— Значит, ты теперь император, Эд?
Он кивнул, и Лу, прерывисто вздохнув, обняла брата изо всех своих силёнок, вкладывая в это объятие столько любви, ласки, заботы и тревоги, словно знала, что он сейчас чувствует.
— Ты справишься. Я верю в тебя.
Наклонившись, он отвёл в сторону прядь волос, закрывающую изящное ушко Луламэй, и прошептал:
— Ты единственная, кто нашёл нужные слова, Лу. Самые необходимые для меня сейчас. Спасибо.
Принцесса подняла голову и прижалась щекой к подбородку Эдигора.
— Я тебе помогу. Только научи меня. Я ведь не знаю, как. Но я хочу тебе помогать, Эд.
— Я научу тебя, Лу. Обещаю.
Послышался громкий стук от закрывающейся двери, и император с сестрой, вздрогнув, подняли глаза.
В комнате уже никого не было, кроме Аравейна, взирающего на воспитанников с лёгкой улыбкой на губах. Мика тоже ушла, накрыв на стол и даже разлив вино по бокалам.
— Вы хотели видеть меня, ваше величество? Или мне пока уйти? — спросил маг тихо.
Эдигор покачал головой.
— Нет-нет, Аравейн. Мне нужно поговорить с тобой. Лу, ты?..
Девочка понятливо кивнула.
— Да, Эд. Я пока пойду, — и принцесса, напоследок поцеловав брата в щёку, выбежала из покоев.
Как только Лу удалилась, Эдигор указал Аравейну на кресло, протянув бокал с вином.
— Ты будешь есть со мной?
— Нет, спасибо, ваше величество. Я сыт.
Император кивнул и, сняв с тарелок крышки, приступил к трапезе.
Триша, мать Люка и личная повариха Эдигора, превзошла себя. Всё было настолько вкусным, что юноша на несколько мгновений забыл о том, что он император, что на него утром было совершено покушение, что его отец погиб, а чуть позже девушка, которая ему нравилась, оказалась некой Тенью. На несколько минут он выбросил из головы это всё, наслаждаясь вкусным обедом.
Утолив первый голод, Эдигор поднял глаза на Аравейна. Маг сидел в кресле напротив, неспешно попивая одно из лучших вин Эрамира. Он не торопил воспитанника, терпеливо ожидая, когда Эдигор сам начнёт разговор.
— Скажи мне, Аравейн, — наконец произнёс он, как-то странно ухмыльнувшись, — я чудовище?
Такого вопроса наставник не ждал.
— Что?.. Ваше величество, с чего вам в голову пришла подобная мысль?
— А с чего она могла ко мне не прийти? — император откинулся на спинку кресла и сделал большой глоток вина. — Ты понимаешь, что сегодня я потерял отца? Думаешь, я не знаю, что при этом чувствуют нормальные люди? А я ничего — решительно ничего! — не чувствую! Кроме, быть может, досады за то, что мне придётся стать императором раньше, чем я рассчитывал. Но когда я представляю лицо отца, то пытаюсь ощутить хоть что-то, какое-то сожаление хотя бы. Ничего, Аравейн, по-прежнему ничего! И то же самое было, когда умерла императрица. Скажи мне, что я за чудовище такое?
Маг, вздохнув, поставил бокал на стол и очень серьёзно посмотрел на Эдигора. Он никак не ожидал, что воспитанник поднимет эту тему, но всё же был рад. Ни к чему терзать себя ненужными и неправильными мыслями.
— Ваше величество, а что бы вы почувствовали, если бы умер я?
Император поперхнулся.
— Что?! Аравейн, а ты можешь умереть?
Маг не удержался от улыбки.
— Вообще это весьма проблематично. Но тем не менее, представьте, что это случилось. Что бы вы почувствовали, как думаете? — Эдигор даже рта открыть не успел, а Аравейн уже продолжал: — А если бы сегодня в той карете погиб Люк, ваше величество? Или Луламэй?
Император даже не замечал, как сильно сжал пальцы руки, в которой держал бокал с вином.
— Вы любите их, ваше величество. И, смею надеяться, ко мне тоже испытываете некую… привязанность, назовём это так. В этом разница. Вы не любили родителей, но в том нет вашей вины, потому что с младенчества вы были отданы на воспитание другим людям. Разве можете вы сейчас утверждать, что знали покойных императора и императрицу? Кроме, конечно, политических пристрастий и предпочтений в еде и нарядах. Разве была у вас возможность их узнать, ваше величество? А ведь полюбить можно только то, что знаешь. Поэтому не забивайте голову подобными мыслями, вы не чудовище и никогда им не будете.
— Я думал, все дети должны любить родителей, — вздохнул Эдигор. — Просто потому, что они родители.
Аравейн покачал головой.
— Так бывает только в книжках, ваше величество.
— И счастливая любовь тоже бывает только в книжках? — усмехнулся император.
Несколько секунд маг молчал, словно раздумывая над ответом.
— Нет, не только в книжках. Но…
— … не у императоров, — закончил за него Эдигор, видя, что наставник замешкался.
— Да, ваше величество.
— Я так и думал. Что ж… Аравейн, скажи, кто такие Тени?
И этого вопроса маг не ожидал. Не потому, что скрывал ответ на него, и не потому, что ничего не знал. Просто не понимал, почему Эдигор задал сейчас именно этот вопрос.
— Ваше величество… Могу я поинтересоваться, где вы прочитали про Теней? Последняя из них была уничтожена ещё при Интамаре.
— Уничтожена тобой? — уточнил император.
— Да. И с тех пор считается, что они больше не рождались. Информацию о Тенях можно найти только в некоторых книгах по магии, и то — больше в справочниках. Зачем вам это?
— Я встретил Тень, Аравейн.
— Что? — наставник Эдигора вздрогнул. — Но… где?
— Я всё расскажу, только прежде ответь на мой вопрос. Кто такие Тени?
Аравейн нервно сжал пальцы, вцепившись в подлокотники кресла.
— Запрещённые маги…
— Это я знаю. А в чём суть их магии? В чём её уникальность?
— Ваше величество, вы помните, что я рассказывал вам об Источниках?
— Смутно.
— Любой маг использует какой-либо Источник для творения заклинаний и восполнения сил. Мирнарийцы берут энергию у собственного тела, светлые эльфы — преимущественно у Света, тёмные — у Тьмы. Человеческие маги Эрамира — у стихий, орки пользуются магией специальных символов — рун, в каждом из которых изначально заключена сила, которую только нужно пробудить, наполнив энергией из любого Источника — Света, Тьмы, стихий, это неважно. Но кроме Света и Тьмы существует ещё один Источник, брать энергию оттуда умеют немногие. Это Тень. Не жизнь и не смерть, не Свет и не Тьма. Маги, имеющие доступ к Тени, называются запрещёнными или проклятыми. Их сложно убить, при этом они сами обладают почти неограниченными способностями, умеют менять внешность, активно работают с пространством, мгновенно переносясь на огромные расстояния. Правда, у Теней это тоже по-разному проявляется. Кто-то совсем не может менять внешность, кто-то плохо переносится — всё индивидуально, да и не изучал их никто подробно.
— Их было мало, Аравейн? А почему?
— Я читал о трёх Тенях, живших в разное время. Первый покончил с собой ещё в юности, у него был уникальный эмпатический дар — юноша умел ощущать чувства огромного количества других людей, и никакие амулеты против эмпатии не помогали. Представляете, как это тяжело, ваше величество? Когда на тебя наваливаются ощущения даже одного человека, а тут — сотен и тысяч. Поэтому он ушёл сам. Вторая Тень завоевала половину Эрамира примерно восемьсот лет назад, а потом, как пишут, ему всё наскучило, и он ушёл.
— Ушёл? Ты уже дважды произнёс это слово вместо «умер».
— Да, ушёл. Ваше величество, Тени — не живые и не мёртвые. Они не могут «умереть» просто потому, что не являются живыми. Именно поэтому их так сложно убить. Но они могут уйти сами, если захотят.
— Но ты же убил последнюю, третью Тень.
— Скорее, заставил уйти… Но давайте я поведаю вам об этом в другой раз?.. Слишком тяжело.
Эдигор кивнул, а затем начал рассказывать Аравейну об Эллейн.
Это было непросто. Где-то внутри горел огонёк сомнения — стоит ли?.. Может быть, наставник захочет убить её? Нет, против воли императора он не пойдёт, но всё же Эдигору не хотелось бы ссориться с Аравейном. Ему было важно мнение учителя.
Маг слушал очень внимательно, чуть нахмурившись, а когда император закончил рассказ, тихо спросил:
— Вы любите её?
Мгновение Эдигор колебался.
— Я… не знаю, Аравейн. Мне нравится Элли, с ней хорошо и спокойно. Рядом с ней я чувствую себя обычным мужчиной, а не императором. Любовь ли это, я не знаю. Но мне бы не хотелось убивать её. Элли кажется мне неплохим человеком. Скажи, это возможно? Может ли Тень вообще быть хорошей и доброй, или это нереально в принципе?
— Возможно. Всё возможно. Магия Крови тёмных эльфов тоже не слишком привлекательна, однако и среди них рождаются порядочные и верные. Например, Громдрейк.
— А почему вообще рождаются Тени, Аравейн?
Наставник грустно улыбнулся.
— Я изучал этот вопрос очень давно. И достиг некоторых успехов. Тени — это нежеланные дети, ваше величество. Дети несчастных, изнасилованных или искалеченных женщин, которых они ненавидели ещё в своей утробе, но по какой-то причине не избавились. Проклятые дети.
Эдигор нахмурился. Неужели и Эллейн тоже?.. Но как это возможно, ведь она дочь одного из Старших лордов.
— Я не знаю, что случилось с вашей возлюбленной, но поверьте мне, очень маловероятно, что леди Эллейн любила собственная мать.
Это амулет моей матери. Она умерла при родах, оставив мне только его. И я поклялась себе, ещё когда была совсем маленькой, что отдам его тому человеку, которому решу доверить свою жизнь. Всю себя. Тело и душу.
Милая Элли… Ты носила под сердцем амулет той, которая тебя прокляла. От этой мысли Эдигор вздрогнул.
— Ты дашь ей шанс, Аравейн? Не будешь убивать?
Маг наклонил голову.
— Как пожелаете, мой император.
Эдигор улыбнулся уголками губ и кивнул, подтверждая своё решение.
«Надеюсь, ты не пожалеешь об этом, мой мальчик», — подумал в тот момент Аравейн, но вслух сказал:
— Как у леди Эллейн с магией? Перемещаться она умеет хорошо, это я понял, а вот с другой магией?
— Не знаю. Мы ещё толком не успели поговорить. А почему ты спрашиваешь?