Вспышек фотоаппарата так много, что девочка чувствует себя ослепленной.
Ей все улыбаются. Вокруг смех, слезы счастья.
После короткой фотосессии девочка берет на руки дочку и обнимает. Крепко-крепко. В эти секунды я недолго чувствую себя живой.
Девочка счастлива все время, но у нее очень сильно колотится сердце. И болит. Не за себя, за другого человека.
Гости рассаживаются по машинам: нужно ехать куда-то дальше. Фотографироваться. Все вокруг знают, что делать дальше. День расписан по минутам, девочка просто слушает, запоминает. В этот момент мы с ней замечаем вдалеке красивую молодую женщину с букетом цветов. Злата подходит чуть ближе и неловко машет. Она одна.
Я вздрагиваю всем существом. Сжимаюсь от дикой ревности. От обиды! От зависти! Но девочка улыбается, у нее лучший день в жизни. Злата подходит к молодоженам, вручает подарок: цветы и конверт. Поздравляет долго и красиво.
— Спасибо огромное, — говорит Алексей.
Его окликают, и девочка со Златой остаются наедине. Ненадолго, разумеется.
— Очень красивый образ, — хвалит Злата.
— Спасибо, — кивает девочка. Вновь берет на руки Миру.
Злата улыбается.
— Данил приедет за Мирославой часов в семь, — говорит она.
— Прекрасно. Думаю, в ресторане Мирославе будет скучно.
Злата кивает.
— Спасибо, что согласились посидеть, — вежливо произносит девочка. Счастливая жена. Ослепленная вспышками фотокамер. Безукоризненно красивая. Это ее день.
— Мы с радостью.
Внутри у меня что-то надламывается. И девочка это чувствует. Она произносит:
— Извини, если...
— Не стоит. — Злата смеется. — Ты ни при чем, Данил всегда поступает так, как считает нужным. Я на тебя злилась поначалу, но... Ты не поверишь, Марина, но появление Мирославы для меня стало настоящим подарком. Это чистая правда. Я когда увидела, как Данил о ней говорит... внутри надежда появились.
— Надежда? — переспрашиваю я.
Девочка молчит, ей пора к мужу. У нее есть муж.
— Да, — кивает Злата. — Данил решил, что у него не будет детей. Это было одним из его условий для вступления в брак. У Данила холодные отношения с родителями, он опасался повторения. Он вообще человек сложный. А теперь... — Она улыбается. — Ты вышла замуж. А Мирослава — как подарок. Надеюсь, еще немного, и Данил передумает. Поймет, что может быть отличным отцом. И тогда все изменится.
Я делаю вдох. Мои брови летят вверх. Образ правильной девочки тает, как первый снег. Я снова и разум, и чувства. Оглядываюсь. Немного жмут туфли и кольцо на пальце. А еще болят глаза от вспышек фотоаппаратов.
Со мной он хотел детей! Сразу хотел! Мы говорили об этом, когда были вместе. Когда ездили на машине в Омск. Она его совсем не знает. Живет с ним и не знает. Он ее нисколько не любит. Нисколечко. Дурак, боже, какой он дурак!
Злата моих мыслей читать не может. Она опять улыбается.
— Так что, Марина, даже не сомневайся, я очень рада, когда Мирослава проводит время с Данилом. Хочу предложить забрать ее дня на три. Подумайте с Алексеем. И вообще, я уверена, у нас получится дружить семьями.
Мое сердце отчаянно колотится. Сельская девочка, которую бросил отец. Обещал, что вернется за ней, и не вернулся, оставив на попечение ведомой матери и жестокого отчима. Эта мечтательная девочка, которая прятала деньги на побег в кладовке, в стеклянной банке, добилась всего, чего хотела.
Но поняла, что выросла.
Я вежливо улыбаюсь Злате. Мы делаем неловкое движение, словно хотим обняться, но затем обе застываем. И отшатываемся. Ее слова о том, чтобы дружить семьями, так и висят в воздухе, не получив ответа.
Улыбка на губах Златы меркнет. На моих тоже.
Чуть позже я сажусь в машину и еду дальше фотографироваться. А потом в ресторан. Я исполнила мечту тысяч сельских девочек. Выбралась из деревни. Надела самое красивое платье. В меня влюбился прекрасный принц.
Чувствую пустоту внутри. Слез больше нет. В этот момент я понимаю, что окончательно повзрослела.
Данил приезжает к самому началу развлекательной программы. На часах семь вечера. Мы только-только успели перекусить и выпить по бокалу шампанского.
Мирослава вовсю капризничает, она далеко не самый идеальный ребенок на свете. Гостей много, и моя мама в качестве няни ее не устраивает совершенно.
В воздухе витают шутки, что нужно было жениться на Варе: Егор послушно сидит за столом и смотрит мультики на телефоне. Мирослава же успела несколько раз разрыдаться. В очередной раз я качаю ее на улице, когда вижу знакомую черную машину.
— А вон и папа! — говорю с непередаваемым облегчением. — Смотри, кто приехал за тобой! Папа!
Мирослава поднимает голову и смотрит на Данила, который выходит из машины. К ресторану не идет. Стоит у своей громадины и нас разглядывает.
На нем тонкий черный свитер и черные джинсы. Данил нарядился на мою свадьбу как на похороны.
— Отдам дочку отцу, — говорю гостям, что толкутся на крыльце. Те восклицают что-то вроде: «Слава богу!» И это злит.
Губы дрожат. Я обещаю себе не думать о том, что Данил решил не обзаводиться детьми от другой женщины. Так сильно просил у меня родить ребеночка, зачатого случайно и совершенно не вовремя, а с законной женой даже планировать отказался.
Он так обрадовался Мирославе! Я ведь помню ту искру в его глазах, которая погасла от моей лжи. Я легко одета, и дрожь пробегает по телу. Наверное, от холода.
Со мной он был готов стать отцом еще три года назад. Со Златой или любой другой женщиной на ее месте — никогда. Боже, он даже не пытался себе кого-то искать! Не пытался знакомиться, влюбляться. Я постоянно искала, а он просто жил!
Я иду к Данилу, несу ему нашу дочку.
Он больше не пялится в пол или в сторону, как раньше всегда при наших встречах. Данил смотрит на меня. И не скрывает эмоций.
Волоски на теле дыбом встают. Может, я просто не замечаю сильного ветра?
Он смотрит на меня в упор. Отдаю себе отчет, что в свадебном платье.
И сердце колотится все быстрее.
Я подхожу к Данилу.
— Привет, — произношу весело.
— Привет. Мирок, как я скучал, — говорит он, поспешно забирая у меня дочку.
Мирослава обнимает отца за шею и хохочет, когда тот начинает целовать ее в щеки, нос, лоб.
— Папа, хватит! Хватит! — кричит она.
Данил улыбается и с трудом отрывается от нее.
— Еще! — тут же требует дочь.
— Щас домой поедем и продолжим нежничать, — обещает Данил.
— Папа, я кушать хочу, — сообщает Мирослава.
— Кушать? — вскидывает он брови. — Тебя не кормили? — Данил бросает раздраженный взгляд в сторону ресторана.
Мирослава горестно вздыхает, обнимает отца за шею и расслабляется. Я смотрю на нее и улыбаюсь. Она сейчас чувствует себя в полной безопасности, абсолютно счастливой. Еще не понимает, что за человек ее отец, это пока интуиция. У меня так же было с ним три года назад. Умом понимала, что он бедный неудачник, а интуиция трубила, что надежнее нет.
— Ты чего ребенка не кормишь? — усмехается Данил.
— Еды много, Мира перевозбудилась и испугалась гостей. Полпраздника торчим здесь. Она только со мной успокаивается. Я вообще надеялась, ты приедешь еще к загсу.
Он смотрит на меня, молчит. Я тушуюсь. Напряжение возрастает до максимума.
— Сейчас поедем в наш любимый рестик и навернем курицу, а? — предлагает Мирославе Данил.
Та в ответ кивает.
— И облепиховый чай? — спрашивает Мира.
— Да, возьмем по литру.
Я опускаю глаза. Потому что чувствую зависть. Хочу ехать с ними в ресторан, есть жареную курицу, запивая кислым чаем. С ними двумя.
Вскидываю глаза и дежурно улыбаюсь.
— Я пошутила насчет претензии. Спасибо, что прилетел. Если бы не ты, праздник бы точно не получился.
— Поздравляю тебя, — говорит Данил. Очерчивает меня одним из своих самых грязных взглядов с макушки до пят. — Красивое платье. От тебя глаз не отвести, Марин. Ты должна понимать, почему я не поехал к загсу.
Сердце заходится в бешеном ритме. Я смотрю на Данила и не могу пошевелиться. Если он будет так разглядывать меня, не знаю... не представляю... я просто в панике сейчас.
— Мама, поехали с нами? — зовет Мира. — Мамочка любимая. Папа и тебе купит курицу.
Я округляю глаза.
— Куплю, — кивает Данил. — Хоть две.
Я смеюсь. Показываю ему кольцо. Дежавю хлещет по щекам, и они краснеют.
— Я замужем, видишь. Поздно.
— Да мне похер, — отвечает Данил. — Хоть вся ими обвешайся. Ты все равно моя.
Мы смотрим друг на друга. Мир качается из стороны в сторону. Мы такими дураками раньше были. Но у нас есть общий, любимый, дико обожаемый ребенок. Я искала и находила в Мире черты Дани, это помогало пережить тяжелые дни.
Он же... Я уверена, он всё сделает для нее, хотя еще полгода назад вообще не собирался заводить детей. Никогда.
Он всё для нее сделает, потому что Мира — моя дочь. Наша с ним. И он наматывает тысячи километров, тратит огромные деньги, просто чтобы быть в ее жизни.
Сердце сжимается до боли.
Данил усаживает Мирославу в кресло на переднем сиденье, рядом с собой. Пристегивает.
Я начинаю плакать. Тихо, беззвучно.
— Я люблю тебя, — говорю ему в спину. Тебя одного. Всю свою жизнь.
Данил выпрямляется. Замирает. Потом быстро открывает дверь для меня.
Слышу его голос:
— Садись.
— Данил... — Делаю растерянный взмах руками. — Нельзя. Поздно. Мне надо...
— Садись, поехали, — настаивает он. Смотрит в мои глаза. Потом улыбается и добавляет: — Живо, Хулиганка.
В салоне пахнет чистотой и кожей.
Я прихожу в себя, понимая, что дома проносятся за окном. Мирослава поет во все горло какую-то современную попсовую песню. Данил включил музыку сразу же, как внедорожник тронулся с места. Кажется, это их общая песня. Сомневаюсь, правда, что она в его вкусе.
На мне белое платье. Кружевное белье.
Быстро смотрюсь в зеркало и вытираю чуть осыпавшуюся тушь.