— Я догадался, — признается он, все так же неотрывно глядя на меня. Но настолько контрастно по сравнению с Богатыревым. Тот взглядом в лепешку раскатывает, Яр же успокаивает, убаюкивает. Нет в нем ни корысти, ни желания уничтожить. — Ты побледнела, когда увидела его.
Да, наверное, так и было. Я же ног чувствовать перестала.
Сглотнув, полностью разворачиваюсь к Ярославу и, двумя пальцами крутя его подарок на своей руке, виновато опускаю ресницы.
— Нам нужно серьезно поговорить, Яр.
В дверь за его спиной протискивается бухгалтерша. Увидев нас, становится мрачнее тучи и шипит:
— Я на вас жаловаться начну.
— Воспользуйтесь мужским… — бросает ей Яр через плечо. Пытается вспомнить ее имя-отчество, но безрезультатно. А ведь я предупреждала его, чтобы не привыкал к прозвищу — Мегера Калькуляторовна.
— Милена Каллистратовна, — подсказывает она, насупившись. — Почему бы вам не воспользоваться мужским? Сильная половина нашего офиса вроде бы равнодушна к вашей романтической активности. Даже не заметят вас рядом.
Спорить с бухгалтершей — это обречь себя на санкции.
Сдвинувшись с места, но по-прежнему не чувствуя ног, я обхожу эту крысу и выхожу из туалета. Яр послушно следует за мной — в лифт и на подземную парковку. Скорей бы закончили ремонт в нашем родном девятиэтажном здании. Достало ютиться в общем тесном пространстве, арендованном в бизнес-центре. Два месяца толкаемся задницами.
Щелкнув кнопкой на автобрелоке, открываю свою машину и залезаю на заднее сиденье. Как только Яр усаживается рядом и закрывает дверь, я выдыхаю. Здесь нас точно не потревожат. В худшем случае — новый гендиректор устроит взбучку за отлынивание от дел в рабочее время. Ну и черт с ним! Я и так уже боюсь, что не продержусь до возвращения в наш офис. Придется готовить резюме.
— Этот Богатырев — отец Саши, — произношу, не в силах взглянуть Ярославу в глаза. Смотрю в спинку переднего кресла и не знаю, как преподнести своему жениху мерзкую правду из прошлого. — Я никогда не рассказывала тебе о нем. Наши отношения были… специфическими. Я знала его всего неделю, потом он уехал и не давал о себе знать.
Замечаю, как Ярослав медленно откидывается на спинку кресла и поднимает лицо кверху. Пауза, в которую мне следует вставить проблему невыплаченного Богатыреву долга, затягивается. У меня язык к небу прилипает от одной только мысли признаться Ярославу, что Платон имеет право на мое тело. Как я скажу ему об этом? «Сорри, Яр, но я разочек с ним пересплю»? «Ничего личного, просто бизнес»? «Войди в мое положение, это чисто секс, а люблю я тебя»? Нормальный мужик меня на все четыре стороны пошлет за подобное. И правильно сделает.
— Он вернулся из-за вас? — первым нарушает молчание Яр.
Поднимаю лицо и смотрю в его потускневшие глаза.
— Утверждает, что нет.
— Тогда смысл паниковать? Вы ему не нужны. Он здесь ради бизнеса.
— Он поклялся, что отнимет нас у тебя, — произношу, затрясшись от силы этих страшных слов. — Он опасный человек, Яр. Он сумасшедший.
— Рита, — улыбается он, придвинувшись ко мне и пальцами погладив меня по щеке, — ты чего так распереживалась-то? Что он нам сделает? Убьет меня? Изнасилует тебя? Украдет нашу Сашулю?
От того, с какой теплотой он говорит о моей дочери, как о нашей, в груди ноюще щемит.
— Рит, тебе нечего бояться. Я вас никому не отдам. Хочет поиграть — пусть рискнет. Побороться? Так я тоже не пальцем деланный.
Гляжу в его открытые голубые глаза, и хочется разреветься, прижавшись к его груди. Если бы я встретила его раньше. Намного раньше, чем Дена. Не было бы в моей жизни ни подпольных казино, ни Богатырева, ни побега из родного города.
— Я тебя не заслуживаю, Яр, — шепчу, а у самой глаза слезами застилает.
— Рита, если тебе есть еще что рассказать, сделай это сейчас. Не держи в себе. Я все пойму.
От позора щеки огнем вспыхивают. Какого мнения он будет обо мне, когда узнает, какой дурой я была в браке с Королевым? Не сопротивляясь, отдала свое тело за его долги. Плюнув на самоуважение. Растоптав свою гордость. Но будет куда хуже, если Яр узнает об этом от Богатырева, а тот украсит свой рассказ видео-компроматом.
Набираю воздух в легкие, чтобы выложить все как на духу, но нас отвлекает стук по стеклу.
Обернувшись, вижу склонившегося к нам Афанасьевича.
— А ему-то что надо? — хмурится Яр.
Пожав плечами, приоткрываю дверь и сдвигаю ею коробку с вещами своего бывшего начальника.
— Хотите попрощаться, Анатолий Афанасьевич? — спрашиваю, скользнув взглядом по табличке, снятой с его двери и теперь возглавляющей коробку канцелярских принадлежностей.
— Маргарита Андреевна, — нервно озираясь, сипит он, — не могли бы вы уделить мне минуту вашего драгоценного внимания?
— Говорите, — отвечаю, но тому, очевидно, некомфортно от присутствия Ярослава.
— Наедине.
— У меня нет секретов от нашего старшего менеджера.
— Это вы потом решите, есть или нет у вас от него секреты, — тверже заявляет Афанасьевич. — А сейчас поднимите свою упругую попку с сиденья и уделите старику пару минут. Поверьте, то, что я хочу вам рассказать, касается вашей безопасности.
— Поговори с ним, Рит, — произносит Ярослав, открывая дверь со своей стороны. — Я вернусь в офис. Не задерживайся и ни о чем не переживай.
Я не заслуживаю такого жениха, как Ярослав. Смотрю на его удаляющуюся спину и чувствую себя злостной предательницей. Будто я уже ему изменила!
Зная, как Афанасьевич любит приукрашивать проблемы и раздувать из мухи слона, предполагаю, что безопасность касается не моей жизни, а моей карьеры. Видимо, кто-то точит на меня зуб и метит на мое место. Что, в общем-то, неудивительно.
Выйдя из машины, скрещиваю руки на груди. Успокоиться так и не вышло. Разговор с Ярославом еще не окончен. И мне только предстоит взглянуть ему в глаза, когда он узнает, какой дурой я была семь лет назад.
— Не нагнетайте, Анатолий Афанасьевич, — поторапливаю я его. — У меня слишком много дел.
— Не будет скоро никаких дел, — боязливо оглядываясь, шипит он. — Всему придет конец.
Я тяжело вздыхаю. Афанасьевич не раз угрожал нам, что без него компания загнется. Надеялся на нашу поддержку. Вот только человек он самовлюбленный, жадный и неуравновешенный. Никто из подчиненных ни на секунду не пожалел его, когда бывший гендиректор отказался продлевать с ним трудовой договор после его выхода на пенсию.
— Анатолий Афанасьевич, мне пора возвращаться к работе.
Схватив меня за руку, с силой сжимает пальцы, не пуская.
— Послушайте меня, Маргарита Андреевна. Это уже происходит. Началось.
— Что началось? — напрягаюсь я, подозревая, что у старика поехала крыша.
— Думаете, два других филиала закрыли в целях оптимизации? Черта с два, скажу я вам! Компания едва держится на плаву. Филиалы прикрыли, а работники-то где? Почему к нам не перевели?
— Потому что пока некуда, — объясняю я. — Закончится ремонт и…
— Ремонт? — громко гогочет он. — Не будьте наивной девочкой, Маргарита Андреевна! Нет никакого ремонта. Здание давно отдано за долги. Вы будете ютиться тут, пока однажды вас не выставят за дверь. Без выплат и компенсаций. Подружитесь с Миленой Каллистратовной. Выведайте у нее, из каких ресурсов она начисляет зарплату. Вы будете очень удивлены. Или вы считаете, что гендиректор правда продал компанию, потому что переезжает за океан? Маргарита Андреевна, да ни один предприниматель так не напортачит! Что ему мешает жить на другом континенте и сосать отсюда бабки? Верно — банкротство.
— Вы несете какую-то дичь! — раздражаюсь я. Не нравится мне ни взгляд, ни тон Афанасьевича. Да и пальцы свои грубые разжимать он не спешит. — Если бывшему гендиректору было плевать на компанию, смысл увольнять вас?
— А с чего вы взяли, что меня уволил он? Расторжение договора со мной и решение о вашем повышении принимал уже новый гендиректор. Богатырев!
И тут на меня обрушивается ледяная волна ужаса, сметающая все на своем пути. Ноги снова подкашиваются. Перед глазами плывет, а голос Афанасьевича больше напоминает шум галдящей за окном улицы. Я-то, идиотка, поверила, что меня повысили за заслуги. Нафантазировала всякого — вплоть до скорого открытия собственной страховой компании. Взяла бы к себе в помощники Ярослава и Мадлен. А оказывается… Оказывается, повысили меня не за умение вести бизнес, а за умение делать минет!
— Господи, — шепчу, протяжно выдохнув.
— Он, Маргарита Андреевна, уже неделю в городе. И знаете, какие документы он запросил в первую очередь? Не отчет за прошлый год. Не план на текущий сезон. Не бухгалтерский учет дебета с кредитом. Он потребовал копию вашего личного дела из отдела кадров, тщательно его изучил, а потом взялся за Ярослава и Мадлен. У этого человека какие-то нехорошие планы. Он купил компанию за бесценок и явно не для того, чтобы поднимать ее с колен. Можете считать меня психом и звонить моей жене с советом показать меня наркологу, но глядите в оба. Вы и ваши друзья под прицелом нового руководства. И я боюсь представить, что у него на уме.
Каким бы козлом я не считала Афанасьевича за то, сколько крови он у меня попил за мои пять лет стажа, сейчас, сглатывая застрявший в горле ком, я вижу, что он действительно очень переживает за меня, Ярослава и Мадлен. А переживать, увы, есть за что. Если все его слова — правда, то мы действительно в большой опасности. А самое жуткое — я не представляю, чего ожидать от Богатырева!
— Вы еще здесь? — его голос липкими лапками леденящей душу угрозы ползет по моему позвоночнику.
Афанасьевич, посмотрев куда-то сквозь меня, вмиг бледнеет. Округлив глазки, замолкает, поднимает с бетонного пола свою коробку и пыхтит:
— Уже уезжаю. Прощался с Маргаритой Андреевной. Желал ей удачи на новом месте.
— До свидания, — Богатырев четко дает ему понять, чтобы топал отсюда и никогда не возвращался.
Афанасьевич закидывает коробку на заднее сиденье своей машины, прыгает за руль и торопливо уезжает с парковки. Как только его авто скрывается за поворотом, Богатырев показывается из-за моей спины.