— Ты не о том думаешь, Дориана. Как я могу хотеть жениться на тебе, если мы знаем друг друга всего несколько суток? И впервые по-настоящему разговариваем? Да, этот брак — политический, да, я попросил твоей руки у императора Басада, руководствуясь только доводами разума. Да, этот брак нужен в первую очередь нашим странам, но никак не людям. Не нам с тобой. По крайней мере пока. Но мы живые, Дориана, и что нам мешает сделать друг друга счастливыми?
Все мысли перемешались в её голове, и Ана смогла только пробормотать:
— Не знаю…
— Ничто, Дориана. Ничто нам не мешает. Мы можем если не любить, то хотя бы уважать друг друга. Нам всё равно предстоит всю жизнь прожить рядом, у нас нет выбора, но мы можем построить эту жизнь так, как хочется именно нам. Пока ещё не поздно. И я не хочу, чтобы ты начала ненавидеть меня с самого первого дня.
Эдигор помог Ане подняться с кровати и, аккуратно сжав ладонью плечо девочки, другой рукой погладил её по голове.
— Ты понимаешь меня, Дориана? Сейчас всё в наших руках.
Она кивнула.
— Понимаю.
Император довольно улыбнулся.
— Но… — Ана закусила губу, — я пока не очень понимаю, что ты хочешь от меня? Что я должна делать?
— Учиться. Вот и всё, Дориана, что я пока прошу… хотя это я, скорее, требую. Ты должна учиться быть хорошей императрицей. Лу поможет тебе. Кстати… тебе нравится эта комната?
Оглядевшись, Ана кивнула.
— Тогда она останется твоей. Моя напротив. А теперь я оставлю тебя. Отдыхай.
Почему-то, когда Эдигор ушёл, Дориана почувствовала себя такой одинокой, как никогда раньше.
Учиться… Во дворце своего отца маленькую принцессу учили только самым необходимым вещам — грамоте, счёту, истории, шитью и вышиванию. Никто не предполагал, что ей предстоит стать императрицей. И сейчас Ана даже поёжилась от страха. Пока девочка не очень понимала, что это значит — быть императрицей.
Дориана так ушла в себя, что не заметила, как в дверь постучали.
— Да, заходите! — крикнула мирнарийка, словно очнувшись от своих мыслей.
В комнату вошла молодая девушка с приятным, добрым лицом. Оно было такое круглое и открытое, что Ане сразу захотелось улыбнуться. От служанки — девочка сразу поняла, что это именно служанка — шли удивительные для её профессии эмоции: участие, искренняя симпатия, забота… Такой ласковый коктейль из чужих ощущений Ана давно не пробовала.
— Здравствуйте, ваше высочество, — сказала девушка, поклонившись принцессе. Только тут Дориана заметила, что она беременна, причём срок был уже довольно большим. — Меня зовут Мика, я личная служанка императора Эдигора. Он попросил меня помочь вам сегодня и завтра, пока вы не выбрали себе собственную служанку.
— Помочь? Чем? — Ана удивлённо уставилась на Мику. Может, она чего-то не знает, и ей придётся уже сегодня отправляться на какой-нибудь грандиозный приём под руку с императором?
Служанка улыбнулась.
— Чем захотите. Вы, наверное, голодны? Я могу распорядиться, чтобы вам принесли обед в эту комнату. У Эдигора есть личная повариха, она будет готовить и вам тоже. Могу показать вам замок и сад. А ещё у нас с вами есть одно важное дело, которое мы должны завершить сегодня.
Дориану неприятно кольнуло то, что Мика назвала императора просто Эдигором. Что за странная фамильярность! Ни один придворный при дворе её отца не посмел бы называть его просто Басадом. За подобную шутку можно было и головы лишиться.
— Какое дело?
— Завтра свадьба. А платья у вас ещё нет.
Ана посмотрела на Мику с ужасом.
— Хочешь сказать, что какие-то несчастные будут всю ночь его шить?!
Служанка рассмеялась так легко и непринуждённо, будто была не служанкой, а по меньшей мере графиней.
— Ну что вы, ваше высочество. Мы сейчас почти всё сделаем сами. Чуть позже поможет господин Аравейн, конечно. Подойдите, пожалуйста, к зеркалу.
Сначала Ана хотела воспротивиться, но ей, как и любому ребёнку, стало слишком любопытно, что же собирается делать Мика, поэтому она всё-таки шагнула к зеркалу.
Чтобы почти тут же вскрикнуть от изумления — вместо тёмного дорожного платья на Дориане сейчас было что-то невесомое, ярко-золотое, как купола на храмах богини Айли. Опустив руки, девочка попыталась прикоснуться к этому наряду, но наткнулась на пустоту, а затем, чуть сдвинув пальцы, ощутила грубую ткань своего дорожного платья.
— Это всего лишь иллюзия, ваше высочество. Вам нравится?
— Да, — выдохнула Дориана, не отрывая взгляд от собственного отражения, и вновь услышала тихий, радостный смех Мики.
Какая всё-таки странная служанка у императора.
— Может быть, это вам нравится больше?
На миг под золотым платьем проявился настоящий наряд принцессы, а потом возникла новая иллюзия — платье с длинным, расширяющимся к низу подолом и небольшим шлейфом из полупрозрачной ткани, изящными «летящими» рукавами и круглым вырезом.
Если первое платье больше подходило принцессе, то второе было рассчитано на императрицу.
— Это, — кивнула Ана собственному отражению.
— Вы уверены? Может быть…
— Нет-нет, достаточно. Иначе я так и не смогу выбрать, — ответила принцесса, рассмеявшись.
— Хорошо. Тогда я покажу эту иллюзию Аравейну, и он сможет воплотить её в жизнь на время. Я, к сожалению, не способна на такие чудеса.
.
В то время, как Дориана выбирала платье для свадьбы, Эдигор в комнате напротив стоял у окна и нервно сжимал и разжимал кулаки.
Император почувствовал приближений той, которую ждал, за несколько секунд до того, как в помещении завибрировал воздух.
— Ну? — он обернулся и уставился на появившуюся посреди комнаты девушку с напряжением во взгляде.
Эллейн кусала губы.
— Это было непросто.
— Я знаю. Есть результат?
— Тебя интересует только результат?
Император вздохнул.
— Конечно, нет. Но он прежде всего.
Эллейн отвела глаза.
— Я узнала, кто организовал убийство твоего отца и покушение на твою жизнь. Они называют себя реформаторами.
Девушка замолчала. Несколько секунд Эдигор продолжал буравить её напряжённым взглядом, а затем взорвался:
— И это всё?!
— Что ты хочешь от меня, Эд?! — когда Элли вновь подняла на императора глаза, он увидел, что они полны слёз. — Ты вообще знаешь, как мне было страшно?! Ты представляешь, куда и к кому я влезла?! Ты понимаешь, какое напряжение я испытывала, ведь каждое моё слово было ложью! Каждое! От одной организации мне пришлось бежать, они были слишком подозрительны и чуть не прибили меня! Эд…
Элли захлебнулась собственными словами, когда Эдигор, подавшись вперёд, порывисто её обнял.
— Прости меня, милая.
— Ты дурак, ваше величество.
— Я знаю. Просто это важно для меня. Но я волновался за тебя, очень волновался. Аравейн, правда, сказал, что если с тобой что-то случится, он узнает об этом первым.
— Да. Мы вместе сделали амулет Жизни. Такой кулон со светящимся камнем. Если он погаснет, значит, я умерла. То есть, не умерла, а ушла в Тень.
Эдигор сжал лицо Эллейн в ладонях и поцеловал девушку.
— Даже не вздумай делать такую глупость.
— Какую? — она слабо улыбнулась.
— Уходить в Тень.
— У тебя теперь будет жена, Эд.
Некоторое время они молчали. Женитьба Эдигора было для обоих слишком неприятной темой для разговора. Да и не до этого сейчас — есть и более важные вещи.
— Прости, но всё, что я узнала — это то, что они называют себя реформаторами. Я пыталась выйти на их главаря, но пока не удалось. Слишком мало времени прошло.
— Кто-то держит все эти организации на поводке. Понимаешь, Элли? Кто-то всё время подстёгивает ненависть мирнарийцев к эрамирцам. У нас тоже не любят жителей Мирнарии, но не до такой степени! Это как болезнь какая-то. Она не могла возникнуть на пустом месте. Знаешь, когда произошла первая волна? Во время правления Интамара. Странно, правда? Он объединил земли Эрамира, но ухудшил отношения с Мирнарией.
Эллейн нахмурилась.
— Ты всё-таки считаешь, что у всех подпольщиков Мирнарии — единый центр? Люк говорил мне, что это практически невозможно.
— Твоё существование тоже долгое время считалось невозможным.
Она улыбнулась.
— Хороший аргумент. Мне работать по этому направлению и дальше? Я имею в виду реформаторов.
Император нашёл в себе силы посмотреть Элли прямо в глаза.
— Да.
Девушка вздохнула.
— Мне так страшно. Я никогда не думала, что такая трусиха.
— Ты не трусиха. Ты замечательная, — он, улыбаясь, погладил её по алым волосам.
Несколько минут они так и стояли — император гладил волосы Эллейн, а она наслаждалась его прикосновениями.
— Что ты будешь делать? — наконец, нарушила молчание девушка.
— С чем?
— С кем, Эд. С женой. Как ты объяснишь ей… меня? Как ты вообще… ей же девять лет!
— Дориана не глупа, — император пожал плечами. — Я объясню, когда она будет готова. А пока она просто будет учиться, как учился когда-то я.
Увидев выражение лица Эллейн, Эдигор вздохнул, а затем наклонился и прошептал, почти касаясь её губ:
— Я должен был сделать это, Элли. Ты же знаешь. У меня не было выбора.
— Я раньше считала, что выбор есть всегда, — девушка вздохнула. — А оказалось, что это…
— Это не про нас, — закончил её фразу император. — Не про нас с тобой, моя Элли.
Она знала и понимала. Но от этого Эллейн не становилось легче.
.
На следующий день Дориана стала императрицей Эрамира и женой Эдигора. Аравейн надел на её маленькую головку золотой обруч с красным камнем, а император — два кольца. Обручальное — символ супружеских уз — и большой перстень — знак императорской власти.
Эдигор знал, что надолго запомнит пальчики Дорианы, дрожавшие в его руке, и её испуганные глаза с расширившимися от страха зрачками.
Он чувствовал себя очень странно, целуя эту маленькую девочку, ровесницу своей сестры.
— Не бойся, — шепнул Эдигор Дориане, выводя её из главного храма богини Айли по алой с золотом дорожке. — Ты будешь не одна.