– Ты зачем это делаешь? Ты понимаешь, как я тебя хочу? – уточняю я.
Кивает.
– И я тебя хочу, – Аля отвечает тихо.
– Так я весь твой, – я смеюсь, раскидываю руки, давая свободу в действиях.
Аля смотрит так внимательно, что улыбка начинает сползать с моего лица.
– Я… – замолкает она на мгновение. – Я не знаю, как ты любишь. – Отталкивается и садится на мои бедра, собирая пальцами подол сарафана. – У меня был один мужчина. – Склоняет голову, утыкаясь взглядом куда-то в стену. – И я знаю только, как нравилось ему. – Ее теплые ладони проходятся по груди снизу вверх.
А мышцы сводит от ее прикосновений. «Она касалась его так же, как и меня сейчас», – болезненно пульсирует в голове. Вот так же неуверенно и нежно.
– Больше не упоминай о нем, – я реагирую моментально. Тело каменеет, дрожь прокатывается по мышцам – зверь в ярости.
Аля отдергивает руки и шепчет испуганно.
– Прости. Я просто хотела сказать, что не умею делать приятно. – Пытается встать.
Пресекаю попытку, жестко придавливая женские бедра.
– Мне будет приятно все, что бы ты ни делала. – Я стараюсь вернуть спокойствие, закрываю глаза и несколько раз глубоко вдыхаю.
Я кожей чувствую ее пристальный взгляд, он блуждает по груди и шее, лицу и губам.
– Ты не злишься? – спрашивает Аля осторожно, ероша пряди моих волос.
– Если еще раз спросишь, буду. – Я продолжаю бездействовать.
– Я поняла. – Она склоняется и целует лицо. Легко и невесомо, перемещается к губам. – Нет, – останавливает мои попытки перехватить инициативу.
– Как скажешь. – Я закидываю руки за голову, удобнее устраиваюсь, чуть приподнимаясь. – Надеюсь, это не слишком для пугливой зайчишки?
– Нет. Закрой глаза, – отвечает она твердо.
– Ого, – мои губы сами изгибаются в улыбке. – А мне нравится такое пробуждение. – Прикрываю веки и наблюдая за ее действиями.
Рассматривает меня, кажется, не пропускает и сантиметра тела. Указательным пальцем скользит по венам на руках, очерчивает каждую, возвращается к предплечью и повторяет действия, перемещается к груди: обе ладони робко ложатся на мышцы, чуть сжимают, впиваясь острыми ноготками. Аля облизывает губы, переводит дыхание, ведет пальцами ниже, вдоль косых мышц живота. Замирает. Вспыхивает, словно услышала что-то сверхнепристойное. И вскидывает голову, пожирая меня взглядом.
«Фантазируй, зайчишка, это очень приятно».
– Не подсматривай, – девушка шепчет на грани слышимости.
– Обещаю, больше не буду. – Я сильно зажмуриваю глаза.
Тишина, только сбивчивые удары Алиного сердца – решается на что-то. Прислушиваюсь: движения воздуха, шуршание ткани и потребность открыть глаза становится совершенно нестерпимой.
– Алька, – выдыхаю я, когда ее губы касаются груди. Она перехватывает мои руки, удерживает за локти, ждет, удостоверяясь, что я не повторю попытку.
Мое воображение бушует. Перед внутренним взором надо мной обнаженная Алина, и ее груди сейчас как раз на уровне моего рта. Приоткрываю губы, тянусь. Извивается. Не ослабляет хватки, но и коснуться груди не разрешает, вновь играет.
– Поймаю и накажу. – Я приподнимаю голову.
Мои слова произвели нужный эффект – твердый маленький сосок оказывается на языке. Не скрываю счастливого стона, втягиваю, растираю вершину, протягиваю, придерживая зубами. Вкусно. Сладко.
Аля тихо выдыхает мое имя. Дрожит от каждого прикосновения.
– До чего же ты отзывчивая, – произношу я и ловлю в ответ поцелуй, глубокий, жаркий.
Я чувствую запах ее возбуждения. Мне не терпится вырваться из нежного захвата, уложить Алю на спину и продолжить игру уже по своим правилам.
– Нет, – шепчет она, угадывая мои мысли. Усиливает хватку, а я улыбаюсь ее наивности: думает, что может меня удержать.
– Не буду, – обещаю я, сходя с ума от предвкушения.
Убирает руки, опускается ниже, ее пальчики ныряют под широкую резинку боксеров и тянут вниз, я приподнимаю бедра, помогая раздеть себя. И вновь затаилась.
Ну же, зайчишка, что дальше? Не касается, но улавливаю движение, а ее сердце грохочет еще громче и сбивчивей.
– Твою ж… – вырывается рычанием, когда ее язык касается ствола члена, ведет вверх, тут же скользит вниз и вновь поднимается, а я готов забыть обо всех обещаниях не шевелиться и не подсматривать. Вбирает головку в горячий рот, задерживается и начинает движения, жадные, желающие вобрать плоть полностью, с характерными влажными звуками, от которых простреливает пах и по бедрам прокатывается дрожь. – Не торопись, – предупреждаю, но Аля ускоряется. – Нет. – Хватаю ее за волосы. – Я не хочу так кончать. – Приоткрывает глаза, ее взгляд затуманен. Движения становятся медленнее и тягучее, она задерживается на головке, лаская языком, смотрит прямо мне в глаза, ловит каждую реакцию. Играет. Проводит языком, вбирает в рот, вновь проводит языком. – Алька! – громко рычу, перехватываю ее за плечи, опрокидываю на спину, крепко прижимаю своим телом. С нескрываемым удовольствием она облизывает губы и тихо постанывает. Просит. – Не нужно провоцировать, – произношу, не скрывая угрозы. Улыбается, ерзает подо мной. – Дай мне минуту. – Не слушает. Кажется, испуганный зайчишка превратился в настоящую искушенную дьяволицу. Освобождает свои ноги и обхватывает меня за талию, подается бедрами, трется о член. Нежные складки скользят по стволу, оставляя на нем терпкую влагу. Ведет в очередной раз, прикрывает глаза, ее ресницы подрагивают, губы жадно втягивают кислород, и я толкаюсь бедрами, проникаю в горячую плоть на всю длину.
– О-о-ох, – Аля выдыхает с громким гортанным стоном.
Второй толчок, и я уже знаю, что не сдержусь, оставлю свою метку, покажу и докажу остальным нелюдям, что Алина моя. Моя и только моя!
Зубы зверя впиваются в основание шеи с проникновением, которое приводит Алю к пику наслаждения. Она всхлипывает, широко распахивая глаза.
– Прости, это было необходимо, – я изливаюсь внутри горячей, пульсирующей плоти.
Я был прав: просыпаться в одной постели со своей парой – это особый вид наслаждения, доступный не каждому, и от этой мысли ценность момента возрастает в сотни раз. Хочется разбудить соседей криком: «Она моя!». «Моя», – указывать на этот факт каждому, кого встречу в течение дня, и при этом ревностно прятать Алину на спину. От навязчивых подруг, от родителей, от коллег, от взглядов случайных прохожих. От всех. Наслаждаться одному. Ежеминутно держать в объятиях теплое податливое женское тело, гладить его руками, исследовать губами, срывать сладкие поцелуи и все повторять по кругу, пока кто-то из нас не упадет от усталости.
– Зайчишка. – Алина отрывает голову от подушки, постанывая, приподнимается на локтях. – Просыпайся, ты же не хочешь опоздать на работу?
– Нет. – Она прячет лицо за всклокоченными волосами. – Кажется, я заболела. – Подтягивает одеяло к груди и спускает ноги с кровати.
– Что такое? – Я активно растираю тело после душа.
– Все тело ломит. – Крутит головой, наклоняет и шипит сквозь зубы. – Болит, – хнычет. – При каждом движении. – Поднимается на ноги, делает шаг и охает, вскидывая на меня раскрасневшееся смущенное лицо. – Бедра саднят. – А мои губы сами растягиваются в довольной улыбке. Да, причины Алиного недомогания – это я. Продолжаю просушивать волосы. – Кожа полыхает огнем… – Подушечками пальцев пробегается по нижней губе. – А по подбородку словно прошлись наждачной бумагой.
– Я брился. – Отшвырнув полотенце, примирительно вскидываю ладони. – Честно.
– Плохо брился, – ворчит, отворачиваясь.
– Аль, а ты что прячешься? Думаешь, я не успел рассмотреть тебя до самой крохотной родинки? – Без раздумий преодолеваю разделяющие нас пару метров и прижимаюсь к узкой спине. Черт, как же приятно. Будто ты возвращаешься домой после невыносимо долгого путешествия.
– Мне нельзя опаздывать, – шепчет Аля.
– В душ? – интересуюсь, прикидывая в уме, успеем ли к первой паре, если я присоединюсь к зайчишке и намылю ей спинку.
– Я бы приняла дома, у меня нет с собой чистой одежды и белья.
– Так переезжай, – предлагаю я спонтанно.
Алина ведет плечом, освобождается, поднимает с пола сарафан.
– Переезжать? – спрашивает неуверенно.
– Ну да. Сюда. Ко мне. – Я вновь прижимаю женское тело и утыкаюсь носом в теплую макушку.
– Это… слишком рано, – Аля эмоционально отвечает. – Очень рано! Сколько мы знакомы?! Пять дней или шесть. В лучшем случае время нашего знакомства можно округлить до недели.
– Тогда собери небольшую сумку, вечером ко мне. – Целую волосы. – Я не позволю тебе ночевать с открытой балконной дверью. Вдруг еще какой-то отморозок решит к тебе забраться? – Мне не удается разрядить обстановку, Алина насторожена.
– А как же ремонт? – спрашивает она.
– Думаю, сегодня ребята не успеют. Кстати, не забудь оставить ключи.
– Мы можем ночевать у меня, – предлагает она несмело.
– Нет!
От одной мысли спать на том же месте, где моя пара занималась сексом с другим мужчиной, меня передергивает, а зверь угрожающе рычит.
– Нет, – повторяю я. Наконец, нахожу в себе силы оторваться от Алины. – Поторопись, опоздаем.
Зайчишка уговаривает ее высадить на автобусной остановке. Без сомнения протягивает мне ключи от квартиры.
– Не боишься, что я тебя ограблю? – интересуюсь я.
– Сомневаюсь, что все твои усилия стоят ненового постельного белья и фена.
– Тоже ненового?
– Угу, – смеется Аля.
– Я тебя заберу после работы. – На женском лице читается протест. – Не забывай, что ключи у меня. – Связка позвякивает на ладони.
– Хорошо. – Аля целует меня в губы. Сама целует. Сама! Кто бы подумал, что я буду ошалело радоваться легкому прикосновению. – До встречи.
Включив «аварийку», я медленно качусь следом, провожая Алину до входа на территорию университета. Естественно, никаких ребят для восстановления остекления я не приглашал. Там попросту нечего восстанавливать: по деревянной раме пошла трещина, а замок вырван мной с мясом. Но зайчишке лучше об этом не знать, хотя бы ближайшее время.