Я не дожидалась ответа и направилась к воде. Адам шел рядом, и не знаю, кто улыбался шире: Тёма, устремивший взгляд на синюю гладь, или старший Лесман, развеселившийся по неизвестной мне причине.
– Ревность мне приятна, Валерия. Ревность, – произнес он.
До меня не сразу дошёл смысл слов, и реакция вышла эмоциональной и запоздалой, что позабавило мужчину ещё больше.
– Ревность?! – спросила я. – Если ты думаешь, что я тебя ревную, ты крупно ошибаешься, волк! – фыркнула я зло и обиженно, что и мне стало очевидно: да, я ревную.
– Значит, волк? – уточнил он. Говорил громко, совершенно не стесняясь, что нас услышат, а я шептала и осматривалась.
– Я не ревную, – прошипела я. – Это глупо.
– Держи. – Он усадил сына мне на руки и принялся закатывать штанины. – Вот это меня и удивило, Валерия, что такая умная девушка, как ты, опустилась до такого низменного чувства. – Снял обувь и носки. – Идем, малец, помочим ножки, дадим твоей маме отдохнуть и… остыть, – добавил, когда отошел на пару шагов.
Отдыхать мне совсем не хотелось. Да я и не устала вовсе. Как можно устать, когда сам практически ничего не делаешь?.. Все мои действия опережал несносный оборотень, что взялся довести своей опекой до исступления.
Я присела на лежанку, закапывалась ступнями в песок и посматривала в сторону моря. Адам зашел по щиколотку в воду, стянув перед этим с волчонка штанишки, медленно его опускал, а когда крохотные ножки касались воды, подбрасывал вверх. Счастью Тёмы не было предела, он хохотал звонко и заливисто, привлекая внимание всех, кто был у воды. Даже вон тех мамочек или нянечек, что совсем позабыли про своих детей и глазели на оборотня с волчонком в руках. Как можно быть такими беспечными? За что им вообще платят деньги, если они смотрят на всех, кроме своих подопечных!
Ужас!
Я забралась на лежанку с ногами и словно чужими глазами увидела всю полноту картины – я по-настоящему ревную. Так сильно, что ладони и подушечки пальцев жутко покалывает. И этот неприятный зуд распространяется по всему телу, нервируя и раздражая еще больше.
Наш маленький мирок в поселке оборотней не предполагал наличие других женщин, так активно глазеющих на старшего Лесмана. Его внимание всегда было моим. А здесь… В груди поднималась возмущение. Такое ощущение, что все забыли про элементарные правила приличия в обществе.
Интересно, а если я присоединюсь к резвящейся компании, все так же будут глазеть или наконец-то займутся чем-то полезным?
Я оставила сумочку и туфли на лежанке и бодрым шагом направилась к моим мужчинам.
– Я уж думал, ты никогда к нам не придешь. – За детским визгом и всплесками воды Адам заметил мое приближение. – Так и не намочишь ножки в море, – все это он говорил с лукавой улыбкой на губах. Понимал. Читал меня, как открытую книгу.
Я склонилась, наполнила ладони прохладной водой и, не раздумывая, окатила нахального оборотня.
– Эй, – он наигранно возмутился. – А если бы попала на сына? – Адам повернулся ко мне боком.
– Ты бы не позволил этого сделать, – ответила я уверенно и обрызгала еще раз.
– Лер-р-ра, ты пользуешься моментом.
– Пользуюсь, – призналась я и поднырнула холодными руками под мужскую рубашку, оставляя на спине мокрые следы.
Оборотень рыкнул, вывернулся, и в мгновение ока я оказалась в объятиях с ребенком на руках.
– Ну что, теперь поиграем? – спросил Адам, плотнее притягивая меня спиной к своей груди.
Его ладони были горячие и настойчивые.
– На нас же смотрят, – заворчала я, в сотый раз заливаясь краской смущения.
– Ты же хотела этого. – Оборотень склонился к моему лицу и потерся колючей щетиной о щеку. – В полночь у нас самолет, – сказал он. – Не хочу оставаться на еще одну ночь в доме Лотковых.
– И я, – ответила я с довольной улыбкой на губах. – А нам правда придется встречать с ними и Новый год? – уточнила я с сомнением.
– Мы всегда сможем сослаться на неотложные дела или состояние здоровья. – Оборотень не выпускал нас с Тёмой из объятий. – Отказать сразу было бы грубо, – пояснил он.
Глава 27
Нашу поездку можно было назвать удачной. Альфа остался доволен, что стая поддержала отношения с партнерами, мы Адамом стали ближе друг к другу, а я никак не могла забыть наш разговор. С каждой минутой все больше проникалась к оборотню уважением. Столько боли и ответственности в один момент свалилось на семилетнего мальчишку. И он не сломался, не озлобился, а продолжил жить честно и по совести, помогая младшему брату и исполняя последнюю просьбу своего отца.
Как же несправедлив мир и несправедливы боги. Ведь Адам, по сути, оказался заложником ситуации. Разве сможет ребенок отказать своему родителю? Конечно, нет. Он будет нести чужой тяжелый груз на своих плечах, даже став давно взрослым. Невероятно жестоко по отношению к своему ребенку перекладывать на его плечи свою ношу и лишать его детства и дальнейшей нормальной жизни. Я думала об этом, но не осмелилась озвучить эти мысли вслух и вряд ли осмелюсь в будущем. Какому ребенку будет приятно слышать, что его родители не такие и хорошие?.. Даже с учетом, что этот ребенок уже взрослый мужчина, с многолетним жизненным опытом за своими плечами. Да и вправе ли я их осуждать?.. Не думаю.
После возвращения домой наша жизнь мало чем отличалась от той прежней, о которой я стала скучать в доме Лотковых. Но с небольшими оговорками: Адам больше не искал повод прийти в гости, а делал это регулярно и без предупреждения, и меня это не злило. А я перестала выдумывать для себя уйму важных дел, чтобы избежать встречи с ним. Теперь я их ждала.
– Почему ты не собираешь вещи? – спросил он однажды вечером. – Сколько можно откладывать переезд, Лер? Пока дом свободен, нужно воспользоваться моментом и занять его.
– Я не могу, – ответила я, одевая Тёму на вечернюю прогулку. – И думаю, у тебя как у Беты есть некоторые преимущества.
Оборотень не сдавался.
– Сейчас мы занимаем три коттеджа. Плюс дом, куда въехала Мария. Итого пять вместе с коттеджем выжженным демоном. Не многовато ли для одной семьи? – спросил он.
В первую встречу после возвращения ведьмы в поселок я с трудом узнала ее в истощенной женской фигурке с изможденным лицом. Сейчас она выглядела здоровее, спину держала ровнее и сбросила десяток лет.
– Нет, – буркнула я, повернувшись к мужчине спиной и растянувшись в довольной улыбке.
Семьи – очень приятно звучит. Я застегнула теплую кофточку на волчонке и усадила его в манеж с игрушками, пока расторопно одевалась сама.
– Лер. – Адам помог мне справиться с молнией на легкой куртке. Лангетку сняли, но указательный и средний палец приходилось разрабатывать, а с точными и мелкими движениями были сложности. – Я очень терпелив.
– Да. – Я кивнула в знак согласия. Иногда мне кажется, что вот-вот и Адам скажет, как же я ему надоела со своими глупостями, развернется и уйдет.
– Не перебивай. – Приложил указательный палец к моим губам. – Я очень терпелив. Но и у меня, как у любого живого существа, есть предел. В том числе и терпению.
Я испуганно смотрела в темные глаза оборотня. Что же он скажет сейчас?
– Вся стая знает о нас с тобой. Нет никого, кто бы уже не догадался о наших отношениях. На тебе мой запах, я пропитан твоим. Каждый день я ощущаю себя охотником. Чтобы наконец поцеловать тебя, мне приходится изрядно потрудиться. Когда это прекратится? – спросил он у меня серьезно.
– Скоро, – заверила я. – Идем гулять?
Оборотень не шелохнулся. Ждал ответа.
– Мы переедем через неделю, – пробурчала я себе под нос. – Честно, – пообещала я.
– Договорились. Но через неделю я не буду разговаривать, а просто соберу ваши вещи и перенесу их в новый дом, – сказал от твердо.
– А теперь мы можем идти гулять? – заискивающим тоном поинтересовалась я.
На улице Адам взял меня крепко за руку, переплел наши пальцы и пресек все мои попытки освободиться и идти в шаге от него.
– Мое терпение на исходе, – предупредил он, подтягивая меня за руку ближе. – Смотри, никто даже не удивился и не тычет пальцем, – говорил, пока мы приближались к площадке. – И ни одного осуждающего взгляда или обморока.
– Ну хватит смеяться надо мной, – попросила я жалобно.
– И не думал. Я просто хочу тебя касаться всегда и не оглядываться по сторонам и не волноваться о том, кто и что мог подумать. Я так долго тебя ждал. А когда встретил, тут же лишился. И наконец ты моя, – жарко говорил оборотень. – Вы мои. И больше я не намерен это скрывать.
И почему я считала этого мужчину бесчувственным, отстраненным и холодным? Он идеальный. Любящий, терпеливый, заботливый, ласковый… перечисляла я лучшие качества старшего Лесмана про себя, искоса на него поглядывая.
– А вот и мой пупс, – радостный крик Мии отвлек меня. Раскинув руки, волчица неслась, не разбирая пути и никого не стесняясь. – Как же я давно тебя не тискала. – Она взяла волчонка на руки и плечом подтолкнула Адама ко мне. – Все, идите. Мы тут сами разберемся. Ого! Да ты настоящий хищник. Новый зуб. Горжусь тобой. С мясом уже справляешься или все ешь свои кашки? Мать, поди, не дает телятинки.
– Все я ему даю, – отозвалась я недовольно. Нет, ну посмотрите на нее. Только две недели как она вернулась к себе домой, а ворчит, словно моя мама, когда я приезжаю к родителям в гости. И та пытается уличить в каких-то материнско-воспитательных недочетах.
– Да Миа шутит. – Не теряя времени, Адам сгреб меня в объятия-тиски. – И она скучает.
– Не скучаю я. Выдумали еще, – отозвалась весело Миа. – У меня, между прочим, активная личная жизнь, завал на работе и пожирающее все время хобби.
– Ну-ну, – рассмеялся оборотень.
А я закрыла глаза и прижалась щекой к мужской груди. Адам прав, хватит уже прятаться. Жизнь так быстро проходит и меняется, а вдруг мы не успеем насладиться друг другом?..
Миа отошла достаточно далеко, чтобы мы чувствовали себя уединенно.
– Мне немного стыдно, – шептала я в грудь, крепче прижимаясь. – А еще страшно. Все слишком хорошо. Вдруг завтра что-то изменится?