Я сглатываю скопившуюся слюну.
– Без подробностей, – комментирует Константин.
Поднимаюсь вслед за Ником на ноги: сидеть нет никаких сил.
– Сейчас покажу то, что ты видела в квартире. – По жилистому телу пробегает вибрация. На моих глазах мужская грудная клетка чуть выдвигает вперед, обретая клиновидную форму, плечи с хрустом раздаются в ширине. Мне приходится задирать голову, чтобы увидеть еще человеческое лицо.
– Думаю, хватит. – Краем глаза я отмечаю плавное приближение Константина.
– Я хочу видеть все, – упрямлюсь я, чудом удерживаясь на ватных ногах. – Покажи. – Не отвожу взгляда от получеловека.
Ник отступает на пару шагов, резко встряхивает головой, и я давлюсь собственным вскриком.
Теперь я уверенна, что зверь из квартиры не был плодом моей фантазии. Передо мной получеловек-полуволк. Высокий, жилистый, но при этом мощный, с клокастой темной шерстью и немного не пропорционально длинными руками.
– Я могу тебя коснуться? – Я уверена, что зверь поймет речь и ответит, если это возможно.
– Коснись, – в клокочущих урчащих звуках узнаваем родной голос.
Зверь приближается, склоняет морду, дышит поверхностно и часто.
– Не бойся. – Вела все время рядом, придерживает меня за локоть.
– И вы оборотень? – спрашиваю я.
– Да, – отвечает она откровенно, – прикоснись. Зверь будет доволен.
Я вкладываю дрожащие пальцы в раскрытую продолговатую ладонь Ника и словно попадаю в капкан. Длинные когтистые пальцы обхватывают мою руку.
– Не надо! – Я отдергиваю руку в страхе. – Прости. – На волчьей морде проскакивают вполне человеческие эмоции: огорчение и обида. – Я сама попробую, хорошо? – Решаюсь на второе прикосновение.
Кончиками пальцев я касаюсь широкой груди, ведут вверх к мощной шее и замираю. Меня посещает нестерпимое желание коснуться крупных, белоснежных зубов.
– Помнишь, как я в обморок грохнулась? – незнакомый женский голос отвлекает меня. – Алина, ты очень смелая, – хвалит меня мама Ника.
Девушка со спины окутана в плотные мужские объятия, в которых и пошевелиться иногда трудно, об этом я знаю не понаслышке: Ник так же обнимал меня. Ревностно, собственнически.
Лиля улыбается, смотрит с нескрываемым восторгом на меня и старшего сына, запрокидывает голову так, чтобы увидеть своего мужчину, молчаливо спрашивает его разрешения.
– Хорошо. – Отец Ника ослабляет хватку, разрешая Лиле пройти в гостиную и подхватить на руки Криса.
– Привет, родной, – целует она пухлую щеку. – Давай поможем Алине. – Мою руку накрывает теплая женская ладонь и прижимает к волчьей морде, почти у шеи. – Закрой глаза, прислушайся к себе. Чувствуешь? – Я отвечаю непонятным мычанием. – Это связь истинных пар. У вас на двоих одна жизнь и одна судьба. Скоро ты научишься чувствовать эмоции Ника. А он – твои.
– Я чувствую дрожь, – произношу я, не открывая глаз.
– Мой сын боится не меньше твоего, а, возможно, его страх даже больше. Ты можешь оттолкнуть его, не принять, уйти. Это страшно. Страшно для такого, как он. Волки по своей природе однолюбы, главная ценность для оборотня – пара и потомство. Ник не причинит вреда тебе или вашему малышу, но может задушить чрезмерной заботой, – Лиля тихо смеется. – Так ведь, Ар?
– Мои страхи небезосновательны, – мужчина отвечает резко.
– Я знаю, – произносит Лиля мягко, без раздражения и недовольства. – Ник, прокатишь брата?
Зверь отступает, оборачивается вокруг себя – ему нужно больше свободного пространства, неожиданно падает на четвереньки, и я вновь не верю своим глазам. Исполинских размеров волк недовольно стряхивает с задних лап широкие спортивные штаны.
– Самое идиотское, когда одежда цепляется за хвост, – произносит Лео, обнимая свою жену.
Нет, я не слышала такого понятия, как «жена», при знакомстве с семьей Ника. Он всегда употреблял слова «пара», «волчонок», «зверь» – до сегодняшнего дня они не казались мне значимыми, просто особенности речи.
Придерживая малыша, Лиля усаживает Криса на спину огромного животного.
Я отступаю, зная, что где-то рядом спасительное кресло.
– Все же я принесу воды. – Вела помогает мне присесть.
– А я успокоительное, – голоса звучат фоном, все мое существо сосредоточенно на диком звере и хохочущем малыше, доверчиво тянущем за огромные мохнатые уши.
Волк поворачивает ко мне голову, несмело делает шаг, ожидает разрешения.
– Мы не прощаемся. – Лиля снимает Криса со спины хищника. – Вернёмся пока к себе. Надеюсь, встретимся за ужином.
Волк делает еще один несмелый шаг, прижимает уши и так жалобно скулит, что в моих глазах скапливаются слезы.
– Не нужно так делать, – я останавливаю животное, подползающее ко мне на животе. – Это унизительно. – Невозможно наблюдать за тем, как грозный хищник падает наземь и боязливо перебирает лапами, словно в любой момент я его ударю. – Встань. – Без раздумий опускаюсь на пол и тяну за морду. Тяну, без сковывающего минуту назад ужаса, без болезненной пульсации в голове, что я сошла с ума.
Глава 30
Ник
– Встань, пожалуйста. – Аля тянет за морду зверя. Ее взгляд мечется от меня к присутствующим, ища помощи. – Вернись.
Зверь игнорирует просьбу, не дает мне вернуть человеческий облик, ластится к женским рукам, утыкается носом в живот.
– Ник, пожалуйста. – На шерсть падают редкие капли, и звериную и человеческую часть меня скручивает болью.
Я отступаю, жду, когда остальные покинут гостиную.
Для зверя слезы его пары – настоящая пытка. Он сам подталкивает человека, просит успокоить и дает возможность мне поговорить с Алиной.
Она, не моргая, наблюдает за оборотом.
– Оденься, – произносит сквозь смех, протягивая мне штаны. – У тебя холодный и влажный нос. – И замыкается в себе.
Аля возвращается в спальню. Молчит. Смотрит исподлобья, а я с каждой минутой погибаю от неизвестности. Что решит Алина? Причислит ли меня к нечеловеческим выродкам или молчаливо и снисходительно останется рядом. Что бы ни выбрала, путь у нас один: я первый погибну без нее, а она вряд ли кого-то сможет принять после моего ухода.
Молчу. Не пугаю отсутствием выбора.
– Я устала, – девушка сообщает мне, уединяясь в ванной.
Десять минут – столько я отвел ей на умывание и чистку зубов.
«Кажется, я превращаюсь в отца», – костерю себя за мысли.
Аля задерживается у кровати, будто ждет разрешения или приглашения, я помогаю убрать покрывало, и она послушно ложится в постель, выполняя все, что от нее требуется.
Время растягивается в бесконечность. В полумраке наблюдаю за движениями. Подбивает подушку, плотнее заворачивается в одеяло, с тяжестью выдыхает, не спит.
– Я могу лечь рядом? – наконец, я поднимаюсь с пола, устав подпирать спиной дверь.
– Да, – соглашается, но к краю сдвигается.
Главное, что разрешила.
Константин предупреждал, что первое время придется набраться терпения. «Принять позицию выжидания. Ты сделал все что мог, и сделал правильно», – его слова действуют успокоительным.
Мое сердце грохочет ничуть не реже Алиного.
– Крис не спит с тобой ночью? – спрашивает девушка тихо.
– Все эти дни спал. Сегодня отцу впервые разрешили остаться не только с мамой, но и сыном.
Аля поворачивается ко мне лицом.
– Что случилось с твоей мамой на самом деле? – спрашивает она.
– Она погибла. Мы нашли возможность вернуть ее к жизни.
Аля ошарашенно смотрит на меня и, я вижу, верит.
– Господи, это ужасно. – Присаживается, взволнованно всматриваясь в мое лицо. – Что будет с Балабаевым?
Одно упоминание раздражает. Зверь выныривает из дурмана, мечется, рычит.
– Не знаю. По законам нашего мира его ждет смерть, – я говорю правду.
– Жестоко. – Аля обхватывает подушку.
– Я так не считаю. Он мог лишить меня вас. Демон же одновременно спас меня от ноши и лишил удовольствия, забрав Балабаева. Я не хочу тебе врать, но, наверное, стоит… умолчать. – Копирую Алину позу, сажусь напротив нее.
Она шумно выдыхает, отводит взгляд в сторону.
– А я и не хочу, чтобы ты врал. Я достаточно прожила во лжи. Меня всю жизнь окружали, как оказалось, чужие люди. И я… – Возвращает взгляд ко мне и смотрит пристально-пристально. – Не знаю, как дальше жить.
– Со мной. – Я пересаживаюсь ближе. – Может показаться, что у тебя нет выбора.
– Нет, – Аля активно затрясла головой. – Только не мне. Ты появился в самый нужный момент моей жизни. Перевернул ее. Показал, кто те люди, что окружали меня много лет. Я ведь искренне считала: все, что со мной происходит, – это правильно. Так и должно быть. Я не знала разницы. – Она потупила взор. – Так бы и прожила с нелюбимым человеком. Терпела бы унижения дома, на работе, при встрече с родителями, и меня бы не стало. Мое «я» исчезло бы.
– Зайчишка. – Я подхватил и усадил девушку себе на колени. Теплая, уютная, моя! – Если хочешь, вернешься к науке лет через пятнадцать-двадцать.
Аля нервно хохочет.
– Кому я буду нужна почти в пятьдесят? – она спрашивает нервно.
– Да хоть в двести пятьдесят. Теперь ты можешь окончить с десяток университетов и получить с десяток степеней. Если захочешь, пойдешь учиться вместе с нашим волчонком. Нет, это плохая идея, я бы точно не обрадовался, будь моя мама со мной за одной партой.
– Я не думала, что ты такой фантазер. – Аля устраивается удобнее в моих объятиях, а я готов растечься от счастья. Прижимается носом к груди, ее дыхание приятно щекочет кожу. – Я не хочу связывать свою жизнь с наукой. Точно не сейчас. И не думаю, что это было моим желанием, скорее родителей. – Собственник внутри меня ликует. – Мне не хочется разрываться между малышом и работой. Если занимаешься наукой, то другому нет места, к сожалению.
– А мне место найдется? – Я зарываюсь носом в женские волосы и касаюсь губами нежной кожи за ухом.
– Есть. – Она ведет плечом. – Не надо. – Чуть отстраняется.