– Алина! Ты так мне и не помогла, – угрожающе рычит, и я позволяю себе расслабиться, отбросить бесполезные сопротивления, отдаться. Ник свободной рукой расстегивает пряжку ремня, приспускает джинсы. – Моя девочка, – шепчет спокойней, собирая пальцами трусики и сдвигая их в сторону. – Низко. – Подхватывает под бедра, прижимая меня спиной к холодной стене.
Первое прикосновение горячей головки запускает тысячи мурашек по коже. Подается бедрами, не разрывая зрительного контакта, Ник медленно вводит член… невыносимо медленно, а за этим затишьем последует сумасшедшая гонка, превращающая нас в животных.
– Я не смогу тобой насытиться и за сто лет, – произносит, начиная плавные движения. – Как думаешь, нам хватит сотни лет, чтобы я смог оставаться спокойным в твоем присутствии? Хочу тебя всегда и везде. – Его проникновения глубже и жёстче. – Я устал прятать стояк под партой или прикрывать руками. Нет, сотни нам точно не хватит. Потребуется больше времени, – в его словах проскакивает рычание. Спиной я бьюсь о твердую стену, возможно, после я насчитаю синяки на своих бедрах и пояснице, но сейчас эта боль ничто с теми ощущениями, что дарят мне грубые толчки. Яркие, притупляющие боль, наполняющие наслаждением все тело.
Ник аккуратно опускает меня на ноги, придерживает, дает отдышаться и прийти в себя.
– Ты не одет, – я смеюсь, представляя, насколько интересная картина представилась бы вошедшему.
Он хмыкает.
– Сейчас исправлю. Быстро собирайся, зайчишка, – произносит безапелляционно, надевая и поправляя джинсы. – Жду на обычном месте. – Расплывается в довольной улыбке и тут же хмурится. – Честно говоря, мне надоедает эта конспирация. Почему я не могу подвозить свою женщину открыто, не оглядываясь по сторонам? Не могу держать ее за руку, когда хочу? Я же не сопливый семнадцатилетний первокурсник, а взрослый мужчина.
– У меня будут неприятности, – объясняю я не в первый раз.
Ник поправляет низ кофты, растирая пятно влаги ладонью.
– Не будет, я об этом позабочусь. – Он одергивает одежду. – Пять минут, Алина Васильевна, или я буду вынужден вернуться, – говорит грозно.
– Вы бы не забывались, студент Рокотов, – отвечаю я шутливо. И пусть Ник утверждает, что ему не нравится игра «Преподавательница и студент», но я уверенна, что он лукавит.
Он пару секунд прислушивается к происходящему, стоя у двери, и быстро выходит. Я выжидаю еще пару минут, не забывая при этом собрать бумаги. Дверь в преподавательскую приоткрыта. Неужели и сюда Никита имеет свободный доступ? Вхожу в помещение, с трудом проглатывая фразу: «Придется доложить в деканат о вашем плохом поведении, Рокотов».
– Добрый вечер, Алечка.
От волнения слова застревают в моем горле, вырываясь взволнованным хрипением:
– Я думала, что вы уже ушли домой. – Заведующая недовольно вскидывает бровь. – Вы меня напугали, Людмила Васильевна, – поясняю, криво улыбаясь.
– А-а-а, не бойся, это всего лишь я, – отмахивается пухлой ладонью. – Решила задержаться и кое-что подготовить к завтрашним занятиям. Очень тяжело мне без твоей помощи, Алечка.
– Вы оставьте, я приду пораньше и помогу.
– Ой, как замечательно. – Женщина проворно поднимается с кресла. – Меня муж уже тридцать минут ждет на стоянке. Хочешь, мы тебя подвезем?
– Не нужно, Людмила Васильевна, я хотела зайти в магазин. Но спасибо за предложение.
– Да не за что. Хорошего вечера, – кокетливо машет, прощаясь.
– И вам, – отвечаю на автомате.
– Итак, – растягивает Комарова-старшая, – и где наш, то есть твой красавец, мажор и неугомонный постельный искусник? Сань, ты видела, что он с нашей Сорокиной сделал? – обращается к сестре.
– Что он со мной сделал? – Я всматриваюсь в отражение оконного стекла.
– Да затрахал до истощения. Одни глаза остались и губы, – эмоционально поясняет Аня.
– Это все зависть, Алин, – хихикает Саша. – Они опять с Владом разругались, – выдает причину плохого настроения сестры и тут же получает несильный тычок в плечо. – Ай, больно же. Влада своего бей.
– Договоришься, – шипит Аня, зло сощурив глаза. – Так, где парень-мечта, как он посмел сегодня оставить тебя одну? Саш, это какая по счету встреча с Сорокиной за последние три недели? – игнорирует мои недовольный взгляд.
Подруга поднимает голову, прикладывает пальцы к подбородку, раздумывая, и уверенно отвечает:
– Первая, – звонко хохочет, поглаживая на коленях проснувшуюся Булочку.
– Девочки, простите, но, честно, не получалось. Так долго шел ремонт, рабочие словно издевались. Сломали замок, доломали раму, и пришлось ждать изготовления нового балконного блока, а когда демонтировали старое окно, испортили диван. Вся обивка в клочья, будто огромный кот точил об него свои когти.
– Не врет. Захочешь – такое не придумаешь. – Аня стирает проступившие от смеха слезы.
– Мне приходилось ночевать у Ника. – Я отчаянно старалась выдержать заинтересованные взгляды подруг и не раскраснеться.
– Прямо приходилось? – подтрунивает Аня.
– Мучилась, бедняжка, – поддерживает сестру Саня. – Оставаться на ночь у горячего красавчика – великий труд, – назидательно вскидывает указательный палец. – Тебе ли об это не знать.
Я не сдерживаю рвущегося наружу смеха.
– Прекратите. – Прикрываю ладонями пылающие щеки.
– Мы радуемся за тебя. Ты еще никогда не была такой живой, как сейчас. Хохочешь, не дергаешься при каждом звуке и не вспоминаешь о работе. Вон, – пальчики с темным маникюром подхватили тонкую ткань моего платья, – прогресс! Красивое декольте, длина юбочки – до колена. Сорокина, у тебя что, и грудь выросла? Почему одним все, а другим ничего? Как так? – не унимается Аня.
Я недоверчиво заглядываю в вырез своего платья.
– У меня всегда была такая грудь. – И под сдавленные смешки проверяю ее наощупь.
– Знаешь, – Комарова-старшая подпрыгнула на стуле и громко взвизгнула, – грудь у женщин просто так не округляется. Ты беременна?!
Предположение вызывает у меня смех.
– Я пью противозачаточные, – отвечаю я уверенно, но вдоль позвоночника предательски спускается холодок. Замолкаю, загибаю пальцы, высчитывая дни.
– Алька, у тебя что, задержка? – Аня накрывает мою ладонь с двумя загнутыми пальцами своей.
В кухне повисает тишина, ответа ждет даже Булочка, чуть наклонив мохнатую мордочку.
– День или два, – произношу я.
– Это ерунда, – успокаивает Саша.
– Нет, не ерунда, – ей возражает старшая сестра. – Если Аля на противозачаточных, то там все точно, как в аптеке. День в день. А ты, вообще, как себя чувствуешь?
– Я? Нормально. Как обычно… – Мои руки вновь ощупывают грудь и спускаются к животу.
– Ну? – От нетерпения Саша закусывает нижнюю губу.
– Нормально все. Да и вероятность забеременеть, принимая противозачаточные таблетки, меньше одного процента. Крохотный риск, – с последними словами я уже не так уверенна в том, что говорю, и утверждение превращается в вопрос.
– А что мы сидим? – Комарова-старшая первая вскакивает на ноги, пугая резкими движениями собаку. – Нужно в аптеку. Еще нет девяти. – Я следую за сестрами. – Успеем. Если что, в трех кварталах круглосуточная. – Останавливается у входной двери, поспешно надевая пальто. – Надеюсь, вы с красавчиком не расстались? – интересуется полушёпотом, пристально глядя мне в глаза.
– Ань, хватит пугать! – вскрикивает Саня.
– Нет, не расстались. – Я застегиваю пуговицы на куртке. – Ник навещает семью. Он изредка останется ночевать в родительском доме.
– И как часто он посещает родителей? – Аня продолжает допрос.
От тона, с которым подруга задала вопрос, я так и замерла, склонившись к замку сапога.
– Пару раз в неделю, – отвечаю я куда-то в пол.
– Прекратите паниковать! – твердо произносит Саша. – Мы еще не вышли из квартиры, но уже якобы беременной Альке изменяет ее парень. Ну, нельзя же так.
– С мужиками только так и можно. Чуть расслабилась и…
Я прекратила слушать перебранку близняшек, крепко удерживая поводок Булочки, шла позади, погрузившись в свои мысли. Я всегда знала, что наши отношения с Ником рано или поздно закончатся, и, скорее всего, так же неожиданно, как и начались. Без долгих расставаний, ночных звонков и СМС. В один момент «нас» просто не станет.
Поглядывая на спины подруг, я сбавляю шаг, неуверенными пальцами извлекаю телефон из кармана куртки. Я же никогда не звонила Нику в вечера, когда оставалась одна у него в квартире. Не звонила ни разу, не считала нужным мешать, ставить его в неловкое положение перед родителями, или… я просто боялась. Боялась разочароваться? Убедившись, что Комаровы заняты спором, остановилась у дерева, предоставляя Булочке возможность обнюхать каждую пожухлую травинку. Набрала телефонный номер. Не дышала, слушая гудки. Один, второй, третий, четвертый, пятый, шестой. Мое сердце готово остановиться.
– Алло, – вместо привычного голоса, я слышу чужой. Приятный голос молодой женщины. – Алло, – звучит требовательней. – Ой, какая я глупая, – сокрушается незнакомка. – Алина, это ты?
– Да, – я не понимаю, откуда берутся силы ответить.
– Очень рада, что ты позвонила, – продолжает незнакомка. – Ник с отцом ушли на пробежку, как только они вернутся, я обязательно передам, чтобы перезвонил.
– Спасибо. А вы кто? – я набираюсь смелости и спрашиваю.
– Я мама Ника. Прости, я тебя напугала. Не беспокойся, с ним все хорошо, он никогда не берет телефон на пробежку. Тише, малыш, – отвлекается на требовательный детский крик. – Не переживай, сын обязательно перезвонит. Или что-то срочное? – голос теряет прежнюю легкость.
– Нет, ерунда, – заверяю я.
– Прости, но волчонок срочно требуют внимания. – Детский визг оглушает. – Была рада знакомству. До встречи. – Вызов прерывается.
Комаровы возникают передо мной из ниоткуда, застывая с вопрошающим видом.
– Ну?! – не выдерживает старшая из сестер.
Булочка дергает поводок, пытаясь дотянуться до следующего куста.