— Взаимно, — говорю я. — Увидимся еще.
— Конечно, — кивает Злата, после чего уходит.
Меня замечает Мира и машет, приглашая поиграть с ней.
— Всё в порядке? — слышу голос Лёши.
Он подходит и обнимает со спины, целует в висок. Я улыбаюсь, стараясь расслабиться. Милая беседа, а ощущение — как после безжалостной схватки. Бросаю взгляд в сторону быстро уходящей Златы.
Она была совершенно спокойна и уверена в себе. Злата не ревнует его ко мне. Совсем. Даже несмотря на то, что я родила ему ребенка, она не ревнует. Либо у нее сверхвыдержка, либо Злата вообще не видит во мне угрозу. Это очень хорошо и правильно.
Абсолютно правильно.
Да, абсолютно.
— Мира вроде бы пока играет. Слава богу! Ее подружка Яна рядом, и Мира на позитиве.
— Отлично. Еще посидим немного или поедем? Нам ведь на стройку сегодня, помнишь?
В Лёшиной квартире кладут паркет, нужно заехать заценить, что получается.
— Давай еще полчасика?
— Как скажешь, мне пофиг, — отвечает он. Потом обнимает меня крепче и произносит заговорщически: — Ну что, как тебе эта ведьма?
— Вроде бы приятная девушка, — признаюсь я.
— Как думаешь, мы сможем доверить Мироновым Миру на сутки? — шепчет Лёша. — На днях закончат класть пол. Можно привезти пару подушек... или надувной матрас... или спальный мешок...
Я смеюсь.
— Не знаю, — пожимаю плечами.
— Подумай. У Миронова бизнес огроменный, неужели он не справится несколько часов с одной послушной девочкой?
Я вновь смотрю в сторону и вижу, что Злата бросает на нас взгляд. Улыбается, потом возвращается глазами к подруге.
Сжимаю зубы крепче. В глубине души я знаю, что Данил с Мирой справится. Сама видела, как дочь плакала, а он ее успокаивал. Дело в другом.
Мне нужно было настаивать на том, чтобы расписаться летом. Лёша хотел сделать символично и пожениться в день нашего первого нормального свидания.
Когда я соглашалась, впереди было три месяца! Что ж они так быстро пролетают-то? Откуда эта горечь, которая с каждым днем становится все сильнее?
— Мира Миронова, — говорит Алексей задумчиво. — А прикольно вышло, кстати.
Я улыбаюсь. По плану она должна была быть Мирославой Кузнецовой.
Но какой там план, когда дело касается Данила.
Глава 28
Данил
— О, Данил Андреевич! День добрый! — доносится до меня мелодичный женский голос. Веселый и тошнотворно дружелюбный.
Совсем уже охренели.
Топот каблуков по асфальту не оставляет шанса на сомнения: девица довольно шустро приближается.
Я поднимаюсь на ноги и выпрямляюсь. Мира, мой идеальный во всем Мирок, одной рукой держится за меня, второй — неистово гладит щенка мопса по кличке Харли.
Харли с бешеным энтузиазмом обнюхивает Миру, лижет ей пальцы. Его легко понять: у меня не дочь, а сладкая булочка.
Мирослава повизгивает от восторга. Молодая пара, хозяева Харли, терпеливо ждут, пока моя дочка со щенком наиграется. Мы перебросились парой фраз и даже посмеялись вместе.
Мопс Харли идет в атаку, явно планируя лизнуть Миру в нос. Дочка ловко уворачивается.
— Папа, он не укусит? — переспрашивает она в тысячный раз.
— Не укусит, Мирок, — успокаиваю я.
Делаю вывод, что дочь обожает животных, но немного их боится. Это пока. Городские дети, конечно, понятия не имеют, что есть звери и как с ними взаимодействовать. Кого можно гладить, а кого не стоит. Мире что щенок, что динозавр, что корова — персонажи мультфильмов.
— Данил Андреевич! — раздается совсем близко. — Как я рада, что поймала вас. Меня зовут...
— Олеся Фомина, я помню, — перебиваю. — Олеся, я занят, с дочерью гуляю. У нас тут мопс, вы же видите.
Щенок в этот момент делает рывок. Встает на задние лапы и начинает быстро, пока не прогнали, лизать Мирку щеки. Дочь отбивается и хохочет. Смелая девочка. Присвистываю одобрительно, Мира пытается повторить звук. Харли несется к хозяевам, теперь очередь Миры догонять и гладить.
Я улыбаюсь. Надо обязательно подарить Мирославе собаку.
— А, тогда вы знаете, кто я, — отвлекает Олеся Фомина.
— Журналист. Мы с вами виделись весной на собрании по поводу земли сельхозпредприятия «Центральное».
— Да. И летом пару раз. Может быть, вы уделите буквально пару минут...
— Очевидно, не сейчас.
Мирку тетя тоже не нравится. Сегодня наш с ней день, Мирослава ждала и настроилась. Я тоже ждал. Мы вынужденно неделю общались только по видеосвязи. Мира настойчиво просится на руки. Поспешно поднимаю дочь и, попрощавшись с хозяевами мопса, поворачиваюсь к Фоминой. Она все еще стоит рядом и сваливать не планирует. Безукоризненно вежливая Мирок полностью игнорирует левую тетю и отчаянно машет мопсу «пока-пока».
Я же хмурюсь.
— Вас сложно поймать, — говорит Фомина с игривым укором. Пытается кокетничать.
Я молчу.
Знаю, о чем она поговорить хочет.
— Данил Андреевич, вы такую речь зачитали на том собрании. За вас все голосовали. Поголовно! Вам доверились. Никто понять не может, что изменилось.
— Планы. Добавить мне больше нечего. Это бизнес. Вести дела на два региона стало невозможно. Так бывает. Надо смириться.
— Но вы же понимаете, что на этой земле теперь построят?! После того, как вы от нее отказались без боя!
— Жилой комплекс со школами, садами и скверами? Против ничего не имею.
Мирок обнимает меня за шею и целует в щеку. Ее собственнические замашки и ревность знакомы мне, как никому другому. Поглаживаю малышку по спине и направляюсь в сторону машины.
Фомина не отстает. Нет, в принципе я могу осадить ее резко. Но не при дочери же. Мирок у нас леди. На ней белые колготки с блондинистыми принцессами в синих платьях.
— У меня есть точные данные, что в планах склады, — тараторит Фомина. Идет шаг в шаг.
— Еще лучше. Мне пора, Олеся, как по отчеству, не помню.
— Васильевна. Почему вы не хотите дать комментарий? Бизнесмены такого уровня, как ваш, решения не меняют внезапно! Вас заставили? Шантажировали? Вам угрожали?
Я головой качаю, а потом, не сдержавшись, смеюсь. Громко и весело. Мирок тут же подхватывает и хохочет тоже. Она вообще человек уникальный, всегда поддержит в плане над чем-нибудь поржать, пусть даже не сечет пока, в чем дело.
Фишка в том, что, когда Мире несмешно, ее хохот выходит особенно громким, с оттенком дьявольского лоска. Обожаю.
Фомина бросает на Мирославу недовольный взгляд и поджимает губы.
— Олеся Васильевна, вы бредите? Я похож на человека, которого можно шантажировать? Земля землей, я прекрасно помню, что обещал и кому. Но кризис. На данный момент у меня нет возможности расширяться. Свое бы уберечь. Советов вам давать никаких не буду, дело это не мое. Я гуляю с ребенком, вы ведете себя некрасиво.
— То, что они делают, незаконно.
— Вы голосовали на выборах?
— Нет, это моя принципиальная позиция. Но Данил Андреевич...
— Тогда не нойте. Какие законы, такая и жизнь. Вы журналист, я предприниматель. Каждый должен заниматься своим делом. Я из игры вышел, и вам следует оставить меня в покое. Ростовская земля меня не интересует и ближайшие несколько лет интересовать не будет точно.
— Склады сдадут китайцам! У вас же есть ребенок! Жизнь в каком мире вы ему готовите?
А вот это она зря.
— Эту байку я слышал уже тысячу раз, — говорю на градус резче. — Якобы злобным китайцам непременно нужно складировать химотходы именно у нас под Ростовом, все это протечет в Дон, и все умрут. Если это правда, в чем я крайне сомневаюсь, собирайте митинги, сопротивляйтесь. Пишите мэру. У меня прописка не местная, я здесь никто. И сделать ничего не могу.
— То есть вы не поможете? У вас должна быть информация. Какие-то данные.
— Нет.
— Вас интересуют только деньги?
— Да.
— Я была о вас лучшего мнения. О, я так и напишу в статье! Это будет прямая цитата!
— Напишите.
На этом моменте Фомина, наконец, отстает от нас.
Мы с Мирой доходим до внедорожника. Курить почти не хочется, кстати.
— Замерзла? — спрашиваю я у Мирка.
— Чуть-чуть, — отвечает дочка.
Целую ее в нос.
— Сейчас согреемся.
Весна началась, но в середине марта ветер еще порывистый. Да и снег пока не везде растаял. Довольно зябко. У нас на юге намного теплее, но... живем там, где Марина для нас выбрала.
Уже в машине, врубив печку, продолжаю:
— Тетю злую ты не слушай. Дядя Лёша и его родители не какие-нибудь чудовища, как ей хочется представлять. Ну да, нарушают немного закон. Обанкротили предприятие, скупают земельку напрямую. Но им ведь никто не мешает? Значит, можно. Не будут они, будут другие. А про химические отходы — это байки. Ну, я надеюсь.
Мира смотрит на меня, моргает.
— Обедать будешь?
— Нет. Мороженое.
— Больше у тебя не получится так меня развести. Если я тебя не накормлю, мамка тебя больше ко мне с ночевкой не отпустит. Ты так на нее похожа, кстати, капец просто, — добавляю. — С каждым днем всё больше.
— Я буду мороженое, — говорит Мирослава. — Папа! Мороженое! Красное, желтое и зеленое.
— Светофор, что ли?
— Да! Большое!
— Ранней весной, в холодрыгу, обедать мороженым. Верно вас понимаю, девушка?
— Ура!
— Горячий суп с фрикадельками — категорически нет?
— Гадость! Я буду мороженое. Мне будет очень вкусно!
Вздыхаю.
— Вот да, о том и речь. Вы с мамой как что вобьете себе в голову, вредное, не вредное — по фигу. Хрен переубедишь. Обе упертые. Но при этом... крайне симпатичные. Каждая по-своему.
Машина трогается. Мирослава расслабляется в кресле, смотрит в окошко. Любит ездить впереди под музыку.
Я молчу, обдумываю короткий разговор с Фоминой.
Когда у тебя появляются дети, меняется абсолютно всё. Об этом написано немало, но по-настоящему осознать получается лишь на собственном опыте.
Когда шоковое состояние проходит, обрушивается понимание, как много от тебя теперь зависит. Если на любой работе практически любой человек легко заменим, то родителей заменить невозможно. А они нужны. Любые.