Фигурка Ленни засветилась, из ушей и ноздрей повалил дым. Покосившись на брата, я заметила, что он находится почти в таком же шоке, что и я — глаза вытаращил, того и гляди, вывалятся из орбит и по полу запрыгают.
Между тем девочка сделала небольшой шаг вперёд, шепнув:
— Следуйте за мной по пятам и не высовывайтесь, если хотите жить.
Ещё один огненный шар должен был сбить её с ног. Должен был! Но не сбил.
Эта странная девчонка «глотала» шарик за шариком, как дети глотают понравившиеся им конфеты, и даже ни разу не вскрикнула, хотя мне казалось, что ей должно было быть очень больно. Какие же эксперименты ставила над бедняжкой Эллейн, если Ленни так натренировалась поглощать чистый огонь?
Всё это время в коридоре стояла абсолютная тишина. Двигаясь вперёд маленькими шажками, мы потихоньку приближались к выходу.
Пятнадцать огненных шаров — пятнадцать шагов.
Я заметила, что у Ленни дрожат кончики пальцев на руках, а грудь тяжело вздымается, словно ей тяжело дышать.
Интересно… почему реформаторы во главе с рыжей стервой не поставили в этом коридоре ни одного сигнального заклинания? В таком случае, стоило нам с Рымом выйти из камеры, как Ибор уже узнал бы об этом. Почему?..
Как оказалось чуть позже — они поставили. Просто немного дальше.
Наконец огненные шарики кончились. Я не сразу заметила, что Ленни стоит, не шевелясь, уже несколько секунд. А потом девочка едва слышно кашлянула.
Ей было плохо. Как же ей было плохо! У неё ныла и горела каждая клеточка, каждая косточка, глаза будто расплавились, и так хотелось прокашляться и выпить холодной воды… Но нельзя, нельзя…
Я помотала головой. Откуда я всё это знаю?! Неужели я слышу мысли Ленни?
Но нет, это были не мысли. Скорее, чувства и ощущения.
Между тем девочка, тихо вздохнув, опустилась на корточки, вынула откуда-то из складок платья маленький нож и полоснула им по ладони. Окунув пальцы другой руки в собственную кровь, Ленни начертила на полу несколько рун. Заглянув ей через плечо, я смогла их прочитать.
Ключ… Сигнал… Тишина… Время… Десять… Минута…
Вот оно — сигнальное заклинание! Оно поставлено с помощью рун и закреплено магией крови. И сейчас Ленни разблокировала его ровно на десять минут. Тишина будет стоять десять минут. Нам надо спешить!
Девочка поднялась с корточек, слегка пошатываясь, и шепнула:
— Не отставайте и не высовывайтесь.
То есть, повторила для особо одарённых. Не знаю, как Рым, а я уж точно не собиралась высовываться, я огненные шарики грудью ловить не умею!
Но огненных шариков больше не было.
Неожиданно пространство перед нами превратилось в сплошную воду, казалось, что ещё один шаг — и мы утонем. Впереди всё было синим, плавали рыбки, под потолком плескались волны. К моему ужасу, Ленни не стала мешкать и шагнула вперёд, в эту водяную клетку. И мы с Рымом, переглянувшись, последовали за ней.
В первое мгновение перехватило дыхание. Лёгкие сжало так, что казалось, будто они сейчас вылезут через нос и рот. Уши заложило, в глазах защипало, словно туда попало мыло.
А потом всё закончилось. Вода упала вниз, разбившись о пол, и ушла куда-то, не оставив на мне ни одной мокрой вещи. Вот уж никогда не думала, что сумею выйти сухой из воды.
Шаг вперёд. Ещё один. До выхода всего ничего, но…
Туман заклубился у нас в ногах, ледяная рука сжала сердце. Как это похоже на Тропу Оракула…
«Магия Тьмы, — услышала я в голове голос Рыма. — Хитро придумано. Реформаторы смешали здесь разные виды магии, поэтому ни один чужак, будь он хоть сто раз великим чародеем, не смог бы пройти абсолютно все ловушки. А Тьму можно победить лишь Светом».
Сто раз великим чародеем? Интересно… кто же тогда Эллейн, почему она настолько крута в магии? А Ленни? Не могут же они обе быть…
Нет, это же просто сказка! Глупая детская сказка!
Между тем руки Ленни засветились, и этот свет согрел всё вокруг, в том числе и моё сердце, прогнал туман… Пара последних шагов, и вот — мы у заветной двери.
Когда девочка наконец повернулась к нам с Рымом, я вздрогнула от испуга и сочувствия. У Ленни были очень красные щёки, лихорадочно блестящие глаза, но особенно выделялись губы — серые, пересохшие, потрескавшиеся.
— Вы не сможете уйти отсюда незамеченными, — голос был хриплым, и говорила она очень тихо. — Снять это заклятие с двери может только Эллейн. Я сделаю вас невидимыми, но вы должны будете бежать быстро. Очень быстро. Петляя, как зайцы, и не оглядываясь ни в коем случае. Как только поймёте, что оторвались хотя бы немного, не мешкай, орк — рисуй руну Превращений, и улетайте.
— Мы не можем улететь прямо с порога? — шепнул Рым. Ну да, логично, зачем бежать куда-то?
Но Ленни покачала головой.
— Собьют. Сначала оторвитесь. И первое время летите низко-низко над деревьями.
Мы кивнули. Девочка переводила напряжённый взгляд с меня на Рыма, словно пытаясь понять, правда ли мы запомнили план бегства.
А потом вдруг выпалила:
— Возьмите меня с собой! Пожалуйста…
Рым нахмурился, а я почему-то, подавшись вперёд, легко прикоснулась к руке девочки, с удивлением заметив, как она испуганно вздрогнула от этого прикосновения.
Да что же с ней Эллейн такое делала?!
— Конечно, иди с нами, Ленни. Здесь тебе не место.
Она едва уловимо, но тем не менее радостно улыбнулась, а потом принялась рисовать нам с Рымом на лбах руну Невидимости собственной кровью. Закончила через полминуты и повернулась к двери. Несколько резких, громких слов — и Ленни распахнула входную дверь убежища реформаторов.
Не мешкая, девочка схватила нас за руки и побежала вперёд, в ночной лес. Очертания её фигурки постепенно таяли, растворяясь в окружающем пространстве, и я подозреваю, что со мной и Рымом происходило то же самое.
А позади, там, откуда мы убежали, что-то громко звенело, взрывалось, сверкало, слышались чьи-то крики…
Видимо, наш побег мирнарийцам совсем не понравился.
.
Вы когда-нибудь чувствовали себя зайцем, на которого охотится целая свора голодных и злых-презлых собак? Зверем, вынужденным петлять по лесу, по скорости соревнуясь с ветром?
Нет? Ну и хорошо. Надеюсь, что и не почувствуете.
Неприятно это, знаете ли. Когда бежишь изо всех сил, а со всех сторон летят заклятья, натыкаются на деревья, заставляя их загореться, задрожать или осыпаться пеплом.
Ну и глупо. Я же им живой нужна, а не в качестве удобрения для цветочков.
Или реформаторы просто пока не поняли, что из их убежища сбежали именно мы с Рымом, а не просто какие-то чужаки пробрались?
Как удавалось Ленни так быстро передвигаться в своём сером платье, я терялась в догадках. Чуть позже выяснилось, что под ним у девочки были надеты вполне сносные штаны, а юбку она, пока мы бежали, заправила за пояс.
Эта гонка продолжалась не так долго, как мне поначалу показалось — всего минут пять, а потом Ленни остановилась.
— Хватит, — прошептала она, стирая руну Невидимости с наших лбов, а затем указала на меня. — Раздевайся быстрее.
Ну вот, опять я останусь без одежды!
— Не волнуйся, — в голосе Ленни мне послышался смех. — Я возьму твою одежду с собой. Я умею превращаться вместе со всем, что на мне надето, даже если эти вещи — не мои.
— Ничего себе, — хмыкнул Рым. — Даже орки только в своей одежде могут превращаться.
— Я же не орк, — ответила девочка еле слышно, а я между тем уже скидывала с себя вещи.
Какой-то сегодня день получился… слишком насыщенный. И слишком уж часто мне приходится одеваться и раздеваться.
— Я смогу подпитывать руну Превращений почти до самого Лианора. Только, пожалуйста, летите рядом и постарайтесь не отставать, — объясняла Ленни, пряча мою одежду в самые различные места на самой себе. Карманов, как оказалось, у неё было много.
— Сначала нам нужно найти Тора, — покачал головой Рым. — Реформаторы могут наткнуться на него, ища нас, а меня это совсем не устраивает.
— Тора? — девочка подняла брови. — Кто это?
— Наш спутник. Гном.
Она не стала задавать вопросов, просто кивнула и сказала:
— Тогда смотрите вниз. И если заметишь его, дай мне знать. Ты ведь обучен мыслеречи?
— Конечно.
Точно-точно, именно так называется тот вид магии, благодаря которому Рыму удаётся залезать ко мне в голову. Очень полезно, только раздражает иногда.
— Кстати… мы ведь не представились тебе… — начал брат, но Ленни отмахнулась.
— Потом. Сейчас нет времени. Ты готова? Давай сюда лоб. И ты тоже, орк. Мне будет проще подпитывать руны силой, если их нарисую я.
Девочка опять вынула откуда-то свой маленький нож, проколола им подушечку безымянного пальца на левой руке, а затем, обмакнув в кровь указательный палец правой руки, нарисовала руны на наших с братом лбах.
— Берёмся за руки. Все вместе. Быстрее!
Ленни нервничала. Я чувствовала это. Мне хотелось спросить, не сможет ли нас достать Эллейн — всё-таки она мега-маг — но сейчас действительно не было времени на расспросы.
Но я обязательно спрошу. Чуть позже. Если выживем, конечно.
Как только мы взялись за руки, в мою ладонь со стороны Ленни полилось такое сумасшедшее тепло, да так быстро, что мне показалось — я сейчас сгорю заживо. По венам и артериям будто чистый огонь пропустили. Сколько же магии в этой странной девочке…
А потом мои руки стали крыльями, и мы взлетели в ночное небо Эрамира, оставляя далеко позади реформаторов с их ненормальными лидерами, тёмный лес… и ещё много всего, благодаря чему я вновь обрела брата.
Вопрос только в том, надолго ли?
.
Мы летели, наверное, с час, то опускаясь ниже, то взмывая высоко-высоко. Ленни и Рым пытались разглядеть Тора с лошадьми, но пока лес хранил полное молчание и отказывался выдавать нам присутствие гнома. Я слышала их переговоры. Репликами мои спутники обменивались при помощи мыслеречи, при этом подключив к диалогу и меня, но мне говорить чаще всего было нечего — я не была магом и в темноте, соответственно, видеть не могла. Ленни же с Рымом «сканировали» лес, заглядывали под каждую ёлку и под каждый кустик.