет перемещений, выданный наставником, сейчас бесполезен — до столицы слишком далеко. Подобные амулеты не работали на настолько больших расстояниях, и наследный принц знал — даже Аравейну не удалось бы обмануть этот древний магический закон.
.
…В тот момент, когда Эдигор выпрыгнул из объятой пламенем кареты, задремавший на пару минут в кресле Аравейн распахнул глаза.
Сердце мага яростно забилось — он уже понимал, что случилось. Чувствовал — воспитанник в опасности.
Маг заметался по своей комнате, выгребая из ящиков все накопители силы. Он хранил их для особого случая, и вот, кажется, он настал.
В зеркале, висевшем на стене рядом с креслом, заклубилась тьма, которая затем вдруг сверкнула голубыми сапфирами глаз.
— Что ты делаешь, Вейн?
— Иду за Эдом, Ари, — спокойно ответил маг. Зеркало тяжело вздохнуло.
— Ты сошёл с ума? Ты же прекрасно знаешь, как далеко он сейчас.
— Знаю.
— И? Как ты собираешься до него… м-м-м… допрыгнуть?
— Я построю Коридор, Ари.
Голубые глаза в зеркале задумчиво сощурились. Аравейн же, не обращая на них никакого внимания, вздохнул и, подняв руки, начал вращать ими вверх и вниз. С каждым его жестом пространство расцвечивалось красивыми, яркими вспышками, формировался ровный, правильный круг. В который он и шагнул спустя пару минут, лишь только стенки Коридора стали окончательно осязаемыми.
Когда высокая фигура Аравейна исчезла, тьма в зеркале вновь вздохнула, а потом прошептала:
— Ты становишься сентиментальным, брат…
Однако Аравейн этого уже не слышал.
Спустя пару мгновений он уже выходил на другом конце Эрамира. И замер, цепким взглядом изучая открывшуюся его взору картину.
Наследный принц с окровавленным мечом стоял над телами пятерых убитых мужчин. О состоянии самого Эдигора можно было только догадываться — он был настолько грязный, весь в саже и пыли, что рассмотреть ранения не представлялось возможным. Но это обычному человеку, а Аравейн определил сразу — на принце ни царапинки.
Фигура Эдигора дёрнулась, как только он понял, что на дороге появилось новое действующее лицо, но тут же расслабилась.
— Извини меня, Аравейн, — сказал принц, подняв на наставника уставшие, почти безжизненные глаза. — Я убил всех. Знаю, ты предпочёл бы оставить хотя бы одного, чтобы выпытать, кто приказал им напасть на карету императора. Только вот не получилось бы у меня их скрутить, маги всё-таки.
«Как же он вырос», — с горечью подумал Аравейн.
— Кстати, там, в кустах, ещё десять трупов. Только это не я. Они сами почему-то умерли. Может быть, ты сможешь определить, почему.
Аравейну хватило одного взгляда на тех десятерых мирнарийцев, чтобы сразу всё понять.
Хитрый был план. Хорошо, что у них ничего не получилось. Впрочем, и не могло получиться… но они об этом, разумеется, не знали.