– Ты меня напугал. – Я села и отвернулась, избегая встречаться взглядом с Эрилом. Как же грохотало мое сердце, мне хотелось прижать обе руки к груди и сдержать его.
Мужской силуэт пришел в движение, беззвучно приблизился. Он опустился на корточки.
– Рада, что ты вернулся, – призналась я и повернулась лицом.
Эрил дернулся, словно получил удар по щеке, тяжело задышал.
– Я не хочу ссориться, – шептала, вглядываясь в темные провалы глаз.
Желтоватые сверхъестественные блики нарисовали на мужском лице пугающие резкие тени.
Горячая рука коснулась моей щеки, и я ответила на ласку, прильнула к шероховатой ладони, перехватила ее двумя руками и поцеловала, не сдерживая себя, забывая об обиде и ссоре, прижалась губами к сплетению линий.
Мужчина замер.
Он не отнимал руки от моего лица, опустился на колени, молчал, наблюдал, наслаждался.
А мне не хотелось разговоров, не хотелось выяснения отношений. Вот такие моменты тишины говорят намного больше, чем сотни пустых слов.
Я всем сердцем чувствовала, что наши с Эрилом эмоции сейчас схожи. Нас пропитывали сожаление сказанных слов и желание быть рядом, быть вместе.
Кажется, я чувствовала, как моя душа тянется к его душе, незримо касается, сплетается, образуя единое целое… Или это фантазии затуманенного дремой разума?
Я придвинулась к краю кровати, спустила ноги на пол и прижалась к горячему твердому телу, уткнулась лицом в его шею и крепко-крепко, насколько хватило мне сил, обняла.
Невероятное чувство уюта и нежности заполняли меня. Впитывались от мест соприкосновения кожи и крались к каждой клеточке тела, одаривали неземным счастьем.
– Лера, – я слышу хриплый шепот.
– Тише, – обрываю – не нужно прерывать драгоценный момент.
Мое лицо обхватили широкие ладони и подушечками пальцев бережно стирали со щек непрекращающиеся слезы. Но слезы больше не приносили боль. Касались нежно, практически невесомо, к ним присоединились твердые губы, блуждали по скулам, подбородку, иссушая соленые капли, даря любовь, вызывая у меня блаженную улыбку.
– Спасибо, – шептала я с закрытыми глазами.
Хотелось благодарить за все: за трепетную ласку, за теплоту, за бесчисленные поцелуи, что исследовали мое лицо, за забранную боль, за молчаливые извинения, шептать и шептать тысячи «спасибо», касаясь в ответ.
– Не плачь, – мужской голос, смешанный с рычанием, разлился дрожью по всему телу.
Я не нашла в себе сил ответить. Провела ладонью по коротким жестким волосам Эрила, сцепив руки в замок на его шее, не разрешала подняться с колен.
Вот бы узнать, о чем он сейчас думает… Мы соприкасались лбами и рассматривали друг друга.
Дымка обращения клубилась вокруг его лица. Практически черная радужка глаз медленно заполнялась сверхъестественным желтым светом и спустя несколько секунд возвращала свой естественный вид, словно зверь брал верх над человеком, но все же побежденный отступал.
– Поцелуй меня, – я попросила.
Так глупо, но просьба далась с трудом. Мой голос звучал неуверенно и тихо, лицо горело от волнения, и я испытывала трепетное предвкушение, словно это был наш первый и такой долгожданный поцелуй.
Эрил не торопился, удерживал крепко в ладонях мое лицо, будто боялся, что я захотела бы увернуться.
Глупый.
Шершавые подушечки пальцев не прекращали свое движения, изучали каждую черточку, одержимо и ревностно.
Мужчина склонился, казалось, он боялся переступить невидимую черту, после которой уже не будет возврата.
Я ощущала его дрожь всем телом, что передавалась и мне.
Горячее дыхание щекотало кожу лица и шеи.
Еще секунда, и я задохнусь от ожидания и нахлынувших эмоций. Но твердые губы сжалились, коснулись моих, слегка, пробуя, отстранились, и со вторым прикосновением более напористым и откровенным из мужской груди вырвался хриплый стон. Стон возбуждающий, провоцирующий, расползающийся по телу электрическими разрядами, оголяющий каждый нерв.
– Я люблю тебя, – мое признание вплелось между поцелуями и осталось без ответа, потерялось в шумных вздохах и рваных выдохах.
Впервые моя голова кружилась от поцелуев, я готова была поклясться, что схожу с ума. Ведь ненормально целовать мужчину и понимать, что не приходит насыщение или усталость, и с последующим прикосновением желание разгоралось все с новой силой, готовое испепелить дотла.
Мне больше не требовался кислород, была лишь потребность в чувственных прикосновениях губ, в крепком мужском теле, ласках сильных рук, доводящих до исступления.
Подрагивающими пальцами я провела по мужским бокам, потянула за полы рубашки, выправляя ее из брюк, но Эрил остановил меня, крепко сжав пальцы до легкой боли.
– Что?.. – я хотела сказать больше, но язык меня не слушался, как и тело. Оно ластилось к мужчине, сокращало и без того ничтожное расстояние между нами. – Ты… ты мне нужен, – выговорила я дрожащими губами, и Эрил больше не медлил.
Его страсть на грани с яростью захлестнула нас. Я на мгновение взлетела в воздух и ощутила разгоряченным телом прохладу постели. Мужчина навис, удерживал себя на прямых руках, уперев их по разные стороны от моей головы. Его взгляд одержимо метался по лицу, шее, груди, задержался на губах, и любимый сорвался.
Болезненные поцелуи плавили мое тело и разум, не оставляя ни малейшего шанса перехватить инициативу. Я отдавалась своему мужчине без остатка и насыщалась его любовью и нежностью, страстью и похотью. Наши тела переплетались и путались в простынях, сплетаясь еще сильней, словно все вокруг желало, чтобы мы были вместе.
По моим щекам вновь текли слезы, но то были слезы удовольствия и неги.
Я была готова заключить сделку с самим дьяволом, лишь бы эта ночь продолжалась и продолжалась, а солнце не смело подниматься на горизонте и вновь разлучать нас с любимым.
Лежать рядом, гладить по влажней коже груди, считать гулкие удары его сердца – настоящее счастье.
Но мужчина скинул с себя простыню.
– Спи, Валерия, – прошептал он на ухо, порывисто целуя в висок.
Глава 11
Адам
***
– Спи, Валерия.
Я позволил себе последний поцелуй и поднялся с постели. Рывками надевал одежду, чудом не порвав штанины и не надорвав тонкую ткань рубашки. Продевал пуговицы в петельки, поправлял ворот и чувствовал на своих руках мягкий и манящий запах её кожи.
«Слабак!» – я ругал себя.
Ничтожество!
И как ты теперь себя чувствуешь, когда предал её?..
А я ненавидел себя. Мне одновременно хотелось рычать от отчаяния, умолять Валерию о прощении и разнести к черту этот уютный семейный уголок. Наказать себя за сделанное и эгоистично разрушить чужое счастье и после присвоить Леру себе. Не сбегать под покровом ночи из дома брата, в последний раз взглянув на любимую женщину в его постели, а оставаться рядом с разгоряченным после ласк женским телом, пеленать его в свои объятия и не отпускать до утра. Не позволять отодвинуться ей ни на миллиметр, ревностно охранять покой и сон.
Я закрыл глаза и, медленно вдохнув, открыл их.
Лера спала. Она улыбнулась во сне и что-то пробормотала. Волчий слух не разобрал слов, но интонация и мягкость в голосе говорили сами за себя. Девушка точно вспоминала не обо мне.
Как мне жить с осознанием, что я предал её, воспользовался ситуацией?! Не остановился… да, пытался, но… Но, если я бы действительно хотел остановить Леру… А так лишь предпринял невнятные попытки, прекрасно зная, что она не понимает кого целует, не понимает кому шепчет признания в любви… но я-то… я!
Я желал обмануться и быть обманутым. Желал всем сердцем и душой познать драгоценные минуты рядом со своей истинной парой.
Эгоист!
Разве я когда-нибудь услышу от Валерии слова любви? Разве она будет смотреть на меня с нежностью и лаской? Нет и нет!
Я бесшумно сбежал по лестнице, закрыл дверь и утробно зарычав, прижался к ней спиной.
– Твою ж мать, – выдохнул я зло.
Я оторвался от двери и скрылся в темноте. Ноги сами вели в лес, в тишину, в прохладу. С каждым шагом я двигался быстрее, а после перешёл на бег.
– А-а-а! – из моей груди вырвался неконтролируемый крик. Пытаясь отдышаться, хватал ртом обжигающий кислород. – Дерьмо ты, а не оборотень, Лесман. – Я стоял на краю поляны и задрал голову к темному небу. – И человек ты дерьмовый, – мои озлобленные слова смешивались с болезненным смехом.
«Удовлетворен? Молодец. А что будет с Лерой?! Эрил далеко не дурак, он узнаёт о сегодняшней ночи, почувствует мой запах, и что тогда он предпримет?» – спросил себя еще раз, не озвучивая вопрос вслух.
Откажется от пары? Нет! Не сможет, я бы не смог – засунул свою гордость в задницу и продолжил жить, съедаемый ревностью и злостью, как живу сейчас. Или же превратит жизнь Леры в ад…
А что, если он расскажет Валерии? Я беспомощно схватился за голову. Она возненавидит меня, станет бояться, презирать… Я кружил, вытаптывая высокую траву.
– Ведьма! – прошептал я откровение.
Последние часы моё сознание было затуманено благодаря вареву проклятой ведьмы, а сейчас зверь отступал, и осознание сделанного вместе с отчаянием навалились с новой силой.
Я не заметил, как вернулся домой, мной правила злость на проклятую ведьму, на себя, на богов, что решили поиграть с нашими судьбами, на весь поганый и несправедливый мир.
Ведьма не спала, тихо разговаривала на кухне со своей тварюшкой, гремя деревянной ложкой о медный бок посудины.
– В этот раз точно получится. Я все просчитала.
– А ты уверена, ве-е-едьма? – Я ввалился в помещение, едва не сорвав дверь с петель.
– Нет, но…
Как же мне хотелось ее придушить собственными руками, ухватить за толстую шею, обвитую какой-то дрянью из серебристых цепей, и с силой тряхнуть до хруста в позвонках.
Женщина выключила конфорку и медленно отошла от плиты.
– Что ты наделал? – спросила настороженно.
– То, за что я буду ненавидеть себя всю оставшуюся