— Значит, мы не дадим ей такой возможности, — твёрдо сказала Милли, сверкнув зелёными глазами. Я только сейчас поняла, что глаза у моей эльфийки такого же цвета, как у Эллейн. Только вот Милли — родная, тёплая, своя. Тогда как Эллейн…
— Моей наставнице и не нужно, чтобы вы что-то ей давали, — спокойно и как-то обречённо сказала Ленни. — Она сама всё возьмёт.
.
В конце концов мы разбрелись по кроватям и задремали. Усталость давала о себе знать.
Меня будто на волнах качало. Вверх-вниз… Ощущения не из приятных. И почему-то было неспокойно. Причём неспокойно было именно мне, не Ленни… и никому другому. Это было моё чувство. Но почему оно возникло, я не понимала.
Проснулась я от какого-то резкого звука. Сев на постели и испуганно вытаращившись на виноватую Милли, я выпалила:
— Что случилось?
— Ничего, — эльфийка смущённо улыбнулась. — Я просто сапог уронила. Спи, Линн. Я хочу всё-таки сходить во дворец и попросить разрешения на аудиенцию. Чтобы завтра, если это, конечно, возможно, мы уже встретились с императором и Аравейном. После рассказа Ленни я решила, что не стоит медлить.
— Ты права, — подала голос маленькая Тень, приподнимаясь на постели. Вид у девочки был сонный и взъерошенный, и сейчас она казалась гораздо младше пятнадцати лет.
Хм. Кстати, а действительно ли ей пятнадцать? Ведь Ленни умеет менять внешность… и неплохо, как я уже убедилась.
— Я уверена, Ибор и Эллейн тоже медлить не станут. Этот бал в честь дня рождения императора… Я не знаю точно, но думаю, они используют эту возможность, чтобы попасть во дворец.
— Как будто они этого сейчас не могут сделать, — буркнула я, скрестив руки на груди. К моему удивлению, Ленни покачала головой.
— Эллейн может, а Ибор — нет. Он плохо перемещается. Куда-то, где нет хорошей защиты — да, но не в императорский замок. По этой причине наставница так долго не могла покинуть Аравейна. Она искала способ, с помощью которого Ибор мог бы попасть во дворец.
— И как? Нашла?
— Конечно, — кивнула Ленни. — Аравейн доверял ей. И рассказал секрет одного заклинания, которое придумал сам. Оно называется Коридором и требует огромного количества энергии, но, тем не менее, это шанс для Ибора попасть в замок.
Надев, наконец, сапоги, Милли встала с кровати, выпрямилась во весь рост и, пожав плечами, поинтересовалась:
— И почему ей все доверяли? Император, Аравейн… неужели за столько лет они не смогли разглядеть, что пригрели на груди змею?
Девочка вздохнула.
— Эллейн не всегда была змеёй. Но это долгая история. Как-нибудь в другой раз.
Когда Эмиландил вышла, чтобы позвать Браша и Гала, с которыми собиралась идти в императорский замок, я спросила у Ленни:
— Что будем делать? Ты хочешь ещё поспать или?..
— Или, — она улыбнулась. — Давай прогуляемся? Я тысячу лет не была в Лианоре.
— Не поверишь, — я расхохоталась, — но я тоже!
Как же мне легко с ней. Почему? Почему я чувствую себя так, будто давно знаю Ленни? Раньше такое бывало только с Олегом.
Кстати, об Олеге…
— Я с вами, — сказал Рым, заходя в комнату. — Тоже хочу посмотреть на город.
— А Тор? — воскликнула я, вскакивая с постели. Брат, улыбаясь, привлёк меня к себе и чмокнул в макушку.
— Он пытается найти решение своей проблемы. Курт посоветовал ему сходить в лавку к одному эльфу, который занимается изготовлением всего, чего только можно, из дерева, и Тор не выдержал. Я предлагал ему сбежать туда завтра, на что мне ответили: «Ещё неизвестно, будем ли мы живы завтра». — Рым рассмеялся. Я тоже улыбнулась — хорошо, если Тор действительно найдёт работу, ведь этот момент в своей книжке я как-то не продумала.
— Вы готовы? Лиша, Ленни? — спросил брат, оглядев нас. Мы дружно кивнули — прихорашиваться никто не собирался, лично для меня это занятие всегда было бессмысленным — всё равно волосы, как воронье гнездо. — Отлично, тогда идём в город.
Спустя пару минут мы покинули трактир и направились к центральной площади Лианора.
.
Знаете, какое это странное чувство? Нет, конечно, вы не знаете. Да и я раньше не подозревала, каково это — воочию увидеть то, что ты придумал сам.
Как оказаться наяву в месте из сна. Удивительно, невозможно, незабываемо.
Какое искреннее восхищение и благоговение я чувствовала, когда вышагивала по этим узким улочкам, вглядывалась в светлый камень у себя под ногами, в лица людей и нелюдей, встречающихся нам по пути к центральной площади. Внутри у меня всё замирало.
Брат смотрел на меня с ласковым пониманием, а Ленни… она просто радовалась. Не только потому, что я была счастлива — здесь и сейчас — но и ещё по каким-то причинам, ведомым только ей одной.
На центральной площади находились два главных храма богинь Айли и Дариды. Иногда их называли центральными, иногда главными — это не имело значения.
Храм Айли, в котором проходили венчания и прочие жизнеутверждающие обряды, был белым, как снег, с тремя золотыми куполами, напоминающими православные. Только колоколов тут не было — в храме Айли играли на маленьких флейтах.
Стоящий напротив храм Дариды, напротив, был тёмно-серым, грустным, но всё равно очень величественным. Вместо куполов башенки, уходящие в небо, как стрелы, с выложенными на крыше тёмными камнями, блестящими на солнце. Окна, в отличие от храма Айли, где они были широкими и почти круглыми, словно стремились к небу, как и башни — узкие, длинные, с матовыми стёклами, они напоминали мне окна в готических храмах. Здесь никого не женили и не «крестили», только отпевали мёртвых. А ещё у жрецов Дариды можно было попросить помощи в беде, утешения, временного пристанища. В общем, они играли роль своеобразной психологической помощи. Айли же была богиней праздника, радости и торжества жизни. В её храмах нищим и убогим не было места.
Жизнь и Смерть, Свет и Тьма. Они стояли напротив, на разных концах площади, разделяя её на две части. На территории Дариды не было торговых рядов и площадок для танцев, в отличие от части площади, «принадлежащей» Айли.
Здесь уже готовились ко дню рождения императора. Людей зазывали в цирк «на увлекательное представление для взрослых и детей», в торговые ряды «за фруктами, свежим мясом и вкусными пышными пирогами», рекламировались вечерние танцы и костюмированные балы, банкеты, выставки, различные поделки с разных концов Эрамира. А ещё, к нашему общему с Ленни восторгу, здесь стояла огромная карусель с деревянными лошадками, куда мы сообща и потащили Рыма.
Вы думаете, он сопротивлялся? Ничуть! Брат словно вспомнил детство, когда мы с ним ходили в парк аттракционов и катались на всём, пока не заканчивались деньги или не начинало тошнить. Я обычно сдавалась первой, а Олег мог кружиться, вертеться, кататься, летать и падать до бесконечности.
Ленни визжала от восторга, когда маг-смотритель карусели завёл её специально для нас троих — почему-то в это время желающих покататься ещё не было, видимо, все собирались ближе к вечеру — и понеслось. Лошадки скакали то вверх, то вниз, и если бы не крепкое сиденье с ремнями, лететь бы мне прочь по неизвестному адресу.
Мы смеялись, глядя на Ленни. Сейчас ей действительно было пятнадцать, если не меньше. Щёки девочки раскраснелись, в глазах сверкала бешеная радость, растрепавшиеся волосы на солнце отливали рыжиной, как будто радовались вместе с хозяйкой.
Маг-смотритель так хорошо раскочегарил карусель, что у меня подкосились ноги, когда я спрыгнула с деревянной лошадки.
— Осторожнее, Лиша! — покачал головой Рым, подхватывая меня на руки.
Я, захихикав, сказала:
— Ради того, чтобы меня носили на руках, я готова ещё пару раз прокатиться на этой карусели!
— Нет уж, — усмехнулся брат. — Помню я, как мы с тобой наелись мороженого, а потом пошли на американские горки…
— Ой, нет, — я поморщилась, — лучше не вспоминай.
— А что такое американские горки? — с интересом спросила Ленни. В отличие от меня, она прекрасно держалась на ногах.
Мы с Рымом принялись рассказывать, перебивая друг друга, вспоминали различные истории, связанные с парком аттракционов и нашим детством, пока Ленни не указала на один из торговых лотков, воскликнув:
— О! Молочный коктейль! Хочу молочный коктейль!
И действительно — это был лоток молочника, который с улыбкой смотрел на восторженную Ленни, принявшуюся с увлечением читать список с перечислением возможных начинок.
— Рым, — я хлопнула в ладоши, — ребёнок хочет коктейль. Купим?
— Она не больше ребёнок, чем ты, — улыбнулся брат, выгребая из карманов мелочь. Я покачала головой и хотела возразить, но Рым уже шептал, наклонившись к моему уху:
— Я знаю, Лиша. Я помню всё. Когда я умер, ты попрощалась с детством навсегда. Я знаю, что только рядом со мной ты вновь начинаешь чувствовать себя ребёнком. Так, возможно, с Ленни происходит то же самое? Рядом с нами она вспоминает о том, что в мире есть не только горе, но и радость?
Я не успела ответить, да и осмыслить вопрос — маленькая Тень, на секунду оторвавшись от изучения списка молочных коктейлей, уверенно заявила:
— Я буду малиновый! Это мой любимый.
— И мой, — сказали мы с Рымом, переглянувшись.
— Какие вы единодушные, — дружелюбно улыбнулся молочник, открывая лоток-холодильник, откуда сразу повалил пар. Ленни радостно запрыгала, брат начал отсчитывать мелочь, а я, оглядевшись по сторонам, вдруг заметила бегущего к нам со всех ног Тора.
— Ры-ы-ым, — протянула я, глядя на взмыленного гнома, — думаю, нам понадобится четыре молочных коктейля. Хотя я не знаю, любит ли он малиновый.
— Что? — Брат, обернувшись, тоже обнаружил Тора, который был уже совсем близко от нас. В рыжей бороде гнома блестели капельки пота, щёки, нос и лоб были красными, но тем не менее, вид у него был абсолютно счастливый.
— Командир! — воскликнул гном, останавливаясь возле нас с Рымом. — Линн! Ленни! Меня взяли в лавку мастера Дарта!!
— Ого, — сказали хором мы трое. Тор радостно закивал.