– Мы вчера договорились, что одна ты больше ни ногой, – его голос сухой, констатирующий факт.
– Мы ни о чем не договаривались, – я возражаю эмоционально.
– Это ты так думаешь.
– Господи, – я выдыхаю, осматриваясь по сторонам. – По твоей вине меня могут уволить.
– За что? – Автомобиль сворачивает к стоянке. – Где в уставе университета прописано, что студенту нельзя подвозить преподавателя на личном автомобиле?
– Любые отношения между студентом и сотрудником запрещены.
– Да? А я вчера на стенде кафедры рассматривал доцента Ступникова и лаборанта Ступникову, однофамильцы?
– Это отец и дочь.
– Черт, промахнулся с примером. – Ник вынул ключ из замка зажигания и сделал приглашающий жест выходить. – Я надеялся, что ты ответишь: «Они супруги», – и я быстренько тебе сделаю предложение. Хорошего дня, Алина Васильевна, – громко произносит, распахивая. – До встречи на третьей паре.
– До встречи, – я стараюсь ответить безразлично, игнорируя любопытный взгляд заведующей кафедры, прощающейся с мужем у машины.
– Алечка, – доносится голос Жабы. Я торопливо сворачиваю к пешеходной дорожке. – Алина Васильевна, – громкий женский голос невозможно игнорировать. – Подожди, вместе пойдем. – Заведующая кафедрой нагоняет и берет меня под локоть, словно мы подруги. – Как настроение? – улыбается, демонстрируя идеально ровные отбеленные зубы.
– Спасибо, хорошо. А у вас?
– Все замечательно. Сегодня чуть не проспали, хорошо у мужа не было с утра важных встреч и он смог меня подвезти. – Пухлыми пальцами вынимает из кармана брюк бумажный платочек и собирает выступившие капли пота над верхней губой. – Алечка, – она улыбнулась так широко, что ее лицо стало похоже на злобную маску, – скажи, а кто тебя сегодня подвозил?
– Знакомый, Людмила Васильевна. Подобрал меня на остановке, когда я ждала автобус. Оказалось, что он учится в нашем университете.
– Невероятное совпадение, – комментирует женщина.
– Да, я тоже так подумала, – ответила я, поспешно взглянув через плечо.
– Алечка, скажи мне, пожалуйста. – Женские пальцы ощутимо впились в мое предплечье. Не стирая с лица пугающей улыбки, заведующая почти прошептала: – По чьей ты протекции?
– Я вас не поминаю. Вы же знаете, что я училась здесь, вы были в приемной комиссии, видели, как я защищаюсь.
– Не строй из себя дурочку, Алина. – Заведующая кафедрой прищурилась и потянула меня за руку, вынуждая склониться. – Если ты метишь на мое место, то, поверь, я просто так не уйду.
– Людмила Васильевна, – с моих губ сорвался нервный смешок, – отпустите. Во-первых, я не понимаю, о чем идет речь, а во-вторых, как я могу метить на ваше место? Я только недавно окончила университет, у меня нет никакого опыта, один диплом на руках.
– Вот и я себя успокаиваю этой мыслью, – отвечает Жаба Васильевна. – Но отсутствие опыта не мешает таким, как ты, занять место повыше.
– Каким?
– Молодым, красивым, имеющим покровителя, – последние слова заведующая произносит пренебрежительно.
– О каком покровителе вы говорите?
– О влиятельном. – Женщина вновь берет меня под руку, заставляет остановиться и взглянуть ей в глаза. – Надеюсь, мы поняли друг друга.
Глава 15
Ник
День первый.
Подкуриваю сигарету и, медленно выдыхая сизый дым, наблюдаю за мелькающими женскими силуэтами в окне четвертого этажа. Девушки суетятся, пару раз замечаю Алину. Подруги – это замечательно, но есть огромная вероятность того, что женсовет признает меня невменяемым психопатом, от которого следует держаться подальше. Я возвращаюсь в квартиру, зверь доволен как никогда, не тянет на прогулку, не пытается занять место человека, притих. Вопреки словам отца уснуть удается практически сразу.
День второй.
Второй учебный день в рассаднике наклеенных ресниц, накаченных губ, избытка парфюма и визгливого приветствия: «Приве-е-ет, Ник». На протяжении пяти пар я даже не пытаюсь изображать интерес к учебе, преподаватели монотонно бубнят про написание дипломной работы. Кстати, дипломная работа – моя основная проблема. Нужно подсуетиться и найти того, кто поможет измарать сто листов просторными рассуждениями на тему педагогики. Педагогика и… я – смешно. Кто бы подумал?
– Никита, – шепчет тихий женский голос, а вдоль позвоночника аккуратно царапают острые ноготки. – Ник. – Хочется дернуться всем телом, лишь бы… эм… Лера меня не касалась. При знакомстве свое имя она произносила с особым придыханием. Да, точно, Валерия. Я чуть разворачиваю голову, обозначая, что слушаю ее. – Мы идем после занятий гулять, ты с нами? – А ее сердце долбит от волнения в ожидании ответа.
– Вряд ли, – отвечаю и перевожу взгляд на старика. Преподаватель продолжает нечленораздельно бормотать, периодически поглядывая через толщу заляпанных линз очков.
Ноготки вновь проходят вдоль спины.
– Ты подумай.
– Ок.
Зверя нервирует пристальное внимание, ему больше не нравится слышать запах возбуждения чужих женщин, он воспринимает его как препятствие. Ему не нравится, что человека касаются чужие руки – зверь тянет к выходу. Знает, где найти свою пару: в маленькой комнатке, забитой письменными столами, где воздух пропитан не только книжной пылью, но и мягким ароматом женской кожи. Сумасшедший запах, вынуждающий дышать на полвдоха, чтобы не сорваться, не напугать. Хотя куда больше?
– Ник. – И вновь женские пальцы ложатся мне на спину.
– Ну?! – вырывается громко.
– А как ты смотришь на то, чтобы съездить на дачу к Смирновой? – Лера вырисовывает завитки на моих лопатках. – А завтра вернемся к первой паре или можем прогулять денек… – Рука замирает и медленно впивается ноготками, с наслаждением оттягивая кожу.
– Я могу выйти? – Подхватываю телефон со стола и, не дожидаясь ответа, выбегаю.
Хочется передернуть плечами, стряхнуть с себя ощущение прикосновений. Крепко стиснув зубы, растираю ладонью участок спины.
– Фу, мля!
«На пару я больше не вернусь», – решаю тут же и спускаюсь на первый этаж. Зверь нервничает, его раздражают множество голосов, множество запахов, из которых не вычленить именно тот, который требуется больше всего. До конца пятой пары еще тридцать минут, а это значит, что Алина скоро появится, с усилием толкая массивные деревянные двери, задержится на верхних ступенях лестницы, глубоко вдохнет и улыбнется, подняв голову к солнцу. Но сегодня она растерянна. Аля разговаривает по телефону, а ее улыбка меркнет с каждым словом.
Слова Алины выхватываю кусками, напрягаю слух и тут же запрещаю себе. Абстрагируюсь. Я не хочу уподобляться отцу, я не хочу контролировать любой шаг своей пары, будь то звонок или новое знакомство.
Алина медленно спускается к пешеходному переходу. Следую за ней – меня ведет зверь, он сопровождает свою пару – не человек, именно он успевает среагировать, когда девушка решает перебежать дорогу.
– Ты больная?! – Хватаю ее за талию и притягиваю к себе. – Ты вообще смотришь по сторонам? – Хочется орать так, чтобы заложило уши. – Очень умно выбирать между смертью под колесами автомобиля и возможностью не опоздать на автобус! – Уже не контролирую себя и с силой стискиваю хрупкое женское тело в объятиях. – Больше так не делай, поняла?! Алина, ты слышишь, что я говорю? – Она поворачивает голову, но смотрит сквозь меня, не концентрируясь на глазах.
– Я не заметила, как зажегся красный.
Кажется, я стал понимать отца: один ее взгляд, даже вот такой расфокусированный, и желание хорошенько тряхнуть чудесным образом превращается в ничто. Рычишь ты уже по инерции, вроде потому что начал и глупо идти на попятную.
– Больше ни ногой одна, – произношу я.
А еще я заметил, как меняется ход времени рядом с Алей. Минуты то растягиваются, превращаясь в часы, то превращаются в короткие мгновения, яркие вспышки. Вот я несу откровенный бред, усаживая девушку в машину, и уже прощаюсь, вцепившись мертвой хваткой в обмотку руля.
– До завтра.
– До завтра, – прощается Аля, бросив ничего не понимающий взгляд и закрывая дверь. Она входит в подъезд, ее фигура мелькает в окнах лестничных пролетов, появляется в кухонном окне, несмело выглядывая из-за штор, и я включаю передачу и трогаюсь места. Проезжаю пару кварталов и чудесным образом вновь оказываюсь перед пятиэтажкой Алины. Ну, ничего, я подежурю пару-тройку часов, удостоверюсь, что она легла спать.
День третий.
Игнорировать желание зверя быть рядом со своей парой становится сложнее. Не невозможно, конечно, но приходится прикладывать некие усилия, чтобы не торопясь принимать душ, завтракать, одеваться. Успокаиваю себя мыслью, что волк устал быть взаперти и ему требуется мягкая земля под лапами, устеленная низкой травой, хмельной аромат хвои и ледяная воды из ручья – ему требуется свобода. Запахи… звуки… шум ветра от скорости при беге, чтоб от усилий сводило мышцы, и легкие обжигало прохладой свежего воздуха. Сегодня же вечером останусь в «Озерной долине», навещу родных, пробегусь со стаей. Так и сделаю. Определенно, так и сделаю.
Поездка до университета могла бы пройти и лучше, но для первого раза, я считаю, вполне успешно. Если бы не звонок Марии Федоровны, то отлично. Наконец, третья пара.
Дверь преподавательской неплотно прикрыта, и я слышу ее голос – никакой другой, только ее – голос своей пары. Остальные служат фоном. Несвязанными, бессмысленными звуками.
– Спасибо. Я вас поняла, Людмила Васильевна.
Аля проходит мимо, прижимая к груди толстую тетрадь и папку. Волнуется, не с первого раза справляется с замком аудитории, растерянно окидывает группу взглядом, скомкано здоровается и представляется, раскрывает тетрадь и начинает занятие.
Сейчас Алина похожа на робота, сверяясь со своими записями, проговаривает текст, смотря поверх голов. А зверь буквально выворачивает меня наружу, требует приблизиться.
– Я могу пересесть на первую парту? – спрашиваю я.